Ряд случайных чисел [СИ]

Два дня Кири набирался духу, на третий наконец решился. И вправду, сколько можно ходить, как сомнамбула! Портал привел его на двор симпатичного трехэтажного особняка из серого камня, окруженного садом. Он ожидал чего-то другого — высоких шпилей, стрельчатых узких окон, атмосферы печали… Фига с два! Вместо шпилей над крышей торчали три дымовых трубы, окна широкие, полукруглые, разноцветные занавески надувались, как паруса и вились, как флаги. Где-то внутри дома бренчал клавир, женский голос немилосердно взвыл «Жесто-окий, ты ушо-ул! Навек меня… пр-роки-инул!», хохот на три голоса, хладнокровный комментарий «А были варианты?», опять счастливый ржач. Из-за дома доносился детский визг и вопли:

— А ты убит! Так нечестно, я тебя застрелил! Вон у тебя ляпа от стрелы моей на жопе! Дир, скажи ему!

— Ну и что, что в жопу ранетый, я ж стрелить-то могу еще!

— Не можешь, у тебя этот… дохлый… не, еще больной… больной кошок у тебя, во!

— Че-е? Сам ты кошок! Я те дам — кошок! Я те щас в глаз как врежу!

— А-а-а!

Кири вдруг понял, что вся заготовленная им речь никуда не годится. Непохоже, чтобы хозяин ТАКОГО дома был «о-очень строгим» и стал бы кого-нибудь «уж-жа-асно наказывать». Или он не туда попал? С другой стороны, местные дети хоть и понаслышке, но знают, что есть такая вещь, как болевой шок. Дык — и-и?

Он поднялся по лестнице к полуоткрытой двери, заглянул внутрь. В холле было пусто, голоса доносились откуда-то сверху. Он в нерешительности стоял внизу — неудобно же лезть в чужой дом без разрешения — когда на площадке второго этажа кто-то появился.

— Здравствуйте, благословенный! — громко сказал Кири. — Могу я увидеться с райном Эдилем Граном?

— С Граном? — удивился некто. — Наверно, да. Поднимайтесь, я вас провожу.

Кири перевел дух. Нет, он правильно попал. Но… Тогда ничего не понятно! Незнакомый райн — юноша лет двадцати, провел Кири по коридору в самый конец, пропустил его в небольшую комнату с единственным письменным столом и двумя стульями, и постучал в следующую дверь.

— Гран! К тебе можно? Тут по твою душу … — он вопросительно оглянулся на Кири. Тот поспешно представился. Дверь открылась, на пороге стоял тот самый вампир.

— Райн Кириан? — удивился он. — Заходите! Что-то случилось? — и юноше — Посиди тут, ладно? Мало ли что!

Кабинет — если это был кабинет — оказался угловой комнатой с тремя окнами. Письменный стол из огромного березового капа явно был выращен на заказ. Кресло с высокой спинкой за столом, такое же кресло перед столом, по двум стенам застекленные книжные полки до потолка. Очень много света и ветра, и пестрые занавески на окнах, и белый диван с ворохом разноцветных подушек, и огромный видеошар, и еще более огромный аквариум с яркими юркими рыбками, и светло-желтый пушистый ковер на весь пол. Кири потерялся. Здесь было ЧИСТО. Его опять посетило то ощущение нереальной чистоты, как тогда, в Парке Зверей, когда он смотрел на Тору. Как же он пойдет по этому чуду в своих совершенно хамских башмаках? Он же натопчет так, что потом вовек не отмыть будет! Гран понял его ступор — видимо, Кири был не первым с такой проблемой.

— Проходите-проходите! Здесь заклинание чистоты, не беспокойтесь! Сюда можно вывалить бочонок соуса, разбавить парой бутылок вина — и ничего не будет через три минуты! Присаживайтесь! Я вас слушаю, благословенный. Вина? Компоту? Нет? А зря! Итак?

Кири еще на подходе к дому махнул рукой на свою заготовленную речь и умно составленные вопросы. Неуместно! Совершенно! Здесь, в этом доме — в таком доме — просто глупо. И, кажется, он уже догадывается, кто попытался сделать из него дурака.

— Райн Гран, вы были у нас в Парке с девушкой — Торой.

— Что она опять натворила? — сразу забеспокоился Гран.

— Нет, пока ничего, — улыбнулся Кири. — Только попыталась. Не сочтите меня совсем наглым, но для меня это ключевой вопрос: вы действительно специально растили ее, чтобы сделать кормлецом?

— Ч-что? — поперхнулся вампир. И Кири рассказал все. Все, что говорила Тора, все свои метания и терзания, шуточки Зверей, свою прочувствованную заготовленную речь и хитрые вопросы. К концу рассказа Гран ржал, как лошадь.

— Паршивка! — растроганно всхлипнул он, вытирая слезы. — Минутку! — он высунулся из комнаты. — Приведи мне Тору, душечка! В любом виде! Или принеси! Да хоть вверх ногами! — в ответ на какой-то вопрос юноши. — Ох! Воспитание — трудное дело! — вздохнул он, опять садясь в кресло. — Вы мне подыграете? Поверните, пожалуйста, свое кресло так, чтобы было не видно, кто сидит! Вы, наверно, уже сами поняли большую часть, остальное сейчас сами услышите, не буду лишать вас этого удовольствия!

— Отпусти! Отвянь от меня, уродец тряпочный! Не смей! Пусти, хавка тухлая! Щас тресну так, что папа потом синяком подавится!

По мере приближения этих воплей души с лицом Грана происходили невероятные метаморфозы. Пытаясь спрятать душивший его гомерический хохот и придать лицу серьезное выражение, подобающее процессу воспитания юной девицы, он совершал странные движения челюстью, таращил глаза, надувал и втягивал щеки… Наконец, он оперся локтями в стол, спрятал низ лица в замке ладоней, задрал брови и потупил глаза. Правда, периодически, при особо удачных пассажах ведомой на расправу Торы, он всхрюкивал и передергивался, но пока справлялся. Дверь с треском распахнулась.

— Аниктора дэ Гранвилль! — пропыхтел юноша, судя по звуку, попросту свалив свою ношу на пол. Кири сидел к двери спиной и не мог, к своему сожалению, видеть это чарующее зрелище. Гран хрюкнул и отчаянно зажмурился.

— У-у, зараза! Ы-ых! — послышался пинок по двери, она захлопнулась.

— Тора!

— Ну, па-ап! А чего он! Я ж сказала — доиграем и приду! Я как раз Винка и Дира в плен взяла, а твой пришел…

— Тора!

— Па-ап! Это не я ведро над дверью прицепила, ну, правда не я! И не скажу, кто, вот, я не ябеда! Я Диру так и… Ой! Ну вот, опять!

Кири понял, что Гран вот-вот не выдержит, и встал с кресла. Честно говоря, он чуть не вскочил, услышав первое «Па-ап», но Гран сделал страшные глаза. Но теперь, наверно, уже было пора. Зрелище ему открылось божественное. Одна коса уцелела и торчала, изогнувшись, как змея, другая расплелась наполовину и уныло свисала тремя сосульками. Черная туника продрана на пузе и на боку, короткие штаны изгвазданы непонятно чем, на колене свежая ссадина. На лбу наливается синяк, руки и лицо в черных и зеленых разводах, приобретаемых, как известно каждому бывалому пацану, в честном поединке на лужайке. Увидев Кири, божественное зрелище, мечта его грез, ойкнуло и замолчало, утратив весь боевой запал. А влюбленный еле сдержался, чтобы не заржать самым непристойным образом. Удалось. Но ребра! Но челюсти! Жнец Великий, за что караешь?

— Тора, скажи пожалуйста, ты сможешь сейчас при мне повторить все, что ты наговорила райну Кириану? — Гран упорно смотрел в столешницу и говорил сдавленным чужим голосом. Кири знал, из-за чего, а девушка — девочка? девчонка! — напугалась и запаниковала. Она бросила исподлобья быстрый косой взгляд на Кири, засопела и помотала головой, переминаясь с ноги на ногу и безуспешно пытаясь стянуть вместе края дырки на пузе.

— Видимо, прошлое наказание тебя ничему не научило. Это печально. Может, ты что-нибудь поймешь на этот раз. Я на месяц лишаю тебя прогулок и на два — сладкого. Ступай, через пару часов ты сдашь мне отчет на двух листах, в котором подробно опишешь свое недостойное поведение и проанализируешь, к каким последствиям оно могло привести. И вымойся. Иди.

Уже на середине речи Грана у Торы задрожали губы, теперь же она с ревом выбежала из кабинета, грохнув многострадальной дверью. Гран рухнул грудью на стол, плечи мелко тряслись от хохота, который ему так долго пришлось сдерживать. Кири стоял в полном обалдении. Он, было напрягся, услышав о наказании, но… Прогулки? Сладкое?

— Простите, райн Кириан, — наконец немного успокоился Гран, — но я не могу к ней адекватно относиться. Она… живая, понимаете?