Маг и кошка

— В сторону, скорее! — Балкис оттолкнула Антония с дороги.

Многого она этим не добилась: как только женщины-воительницы поравнялись с ними, их предводительница зычно гаркнула, и четыре женщины остановились и окружили спутников. Разговаривали они с жутким акцентом, но все же Балкис смогла понять их речь. Видимо, язык Мараканды в этих краях употребляли все народы.

— Я — Рамба, предводительница дюжины войска королевы Харикот, — сказала одна из воительниц. — Зачем вы идете этой дорогой?

Балкис хотела было ответить дерзостью, но Антоний опередил ее и уважительно проговорил:

— Мы странствуем в Мараканду, предводительница дюжины. Можем ли мы пройти через вашу страну?

— Да, если задержитесь не долее чем на девять дней.

— Но ваша страна простирается на сорок два дня пути! — возразила Балкис.

Позади послышался отчаянный вопль. Балкис и Антоний обернулись и увидели, как воительницы повалили на землю беглеца. Балкис обратилась к предводительнице дюжины:

— Пощадите его, умоляю! Он — хороший человек, он ничего дурного не сделал!

— Об этом скажешь старшей предводительнице, — ответила женщина, не изменившись в лице.

Когда воительницы вернулись, держа за руки безуспешно вырывавшегося беглеца, Балкис крикнула ему:

— Я никак не думала, что из-за того, что мы поделимся с тобою едой, мы задержим тебя и ты погибнешь! Прости нас, заклинаю тебя!

— Вы прощены, и будьте благословенны, — простонал несчастный. — Я не знал, что они уже так близко. Поверьте, те десять минут, что я провел с вами, ничего бы не изменили.

Молодые женщины, державшие пленника, неуверенно переглянулись.

— Ты оказала помощь этому человеку? — свирепо сдвинув брови, осведомилась рослая женщина постарше с холодными серыми глазами.

— Да, я помогла ему и помогла бы снова! — дерзко ответила Балкис. — Он ничего плохого не делал, он лишь поддался искушению! Пощадите его, умоляю!

— Он похотлив и алчен, — мрачно отозвалась женщина. — Он был жаден до наших тел, хотел золота. Если бы он не потерял голову в наших объятиях, он бы не перестал считать дни, покинул бы нашу страну вовремя и остался бы жив. Воистину, если бы он не истратил столько сил на любовные утехи, он смог бы бежать быстрее и спасся бы.

— Ни один, даже самый опытный скороход не обогнал бы ваших юных гепардих!

— Лесть могла помочь тебе в опочивальне, но теперь не спасет тебя! Что ты скажешь о своей жене, а? Что с нею было все те десять дней, покуда ты нежился среди нас?

— Я холостяк, — простонал пленник, — и я — несчастнейший из людей.

Балкис поймала себя на мысли о том, какой человек мог бы принять приглашение женщин-воительниц, и стала догадываться, почему они не доверяют мужчинам.

— Думаю, многих из ваших гостей можно было бы назвать развратниками и подлецами, но этот не таков!

— Но таков закон, — процедила сквозь зубы командирша. — Он решил, что мы стоим его жизни, и должен поплатиться за это. Женщины! Отведите его к королеве Харикот, пусть она судит его!

Пленник обреченно застонал, и женщины уволокли его прочь.

— Отведите эту женщину в дом для гостей, — распорядилась командирша, и две ее подчиненные тут же встали по обе стороны от Балкис. — Пойдешь туда, куда тебе велят, — сказала предводительница, — иначе тебя свяжут по рукам и ногам и отнесут.

Балкис гневно зыркнула на нее:

— Хорошо же вы принимаете гостей!

— Не все гости начинают пререкаться и заступаться за осужденных, — сказала командирша, как отрезала, и обратилась к оставшимся двум воительницам: — Отведите молодого человека в храм удовольствий!

Балкис непроизвольно вскрикнула и бросилась к Антонию, но крепкие руки удержали ее, оттащили. Антоний растерянно улыбнулся ей и примирительно поднял руки.

— Тебе нечего бояться, — заверила его командирша, — покуда ты будешь вести счет дням и если сумеешь уйти вовремя — до того, как истекут отведенные тебе девять дней.

— Но ведь мне понадобится сорок два дня, чтобы пересечь вашу страну! Мне нужно будет вернуться сюда!

— Ты что же, вправду возражаешь? — с циничной улыбкой поинтересовалась командирша.

— Да, вправду! Мне нужно идти на север, и я не вправе расслабляться и терять дни!

— Ты покоришься закону нашей страны, — заявила командирша непререкаемым тоном. — Если ты в самом деле желаешь продолжить странствие, так или иначе ты обязан покинуть Великую Феминию через девять дней. — Она повернулась к Балкис. — Пойдем, сестричка. Ты по крайней мере будешь принята с почетом.

— На что мне почет, когда я буду волноваться и бояться за моего Антония?

Антоний резко обернулся, вытаращил глаза.

— Ах, он твой, вот как? — прищурилась командирша. — Если это воистину так, то тебе нечего бояться. Воительницы чтут и высоко ценят тех, кто хранит верность.

— Но я… На самом деле у меня нет прав на него, — растерянно, смущенно пробормотала Балкис и потупилась.

— Не бойся, милая, — проговорил Антоний растроганно, дрогнувшим голосом. — Я тоже ценю верность.

— Помни о святом Фоме, мой дорогой спутник, — сказала Балкис. — Мы вместе увидим его!

— Обязательно, — пообещал Антоний, повернулся и последовал туда, куда его повели женщины.

А Балкис, сопровождаемая эскортом, шла и гадала, когда же Антоний стал для нее «ее Антонием».

Дом для гостей оказался чисто прибранным и уютным. Здесь пахло цветами, а окна были занавешены шторами. В остальном же обстановка здесь была спартанская — несколько стульев, два из них — с подлокотниками, но все жесткие, без обивки, между ними — низкий стол, у стены — невысокий комод для постельного белья и одежды. У другой стены — узкая кровать. Балкис подумала, что кровать почти наверняка такая же жесткая, как стулья.

Две молодые женщины и Балкис уселись на стулья. Вошла девушка с подносом, на котором стояли чайные принадлежности. Балкис вдохнула ароматный пар, и ей стало немного веселее, но мыслями она все время возвращалась к Антонию, и ею овладевал страх за него. Она знала, что он добродетелен и порядочен, но как любой мужчина мог бы противостоять тому искушению, с которым предстояло столкнуться этому юноше?