Дети оружия

— Если они убили Ската, значит, они храбры и достойны уважения, — заключил, тряхнув косичками, великий Улла-Халгу. — Пусть живут. Дайте факел и следуйте за мной.

Его интересовали только припасы из подвала. Если он принесет великую добычу, то закрепит положение главного вождя к северу от Корабля. Факел тут же был зажжен, и великий вождь пошел к лестнице. Он достаточно пожил среди людей мокрой земли, навидался всяких лестниц и побывал в разных подвалах, так что спуск его ничуть не волновал. Однако земляки должны были правильно понимать: сейчас Улла-Халгу совершает подвиг. Поэтому вождь не спешил — сперва призвал духов, выразительно оглядел притихших сородичей… и уж потом направился к лестнице.

Уголек спустился в подвал и поднял факел выше. Перед ним вдоль стен громоздились мешки, куда ни глянь — приятно округлые бока. Это все принадлежит ему, великому вождю Донной пустыни. Здесь хватит еды для всех — и для тех, кто принял участие в походе, и для тех, кто отказался. Улла-Халгу накормит всех! Он научит людей сухой земли варить кашу и тушить овощи, он станет отцом народа. А в итоге никто не захочет слушать родовых вождей и старейшин, коли они посмеют сказать хоть слово против воли великого Улла-Халгу!

Он развязал тесемки на верхнем мешке и отдернул ткань — золотистое зерно потекло между пальцев. Уголек щупал упругие бока мешков и мечтал. Он даже о Йоле забыл, хотя собирался взять ее в жены. Теперь только вспомнил! Хорошая Йоля, смелая и умная. Такая жена будет очень полезной, она храбрая, она ведет себя почти как люди Донной пустыни, а еще она знает все тайны людей мокрой земли и хороню разбирается в устройстве оружия!

Улла-Халгу позвал воинов, велел выносить мешки и грузить на манисов. Богатая добыча.

— И еще, — добавил он, — найдите Йоллу! Она добыла нам Много Смертей, так что говорите с ней как подобает, с уважением! Позовите Йоллу ко мне, но чтобы она пришла по-хорошему. Если же по-хорошему никак не получится, то приведите все равно.

Будущая отличная жена великого вождя — пока что упрямая и своенравная девушка. Нужно время, чтобы избавить ее от недостатков, это Уголек понимал и не собирался торопить события. У него достаточно времени впереди, и все это время люди сухой земли будут есть его добычу.

Кочевники спустились в подземелье. Сперва с опаской, потом разглядели большую добычу и повеселели. И верно, Улла-Халгу великий вождь!

Несколько человек отправились искать Йолю на втором этаже.

Сана схватила узелок и поспешила к двери. Задержалась на миг, чтобы пнуть неподвижное тело, распростершееся в быстро растекающейся крови. Она сожалела лишь об одном: что убила Левана так быстро. Он внушал женщине слишком большой страх. Чтобы избавиться от этого страха, ей хотелось убивать атамана снова и снова, проделать это сто, тысячу раз. Может, тогда страх сгинет и дрожащая забитая тварь снова превратится в красивую веселую Сану — такую, какой она была до того, как в поселке появился Леван? Она пнула мертвеца еще раз…

Внизу выстрелы гремели все реже, а дикари завывали все громче — это означало, что бой вот-вот закончится и Сане нужно торопиться. Она с сожалением отступила от мертвого тела и выскочила в коридор. Когда пробегала мимо комнаты Снулого, расслышала приглушенное мычание и хрип. Пытаясь освободиться, бандит так затянул удавку, что едва мог дышать. Сана заглянула — и не поверила собственным глазам. В этом доме можно было ожидать чего угодно, но не такого. Удивленная, она встала на пороге, хлопая глазами.

Снулый из последних сил замычал в кляп. Женщина решительно бросилась к кровати, схватилась за веревки, связанный натужно задышал… В темноте было плохо видно — отсветы горящих во дворе факелов едва проникали через окно. Сана нащупала веревку, затянутую на шее мужчины, подсунула кончики пальцев под нее, ослабила петлю. Потом размотала тряпки на лице Снулого.

— Нож, — коротко бросил он.

Сана заметалась по комнате в поисках ножа, нашла — широкий складной нож был воткнут в столешницу красивого стола с гнутыми ножками. Женщина разрезала веревки на руках Снулого, он отобрал нож и освободился.

— Сана… Ты… А я уж боялся, что никто обо мне не…

— Леван мертв, — перебила Сана. Ждать, пока медлительный Снулый выскажется, было некогда. — В доме полно дикарей. Сейчас будут здесь. Бежим?

Снулый, как обычно, не тратил времени на разговоры — встал и бросился к двери. Хотел было бежать к лестнице, но Сана ухватила его сзади за рубаху, дернула и увлекла в противоположную сторону — мимо лестницы, ведущей на крышу, в дальний конец, который заканчивался глухой стеной. У стены стоял двустворчатый шкаф, грязный, с облупленной краской на дверцах. Дверцы были крест-накрест заколочены досками.

Сана первой подбежала к шкафу, дернула створки, дряхлая мебель издала протяжный скрип. Снулый отстранил Сану, одним рывком сорвал доски, распахнул дверцы. У шкафа отсутствовало дно, в темноте угадывался круглый люк. Снулый сунул голову в пыльное нутро шкафа, присел и разглядел металлические скобы, вмурованные в стену. Внизу вопли дикарей заглушил дружный залп из полудесятка стволов — это Байгу, преследуя Кудрю, ворвался на кухню.

Снулый буркнул: «Еще держатся…» — и стал спускаться, Сана за ним. Узелок со скарбом она держала зубами, он был маленький и нетяжелый. Ничего из подарков Мархада, которые позволил оставить Леван, Сана не взяла, лишь самое необходимое. Ей хотелось оставить в этом доме все, что связывало с прежней жизнью, с обоими последними любовниками — и Мархадом, и Леваном. Плохая часть жизни, наполненная разочарованиями и страхом, страхом, страхом… Сана не знала, убит ли ее страх тем выстрелом, который оборвал жизнь атамана. Пусть при ней не будет ничего напоминающего о былом страхе. Почему-то подумалось, что рядом со Снулым ей не будет страшно. С ним она казалась себе сильной и уверенной. С чего бы это? Сана не понимала. Может, потому что жизнь Снулого побывала в ее руках? Потому что она избавила его от страха?

Лезть пришлось довольно глубоко, заметно ниже первого этажа дома. Скобы в стене были старые, из-под рук и ног во время спуска летели труха и ржавчина, но железки все еще держались крепко. Снулый достиг дна, отступил от лестницы, помог спуститься Сане. Она нашарила нишу в стене — там была свеча в треснутой глиняной плошке. Когда огонек в руке женщины разгорелся, Снулый понял, что находится в очень древнем месте, это подземелье соорудили еще до Погибели. Беглецы стояли посередине круглого зала, из которого уводили в темноту туннели со скругленными сводами, у стен валялись разбитые ящики, ржавые продавленные трубы и прочая рухлядь.

— Об этом месте никто не знал, Мархад мне одной сказал, — пояснила Сана. — Здесь есть выход на поверхность… Сейчас, погоди… — Она прошла в угол, разгребла мусор, покопалась под старьем и вытащила звякающий сверток. — Здесь золото, Снулый, — обернувшись, показала находку спутнику, — возьми. Только не бросай меня.

— Не брошу, — глухо произнес севшим голосом Снулый, — никогда.

Она отдала сверток и, пригнувшись, нырнула в один из темных туннелей. Снулый зашагал за дрожащим огоньком свечи. Потом проход изменился — свод просел, сверху осыпался грунт, так что пришлось ползти на четвереньках. Снулый полз, глядя на колыхающийся перед ним зад Саны, и думал, что всю жизнь до сих пор поступал неправильно. Сколько он себя помнил — был верным и служил. Кому? Хозяину. Хозяев Снулый менять не любил, но если приходилось, то и новому служил с той же преданностью, что и прежнему. И что получил взамен? Вот Сана — не хозяин, но спасла его, вырвала из объятий смерти. Снулый решил, что всю оставшуюся жизнь будет верен ей. Ей одной, и никому больше. А быть верным он умел.

Тут женщина остановилась, и он ткнулся лбом в ее прелести. От неожиданности охнул. Звук вышел странный, Снулый сам себя не узнавал — даже голос как-то изменился, прозвучал… нежно, что ли.

— Здесь наверх выбираемся, — объяснила Сана. — Погоди, дурачок, у нас еще будет время для этого.