Слуги паука 2. Пленники паука

Страх отступил прочь. Хараг выругал себя и обернулся к Зрачку Затха.

Трое замерли. Никто из них еще не успел испугаться, они были просто удивлены, и лишь когда взгляды их встретились с грозным взором Богини Страсти и ее прекрасные черты исказила гримаса злобной радости, страх шевельнулся в сердцах трех воинов, сковав тела холодом ужаса, лишив способности трезво мыслить.

Словно объятые черным колдовством, они зачарованно следили, как поднимается тяжелая бронзовая рука богини. Выше… Выше… Еще выше. Вот могучая длань сомкнулась на голове молодого насмешника. Легкий поворот кисти, и что-то отвратительно хрустнуло. Рука разжалась, выпустив бездыханное тело, комком безжизненной плоти рухнувшее на пол.

И словно разбилась невидимая стена — реальность вернулась. Брун и Крин отскочили, мгновенно обнажив клинки, еще не отдавая себе отчета в том, что их жалкое оружие бесполезно в борьбе с бронзовым монстром. И как раз вовремя — вторая рука описала широкий полукруг и неминуемо переломала бы ребра обоим, останься они на месте.

В зале в это время находилось человек двадцать, и все замерли в оцепенении, но окрик сотника привел их в чувства.

— А ну очнитесь, Нергаловы отродья, или к утру ваши трусливые шкуры вывесят на просушку на Серых Равнинах! Шом и Нук! Один к хозяину, второй к апартаментам молодой госпожи! Скажите — бронзовая девка сошла с пьедестала!

Однако приказ его запоздал. Тефилус уже выскочил на площадку, где сходились воедино обе лестницы, и замер, не веря своим глазам. И все-таки он не потерял способности мыслить, как того можно было ожидать, хоть и попобледнел, как полотно.

— Брун! Что будем делать?

— Драться! — последовал ответ, быть может, достойный ажения но ничего не объяснявший.

На шум и крики начали сбегаться воины со всего дома. На площадке рядом с Тефилусом появились на шум Аниэла с Сиотвией, заспанные и растрепанные. В дверях под ними показались рабы и толстая чернокожая кухарка округлившимися от ужаса глазами смотрела, как бронзовая статуя, которую она лишь утром любовно протирала от пыли, размахивает руками, словно парой мечей и же три бездыханных трупа валяются у ее ног.

Люди продолжали беспорядочно нападать на неожиданного врага, налетая одновременно со всех сторон, словно борзые, обложившие логово медведя, наконец-то дождавшиеся, когда он выберется наружу.

Удары сыпались со всех сторон. Бронзовая фигура размахивала руками, разворачиваясь то вправо, то влево, и движения ее становились все легче и размашистей с каждым взмахом, с каждым поворотом движения её становились всё легче, размашистей. Она начала приседать и отклонять туловище то в одну, то в другую сторону, чтобы убийственной дланью захватить большее пространство.

Ей удалось схватить за щиколотку еще одного воина, но она не стала тратить на него время, как то было с первыми тремя жертвами, а крутанула его, словно палицу, мощным ударом размозжив голову о мраморные ступени.

Оставшиеся товарищи убитого с удвоенной яростью бросились в бой.

— Брун!

Сотник отскочил, тяжело дыша, и поднял голову.

— Поднимись ко мне! Ты не должен участвовать в этой свалке.

Старый воин тяжелым взглядом посмотрел на сражавшихся и с сожалением убрал меч в ножны, но, когда поднялся наверх, к Тефилусу и двум женщинам, происходящее представилось ему совсем в другом свете. Он видел, что сопротивляться бессмысленно. Пока еще они сдерживают грозного противника, но скоро начнут уставать, и картина боя неизбежно изменится. Сотник понял, что, если что-то не придумать прямо сейчас, его сотня поляжет задолго до рассвета.

Брун не зря гордился своими воинами. Он долго и тщательно подбирал бойцов в свой отряд, в нем не было случайных людей. Все они были прекрасно выучены и знали своё дело. Оправившись от вполне естественного первоначального шока, ни один не проявил трусости, хотя все боялись, в этом не было сомнений. Они умело уклонялись от ударов, вовремя делали выпады. Удары их достигали цели и, если бы им противостояло живое существо удары из плоти и крови, оно давно было бы мертво.

Крик боли вывел его из задумчивости. Крин упал на пол, но вовремя успел отползти, волоча разбитую ногу. Брун не мог сверху оценить, насколько серьезна его рана, но понял, что этому пора положить конец, если только цель их не массовое самоубийство.

— Держите расстояние, Сетовы прихвостни! Не позволяйте ей достать вас и не наваливайтесь кучей! Шом! Нук! Следите, чтобы одновременно нападало не больше десяти ублюдков, иначе так дружной толпой и отправитесь к Негалу в гости!

Прокричав команду, он обернулся:

— Прошу простить, госпожа.

Сиотвия понимающе кивнула, но Аниэла словно и не слышала его, лишь подняла на старого глаза воина полные ужаса губы. — Брун, мы теперь все умрем? Да? — прошептали ее губы.

— Ну что ты, дорогая! — натужно рассмеялся Тефилус, обнимая жену за плечи — Сейчас мы просто уйдем отсюда и всё!

— Конечно, решать только этого и ждут.

Брун посмотрел в глаза Королевскому Дознавателю, и вымученная улыбка покинула лицо Тефилуса.

— Бежать нужно было раньше, когда советовал Конан и для этого была возможность. — Ты считаешь…

Брун кивнул:

— Теперь такой возможности у нас нет.

— Интересно, а где сейчас этот умник?!

При упоминании о Конане лицо Тефилуса вспыхнуло от гнева. Он даже перестал обращать внимание на бой внизу.

— Успокойся, господин. Я говорил с ним перед заходом солнца. Он будет там, где посчитает нужным, чтобы защитить молодую госпожу! Ведь для этого его наняли?

Он вопросительно посмотрел на Сиотвию, и та кивнула зятю.

— Возьми себя в руки. Этот парень знает, что делает.

— Но меня интересует, где он?! — не унимался Тефилус, и почтенная Сиотвия горестно вздохнула — нашел время!

— Не знаю,— Брун пожал плечами.— На его месте я бы увел Мелию и спрятал ее где-нибудь.

— Трусливые шакалы! Прятаться?! Да воины вы или бабы?!

Но сотник оставался спокоен, показывая, что не принимает обвинений.

— Если тебе нужно, чтобы мы все полегли там,— он указал рукой вниз, на продолжавшуюся схватку,— прикажи, и тебе не придется никого упрекать в трусости, но твоей дочери это не поможет. Для ее спасения требуется совсем другое!

— Что?! — выкрикнул Королевский Дознаватель.

— Пока не знаю,— просто ответил сотник.— Это зависит от того, что ей нужно, но очень похоже на то, что нам хотят подсказать мысль о бегстве. Посмотри — она стоит на месте. Нас просто хотят напугать или дождаться, пока все мы падем от ее руки, и тогда можно будет взять усадьбу без особых затруднений.

Хараг смотрел в Зрачок Затха. Он видел, что статуя богини сошла с постамента, но не продвинулась ни на шаг, а лишь отбивалась от наседавших на нее воинов Бруна, которые уже вполне пришли в себя и теперь действовали осмотрительно, не подставляясь под удары, хотя и несли потери, когда кто-то по запальчивости оказывался в пределах досягаемости смертоносных рук богини.

Жрец оглянулся на Рамсиса и мгновенно понял, что на самом деле все обстоит гораздо хуже, чем он думал. Хоть оружие нападавших и не могло причинить никакого вреда бронзовому телу Деркэто, но он с ужасом увидел, как при каждом удачном выпаде против нее содрогается тело стигийца, словно Рамсис получает удары, предназначенные статуе.

— Haвepx!

Он увидел, что жрец замер, будто не расслышал сказанного, и точно так же, не веря в передышку, замерли воины в зале, тяжело дыша и недоверчиво переглядываясь.

— Наверх, Рамсис! Наверх! И не подпускай к себе выродков, иначе погибнешь!

Стигиец вздрогнул и пошел вперед. Некоторое время Хараг не мог оторваться от необычного зрелища. Он видел, как рядом с ним медленно, размеренно шагает жрец, оставаясь в то же время на месте, а в Зрачке Затха наблюдал иную картину: бронзовая статуя Богини Страсти степенно шагала по залу, находящемуся в другом конце города.

Когда зловещая фигура внезапно замерла, воины, тяжело дыша, остановились, с тревогой и надеждой наблюдая за ней, втайне надеясь, что это конец.