Та, что гуляет сама по себе

— Нет-нет, ничего.

Всё-таки куда уютнее, с некоторым облегчением подумала Таша, когда твоей сущности не приходится бороться с сокрушительной волной самоуверенности.

— И, Богини ради, не величай меня госпожой, а? — сдёрнув плед, она опустилась в кресло. — Даже "лэн", так и быть, можешь не добавлять. В конце концов, целых… два дня как странствуем вместе со взаимной неприязнью.

— Неприязни от меня не дождё… шься, — заверил её Джеми, мигом растеряв всю серьёзность и вскарабкавшись обратно на печь.

Таша, наконец справившись с непослушным пледом, укуталась по самый подбородок:

— А как ты понял, что я не вру?

— По прозвучавшей в твоём голосе безграничной гордыне истинно высокородной особы… Ладно-ладно, не смотри ты так. Вообще-то я слышал кое-что из вашего вчерашнего разговора со святым отцом, а ему бы ты лгать не смогла… Только я решил, что мне спросонья что-то не то послышалось. А когда увидел печатку, то подумал, а вдруг не послышалось… и тут ты ещё так среагировала… ну я и решил до конца свою роль сыграть, чтобы ты сама всё сказала, — парнишка взглянул на её вытянувшееся лицо. — Так что извиняюсь, конечно, за подлую душу, но я всё-таки не идиот… Вообще Жураг Нара давно уже подозревало, что, быть может, погибли всё-таки не все Бьорки. Могил-то нет, трупы сожгли и прах развеяли, и дело с концом… а по возрасту ты очень даже подходишь быть дочерью Ленмариэль, которая в то время была беременна… Нет, ясно, почему Шейлиреар объявил, что убиты все Бьорки — чтобы народ не пробовал искать потерянных наследников. А твоя мать бежала, да?

— Перекинулась в сокола и улетела из дворца. Спряталась в деревушке Прадмунт, поспешно выскочив за сына тамошних сидроделов.

— Так я и думал, — заявил Джеми. — Значит, она даже не пробовала объявить о себе? А, ну да — хотела жить. И дать жизнь тебе. Объяви Ленмариэль о себе, она бы недолго прожила… Её недавно убили, да?

Таша коротко кивнула.

— А мне правильно показалось, — сказала она, пресекая дальнейшие расспросы, — или принцесса-оборотень для тебя к порождениям Мрак не относится?

— Э… можно и так сказать.

— Почему? Я же осталась тем же нелюдем.

— Ну… на самом деле к оборотням у меня отношение двоякое. Мой старший Учитель утверждал, что все они — от Мрак, и вообще — попросту звери. Принимая животный облик, оборотни легко уступают животным инстинктам, и для них человеческая жизнь становится пустым звуком… Собственно, этой точки зрения я и придерживался до сих пор, — Джеми глубокомысленно почесал нос. — А младший считал, — и наш опекун тоже так говорил, — что оборотни просто люди, которым Богиней дана власть менять обличья. И, как и среди людей, среди них есть оборотни добрые и оборотни злые. Некоторые по натуре хищники, и у них, естественно, есть жажда крови. Некоторые с этой жаждой борются, а некоторые вовсе её проклятьем не считают: мол, они природой созданы сильнее зверей и людей, и если люди, не задумываясь, употребляют в пищу более слабых зверей, следовательно, оборотни также имеют полное право закусывать более слабыми — людьми. А кто-то по натуре милый, белый и пушистый… — мальчишка подложил ладонь под щёку, мельком взглянув на Ташу. — Но, как ни говорили, в любом случае оборотни — не звери. Они всегда, в любом облике должны оставаться людьми, а тому, кто об этом забывает, следует расплата: звериная личина навек. И постепенно забвение даже того, что ты был кем-то другим… Ну до чего гениальна Богиня, а? И, кстати, — добавил он отстранённо, словно уже сквозь сон, — всякая власть — от Богини. Поэтому дочь королей порождением Мрак быть не может.

И отвернулся, натянув одеяло по уши.

Это забавно, думала Таша. Оборотни, не оборотни… Порой и оборотнем быть не надо: люди сами обернут тебя тем, кем им надо, и своё отношение к тебе — в зависимости от этого. Забавно.

Дочь королей смотрела на огонёк светильника, и в зрачках её плясал золотистый свет.

Это почти забавно…

Глава десятая

Как упоительны на Топи вечера

"С виду почти мальчик, он стоял перед исчадием преисподней, перед тварью из самых изощрённых кошмаров. Ликбер стоял перед лицом смерти — и не боялся её.

Дракон, сильнейший демон Нижнемирья. Воплощение тьмы, сама тьма. Ничего светлого, ничего человечного. Внутренний свет, который живёт в душах самых жестоких убийц просто потому, что они — люди, потому что некогда этот свет, свет их душ был дарован им свыше вместе с правом на жизнь — Драконам он дан не был.

Дракона нельзя убить. Дракон не живёт, он существует; он есть столько же, сколько есть зло, и убить его нельзя, ибо убийство — его же монета, его же оружие. И оружие Дракона не изменит своему создателю: оно обернётся против того, кто его держит. Против тебя самого.

Тьму не изгонишь тьмой. Рассеять мрак можно только светом.

Ликбер отсчитывал мгновения.

Он прошёл через страшные опасности и невыразимые страдания. Он прошёл через свои страхи и кошмары. Он прошёл через пространство и время, через жизнь и смерть. Он прошёл все препятствия, которые расставили на его пути. И никому не дано его остановить.

Его воля столь же сильна, сколь и Врага. Пусть на стороне Врага силы, которыми он повелевать не может — тот не сможет одолеть его. И пусть Враг — владыка тьмы, и пусть могущество его во сто крат больше, и пусть Враг видел то, что не может привидеться в самом жутком кошмаре — тому не дано победить. Он сильнее Врага. Потому что его душа — свет. И чистая душа имеет силу, какую зло не может даже представить.

У Врага нет власти над ним.

"Прости меня, Лина. Прости, пожалуйста. Я не вернусь домой…"

Ликбер улыбнулся.

А потом воздел руки и произнёс всего одно слово.

— Закройся".

Таша поправила книгу на подставке и украдкой пролистнула пару страниц — посмотреть, сколько осталось. Потом взглянула на часы: пять… когда же мама вернётся? Вчера же вечером уехала… Хотя до Нордвуда путь неблизкий, верно.

Ну, в любом случае — наверное, не стоит дожидаться её взаперти…

Позади послышалось тихое хныканье.

— Что случилось? — Таша встревожено подскочила к колыбельке.

— Стлашно! — размазывая кулачками слёзы, всхлипнула Лив.

— Страшный сон?

— Да! Монстлы…

— Это только сон, стрекоза, — Таша потянулась за платком. — Их нет на самом деле. Нет монстров и чудовищ.

— Да?

— Правда-правда.

Всего лишь маленькая невинная ложь для успокоения ребёнка.

— Давай я тебе лучше сказку расскажу, — Таша скомкала в ладони мокрый платок. — Про что хочешь?

Лив ткнула пухлым пальчиком в раскрытые "Сказания Аллиграна":

— Пло лошадку!

Таша мельком оглянулась:

— Просто про лошадку или именно про эту?

— Эту!

Мда, конечно, вряд ли сказочка про антилопу шадхавар поспособствует здоровому сну: недаром в честь этой зверушки названы самые гиблые болота Долины…

— Ну ладно. Только ты ложись и глазки закрывай, хорошо?

Лив кротко откинулась на подушку, натянув одеяло по подбородок и вытянув руки поверх.

— Жила-была… жил-был единорог, — Таша тихонько покачивала колыбель. — Жил он в светлом и уютном лесу, и было у него много друзей. Ну, мишки там, белки всякие… и вот однажды решили они отправиться в гости к единорогам, которые жили в заповедной альвийской роще. Собрались они и отправились в путь. Долго ли шли, коротко ли, не знаю, но в конце концов пришли они в Лесную Провинцию. Встретили их единороги радостно, и…

Таша смолкла. Прислушалась к мерному посапыванию сестрёнки, неслышно отступила от колыбели и вышла из детской, чуть прикрыв дверь.

Если честно, она не знала, как закончить эту сказку. И даже как её рассказывать.

Антилопа шадхавар относилась к семейству единорогов — только её рог разветвлялся пустотелыми отростками, звучащими на ветру. На волшебные переливы слетались пичужки, сбегались звери, зачарованно слушая, обступая антилопу всё теснее, а потом…