Городская магия

— Это уже конкретный вопрос или так, риторический? — неожиданно ляпнула я и сама себе поразилась.

— Как прикажешь все это понимать? — не обратил внимания на мою дерзость Давлетьяров.

Я не стала переспрашивать, что — всё, вилять смысла не было, я ведь сама напросилась.

— По-моему, понять это можно только одним образом, — ответила я. — Я решила уйти, вот и все.

— Могу я поинтересоваться причиной? — все так же спокойно произнес он.

Я решительно не узнавала Давлетьярова. Я ожидала от него какой угодно выволочки, может быть, даже изысканного оскорбления, но чтобы он так спокойно воспринял… Нет, не спокойно, поняла вдруг я. Это он пока сдерживается, а что будет, если он сорвется, страшно даже представить.

— Конечно, — ответила я. — Понимаешь…

Я запнулась. Как я могу это объяснить? С выражением своих мыслей у меня всегда были проблемы. "Написала бы заранее конспект речи," — съехидничал внутренний голос.

Игорь молча ждал, и по выражению его лица я ничего не могла понять. Да что с ним такое? Он же как порох — спичку поднеси, тут же рванет, а сейчас будто транквилизаторами обколотый…

— Знаешь, — снова начала я, — я за эти два месяца очень много передумала. Мне надо было оказаться за сотни километров от Москвы, чтобы понять, насколько я от тебя завишу. — "А что я, в самом деле, мучаюсь? — подумала я. — Скажу то, что думаю, и пусть понимает, как хочет!" — И мне это… в общем, я не хочу так больше. Я хотела чего-то в жизни добиться, правда, но только сама. А что получилось? — Игорь по-прежнему молчал, и это было до такой степени не похоже на него, что мне стало не по себе. Но остановиться я уже не могла. — Я не хочу становиться твоей тенью, Игорь, а все к тому идет. Вот и вся причина.

Повисло молчание.

— Еще… — Я вздохнула. — Еще мне бы очень не хотелось, чтобы ты подумал обо мне… ну… будто бы я тебя использовала. Хотя, наверно, оно так и выглядит, да? Сперва диплом, потом вот диссертация… Но я правда не думала, что так получится. Я не знаю, что мне нужно сказать, чтобы ты поверил…

— Не нужно ничего говорить, Чернова. — К моему большому удивлению, Игорь скупо усмехнулся. Другое дело, что по глазам его по-прежнему ничего нельзя было прочесть. — Я прекрасно знаю, что врать ты не умеешь. И потом, ты полагаешь, я позволил бы тебе использовать меня? Ты себе льстишь.

Такой аргумент мне, признаться, в голову не приходил.

— Не будем считаться, Чернова, — добавил Игорь. — С тем же успехом и ты можешь обвинить меня в том, что и я тебя использовал.

Я промолчала, хотя на этот счет у меня было свое мнение. Я прекрасно понимала, почему Игорь отказался быть моим научным руководителем официально — ему явно не давали покоя слова, в запале сказанные Ларисой Романовной, даже если он сам себе в этом не признавался. Но от возможности еще больше прославить свое имя он все равно не отказался, и мое предложение принял, не задумываясь. Честолюбия у Давлетьярова хватило бы на добрый десяток человек, даже если оделить их очень щедро.

Насчет «использования» отговорка была, и прекрасная — я же предложила это сама. А как можно отказаться от того, что падает тебе в руки? Да и, в конце концов, по его мнению, у нас получался взаимовыгодный обмен: я получаю блестящую диссертацию, он — то, что считал потерянным навсегда и обширное пространство для развития новой теории. Чем плохо? Я ведь тоже так считала, и не видела в этом положении вещей ничего зазорного.

— Не будем считаться, — кивнула я. — Я только хотела сказать тебе, что если бы не ты, из меня и правда вряд ли получилось бы что-то путное… Ты, фигурально выражаясь, научил меня плавать. Ну так вот, дальше я хочу плыть сама.

— Выплывешь? — изогнул бровь Давлетьяров.

— Попробую, — хмыкнула я. Меня снедало ощущение неправильности происходящего. — А там видно будет. Вот только с твоей монографией…

— Материала у меня хватит не на одну такую работу, — заметил Давлетьяров. — Я, в свою очередь, поинтересуюсь — что ты намерена делать со своей диссертацией?

— А что с ней можно делать? — удивилась я. — Писать буду. Может, конечно, я ее напишу не за полтора года, как ты рассчитывал, а угроблю все три, а может, и больше, тут уж как получится. Но я ее напишу. Пускай не блестяще, зато сама.

— Я понял, Чернова. — Давлетьяров поднялся из-за стола и отошел к окну. — Скажи мне еще только одну вещь…

— Какую?

Игорь развернулся ко мне, и я невольно поежилась: такого взгляда я у него еще не видела.

— Ты уходишь к кому-то?

Я оторопело молчала. И только тут до меня дошло, что больше десяти лет назад в этом же или похожем кабинете такие же слова говорила, должно быть, Игорю его жена. И… что? Да ничего, внезапно решила я. Где она — и где я!

— Нет, — просто ответила я. — Не к кому-то. Я ухожу от тебя.

— Тогда уходи, Чернова. — Давлетьяров снова отвернулся к окну. — Уходи.

Я вышла и осторожно притворила дверь. Ощущение нереальности происходящего навалилось на меня с новой силой. Что это было? Вроде бы беседа двух цивилизованных людей, без скандала и мордобития, все вполне интеллигентно. Но так не должно было быть! Игорь, способный устроить грандиозный скандал вокруг неправильно, по его мнению, употребленного термина, сейчас даже ни разу не повысил голос!

Если бы я знала его чуть хуже, я бы подумала, что ему просто все равно. Но я знала его достаточно хорошо, чтобы понимать — его самолюбию сегодня досталось. И в то же время недостаточно хорошо, чтобы хотя бы догадываться, что сейчас творится у него внутри. И чем это может обернуться для меня.

Если Игорь сочтет себя оскорбленным, мне конец. Он даже никаких специальных мер принимать не будет, он вполне легально уничтожит меня, как специалиста. Я пока не в состоянии на равных дискутировать с ним, а значит, по любому теоретическому ли, практическому вопросу он легко сможет размазать меня по полу. И что мне останется, привлекать остальных преподавателей? Тогда в разборки втянется весь университет, и мне все равно придется уйти. Я невольно поежилась.

А с другой стороны… Что за манера у меня такая глупая: придумывать заранее всякие ужасы? Да, положим, по степени подготовленности, по опыту мне с Игорем не тягаться, это однозначно. А вот если брать общий потенциал, я ведь легко его перешибу, даже учитывая тот факт, что он почти полностью восстановился. Я-то ведь тоже на месте не стою, за последний год я здорово прибавила, и это не было пределом, совершенно точно. Так что еще неизвестно, чью сторону примет руководство… Вот и не будем пока об этом. Посмотрим, как пойдет дело.

Одно я поняла совершенно точно: как человек, как личность я Давлетьярова не интересовала. Ему было интересно, что можно сделать из такого «сырого» материала, насколько яркая бабочка может получиться из серенькой гусенички, а еще — просто удобно иметь меня под рукой, вот и все. А, так сказать, "в отрыве от производства"… Ну что могло у нас быть общего, кроме работы? Он же на двенадцать лет старше меня, смешно, право слово. Так что, наверно, я правильно поступила, что не стала цепляться за эти отношения. Ничего хорошего из них бы все равно не получилось.