Кратос

Я усмехаюсь.

– На орбите флот адмирала Хлебникова.

– Он с нами, – тихо говорит отец.

– С вами?

– Недовольных много, Даня. Они есть среди профессуры, среди чиновничества, в армии. Даже СБК не полностью поддерживает Страдина.

– О боже! Университетский заговор! И Никита Олейников как секретарь подпольной организации.

Отец игнорирует шутку.

– Основная часть богемы тоже с нами.

– Угу! Революция поэтов! Страдина скинуть, Хазаровского посадить.

– Не Хазаровского, – говорит отец. – Тебя, Даня.

Наклоняюсь к столу, опираюсь локтями на столешницу, сплетаю пальцы. Надо переварить эту информацию.

– Твоя идея, папа? – наконец спрашиваю я.

– Нет. Они долго пытались выйти на меня для того, чтобы я с тобой поговорил. Это общая идея. Сначала рассматривалась кандидатура Хазаровского, но он категорически не устраивает ни армию, ни СБК. Ты подходишь всем.

– Папа, ты понимаешь, в каком положении сейчас Кратос?

– Если останется Страдин, будет еще хуже.

– Ерунда! Хуже будет, если начнется гражданская война. А она начнется. Страдинский трон не висит в воздухе, папа. У императора множество сторонников, страна расколется! – я перевел дух и отпил чаю. – А по вам плачет Психологический центр, при всем моем уважении к сединам твоих соратников. В основном старая гвардия Анастасии Павловны, я прав?

– Ну, беги, доноси твоему Страдину!

– Ты за кого меня принимаешь, папа? Скорее пришлю вам Ройтмана частным порядком, провести цикл бесед, или Дидье Шинона, есть такой замечательный психолог из Психологического центра Тессы.

Отец отвернулся от меня. Смотрит в сад, на высокую пихту с гроздьями длинных шишек у вершины. По ветвям прыгает белка, их завезли на Кратос пару сотен лет назад, уже почти местное животное.

Похоже, попытка обратить все в шутку с треском провалилась.

– У меня Т-синдром, папа, – говорю я. – Какой трон? Что вы будете делать, когда я умру?

– Ты успеешь исправить ситуацию, – жестко говорит он. – Ты сможешь.

– Значит так, – откидываюсь в кресле, наклоняюсь к подлокотнику, подпираю голову рукой. – Если они хотят видеть меня императором, надеюсь, мое слово для них что-то значит. Передай им, чтобы выбросили из головы дурацкие мысли и слушались Страдина. Все, я сказал.

– Он купил тебя с потрохами! – сквозь зубы процедил отец.

Поднялся с кресла и ушел в дом, чуть не хлопнув балконной дверью, а я еще четверть часа рассеянно наблюдал за рыжим зверьком в саду.

Когда-то давно, когда я был скаутом, бегал по лесам с деревянным мечом и стрелял шариками краски из спортивного бластера, мы выбирали некоего официального молодежного лидера. Никому особенно не хотелось заморачиваться, и выбрали личность серую и ничем не выдающуюся, только потому, что он сам хотел. Я рассказал об этом отцу.

– Вот поэтому нами и правит всякая шваль, – сказал он. – Потому что приличные люди не хотят мараться!

Я накрепко запомнил эти слова, на всю жизнь.

Нет, я не боюсь власти, папа. Танки грязи не боятся. Я не боюсь и смуты. Но я ее не хочу!

Я заставил себя успокоиться. Сегодня мне предстоит еще один разговор с неизвестным финалом.

Я назначил Алисии встречу в Университетском саду. Предлог был: я сказал, что мне нужна консультация. Отчасти это правда.

Никита должен ждать нас в открытом кафе «Сердце Дарта». Договорились, что я пару раз проведу Алисию мимо, чтобы он мог хорошенько ее рассмотреть.

– Скажешь, если узнаешь ее? – спросил я.

– Конечно, что за вопрос!

Яркий полдень, где-то высоко в голубом небе стоят полупрозрачные облака, похожие на размазанную тонким слоем пену. Такие дни не редкость в начале осени. На фоне зелени кедров выделяется желтая листва кленов и платанов. В черте города почти нет местной растительности, но университетский сад имеет черты ботанического. Здесь собраны растения с различных планет империи. Кафе «Сердце Дарта» названо так в честь одного из них. Огромное дерево с совершенно красной корой и ярко-алой листвой обнесено невысокой литой оградой. Этот цвет не знамение осени, оно всегда такое. Называется Кардиос Дарта. Толстый короткий ствол по форме напоминает сердце, и ветви, как сосуды. Моя матушка говорит, что это сердце наверняка поражено инфарктом: слишком много сосудов вместо одной артерии. Над красной шевелюрой растения натянута еле заметная пленка, не пропускающая короткие световые волны. Спектр нашего солнца для Кардиоса чересчур смещен в желтизну. Дерево привыкло тянуть свои ветви-сосуды к холодному красному солнцу Дарта.

Госпожа Штефански образцово пунктуальна, даже забываешь, что назначил свидание даме. Одета строго и элегантно: черный камзол и белая блуза с кружевным жабо и кружевными манжетами. Темные с проседью, слегка волнистые волосы собраны по-мужски в короткую косу.

– Добрый день! Чем могу служить, Даниил Андреевич?

Я пытаюсь сравнить ее с портретом бывшего министра культуры. Никакого сходства. Черты Алисии жестче и острее. Специалиста по пластическим операциям бы сюда! Можно ли вообще так изменить внешность?

Мы идем мимо кафе «Сердце Дарта», по левую руку красное дерево с тем же названием. Никита смотрит на нас во все глаза, даже привстал с места. Алисия, кажется, ничего не заметила, она спокойна, задумчиво проводит по песку концом черной трости.

– Я участвовал в странном богослужении, – говорю я.

– Да, рассказывай.

Я рассказал об Огненном Братстве.

– О нем знают в службе безопасности, – сказала Алисия. – Но то, что они занимаются распространением Т-синдрома, для меня новость, впрочем, я давно отошла от дел. Обстоятельства могли измениться;

– В некоторый момент я утратил контроль над собой и открылся. Теперь все известно в СБК, и меня они в ближайшее время вызовут на ковер, если не к Страдину.

– Тебе нечего опасаться. Самоуправство, конечно. Самостоятельное расследование. Но вряд ли это сочтут серьезным проступком. А вот твоим друзьям-сектантам не поздоровится.

– Этого-то я и боюсь.

– Почему? Туда им и дорога.

– Я хочу узнать, что находится на верхних ярусах башни.

– Вряд ли что-то новое. Но попробуй. Тогда убеди службистов не мешать тебе и дать пройти до конца. Пообещай не закрываться. Извинись. Там умные люди сидят. Думаю, проблем не будет.

Я заметил, что Никита встал со своего места и направился к выходу. Как-то уж слишком торопливо. Не собирается ли он улизнуть?

– Госпожа Штефански, здесь есть неплохое кафе, давайте там продолжим беседу. Вы согласны?

– Ну как я могу отклонить приглашение такого симпатичного молодого человека? – улыбнулась Алисия.

Мы столкнулись с Никитой в дверях. Он пер как бык, упрямо глядя в пол, но теперь ему пришлось поднять глаза, и я все понял. Олейников никогда не умел скрывать свои чувства, как только держался при дворе? Он узнал Алисию, это несомненно.

Я взглянул на нее и понял, что она тоже его узнала и отчаянно пытается это скрыть.

– Мой друг поэт Никита Олейников, – непринужденно представил я. – Госпожа Алисия Штефански.

– Случайно встретились? – спросила Алисия, и в ее тоне мне послышалась ирония.

– Случайно.

– Не ври мне! – строго сказала она.

Я пожал плечами.

– Есть добыча необходимой информации, Даня, и есть праздное любопытство! – в ее голосе сквозит плохо скрываемая ярость.

Никита взял ее руку, почтительно поцеловал и тихо сказал:

– Не беспокойтесь, я умею хранить тайны.

– Будем надеяться, – холодно сказала она, резко повернулась и зашагала прочь.

– Ну что, это она? – спросил я Олейникова, когда Алисия удалилась на расстояние, с которого не могла нас услышать.

– Нет, – сказал он.

– Врешь, ты узнал ее.

– Хоть режь, Данька, ничего больше не скажу!

Я хмыкнул.

У выхода из сада меня уже ждет черный гравиплан с красным фениксом на боку. Расторопные ребята! Я не стал прибавлять им работы и направился прямиком к машине.