Глаз голема

— Он хочет раздобыть более эффективное оружие, — говорила она. — До сих пор мы все порхали по верхам. Если мы хотим отомстить за Тима и Мартина, нам нужны более глубокие познания.

— Но сумеем ли мы справиться с ними? — возразила Китти. Тим ей особенно нравился, и его гибель потрясла девочку. — Эти книги написаны на сотне языков! Он в них ничего не разберет.

— Он нашёл одного человека, — сказала Энн. — Такого, кто сумеет нам помочь разобраться.

И действительно: примерно в это же время к группе присоединился новый человек. Мистер Пеннифезер очень ценил его мнение.

— Мистер Хопкинс — учёный, — сказал он, представляя его остальным. — Очень сведущий человек. Он неплохо разбирается в тайнах этих проклятых волшебников.

— Я делаю всё, что в моих силах, — скромно сказал мистер Хопкинс.

— Он служит клерком в Британской библиотеке, — продолжал мистер Пеннифезер, похлопав его по плечу. — Как-то раз я едва не попался, пытаясь… хм… присвоить книгу по магии. Мистер Хопкинс защитил меня от охраны, дал возможность уйти. Я был благодарен, мы разговорились. Никогда ещё я не встречал настолько образованного простолюдина! Он многому научился, читая хранящиеся там тексты. Увы, несколько лет тому назад его брата убил демон, и он, как и мы, стремится отомстить. Он знает… Сколько языков вы знаете, Клем?

— Четырнадцать, — ответил мистер Хопкинс. — И семь диалектов.

— Вот! Видели? Увы, он, в отличие от нас, не обладает устойчивостью к магии, однако его познания способны очень сильно помочь нам в борьбе.

— Я сделаю, что смогу, — сказал мистер Хопкинс.

Сколько Китти ни пыталась вспомнить, как выглядит мистер Хопкинс, она каждый раз обнаруживала, что это на удивление трудно. Не то чтобы в нем было что-то необычное — на самом деле, как раз напротив. Нетрудно было вспомнить, что волосы у него прямые, мышиного цвета, что лицо у него гладкое и чисто выбритое. Но молод он или стар — сказать было не так-то просто. Мистер Хопкинс не имел никаких особых примет, странных привычек или особенностей выговора. В целом, можно сказать, в этом человеке было нечто настолько забываемое, что, даже находясь в его обществе, когда он о чём-то говорил, Китти ловила себя на том, что не обращает на него внимания: слова слышит, а о том, кто их говорит, совершенно не думает. Весьма любопытная особенность.

Поначалу прочие члены организации относились к мистеру Хопкинсу с некоторым подозрением, в первую очередь потому, что он, не обладая устойчивостью к магии, не участвовал в их вылазках за артефактами. Однако его сильной стороной была информация — и он быстро доказал остальным, что мистер Пеннифезер пригласил его не зря. Работа в библиотеке — и, возможно, его удивительная неприметность, — давала ему возможность подслушивать разговоры волшебников. В результате ему нередко удавалось предсказывать их передвижения, что позволяло совершать налеты на их владения, пока их самих не было дома. Он слышал разговоры об артефактах, недавно приобретенных у Пинна, что давало мистеру Пеннифезеру возможность организовывать максимально выгодные грабежи. А главное, мистер Хопкинс сообщил им изрядное количество новых заклинаний, что позволяло шире использовать новое оружие. Его советы были столь точны, что вскоре все привыкли полагаться на них безоговорочно. Мистер Пеннифезер оставался лидером организации, однако же ум мистера Хопкинса сделался для них путеводной звездой.

Шло время. В пятнадцать лет Китти, как и все, закончила школу. Школа дала ей начальное профессиональное образование, однако же монотонная работа на фабрике или должность секретарши, которую предлагало ей государство, Китти не устраивали. Ей представился приятный выход: по предложению мистера Пеннифезера, и к большому удовлетворению своих родителей, Китти сделалась продавщицей в его магазине. Она научилась вести бухгалтерские книги, резать ватман и сортировать кисти по десяти сортам волоса. Платил мистер Пеннифезер немного, но Китти все устраивало.

Поначалу ей нравилось участвовать в тайных и опасных акциях. Она ощущала приятный трепет в груди, проходя мимо государственных служащих, торопливо замазывающих какой-нибудь очередной лозунг, или видя в «Тайме» возмущенный заголовок с жалобой на новое похищение. Через несколько месяцев она, чтобы избавиться от родительского надзора, сняла себе комнатку в запущенном многоквартирном доме в пяти минутах ходьбы от магазина. Она чуть ли не круглыми сутками была на ногах: днём работала в магазине, ночью совершала вылазки с товарищами; лицо её сделалось бледным, а взгляд — жестким от постоянной угрозы провала и потерь. Не проходило и года без очередной катастрофы: Еву убил демон в доме в Мэйфэре — её устойчивости оказалось недостаточно, чтобы выстоять перед его нападением; Глэдис погибла во время пожара на складе, начавшегося от оброненного шара.

Круг сужался. Внезапно возникло ощущение, что власти пытаются их выследить. Новый волшебник Мэндрейк взялся за дело всерьёз: ребята видели демонов в обличье детей, которые расспрашивали про Сопротивление и предлагали на продажу магические артефакты. В пабах и кафе появились шпионы-люди, обещавшие хорошо заплатить за сведения об организации. На собраниях в подсобке магазина воцарился дух осажденной крепости. Старик сдавал и делался все раздражительнее, а его юные помощники — все беспокойнее. Китти видела, что надвигается кризис.

И тут состоялось судьбоносное собрание, на котором перед ними была поставлена куда более серьёзная задача, чем прежде.

— Идут!

Стенли караулил у решетчатого окошка в двери, следя за торговым залом магазина. Он стоял там уже довольно долго, напряжённый и неподвижный. Теперь он оживился, отодвинул засов, распахнул дверь. И отступил в сторону, сдернув с головы кепку.

Китти услышала знакомое приближающееся постукиванье трости. Она встала со стула и потянулась, разминая застывшую, ноющую спину. Остальные тоже встали. Фред потёр шею и выругался себе под нос. В последнее время мистер Пеннифезер стал больше обычного настаивать на соблюдении мелких условностей.

Единственным источником освещения в подсобке был фонарь, стоящий на столе, — время было позднее, и они опасались привлечь внимание пролетающих мимо шаров. Мистер Хопкинс, вошедший первым, остановился на пороге, чтобы дать глазам время привыкнуть к полумраку, потом отодвинулся в сторону, пропуская мистера Пеннифезера. В слабом свете фонаря иссохшая фигурка их предводителя казалась ещё меньше обычного.

Он вошёл, шаркая ногами, точно оживший скелет. Замыкала шествие могучая, надёжная фигура Ника. Когда все трое очутились в комнате, Ник мягко прикрыл за ними дверь.

— Добрый вечер, мистер Пеннифезер, сэр.

Голос Стенли звучал не так бодро, как обычно.

Китти послышалось в нем тошнотворное фальшивое смирение. Ответа не последовало. Мистер Пеннифезер медленно приближался к плетеному креслу, в котором прежде сидел Фред. По всей видимости, каждый шаг давался ему с большим трудом. Наконец он сел. Энн подошла и переставила фонарь в нишу рядом с ним. Его лицо оказалось в тени.

Мистер Пеннифезер приставил свою трость к креслу. Медленно, палец за пальцем, стянул с рук перчатки. Мистер Хопкинс встал рядом с ним, аккуратный, тихий, совершенно незаметный. Ник, Китти, Стенли и Фред тоже оставались на ногах. Это был обычный ритуал.

— Ну-ну, садитесь, садитесь.

Мистер Пеннифезер положил перчатки к себе на колени.

— Друзья мои, — начал он, — мы многое совершили и пережили вместе. Мне нет нужды останавливаться на том, чем мы пожертвовали, или… — тут он осёкся и закашлялся, — или ради какой цели. В последнее время я полагал — и мой добрый Хопкинс поддерживал это мнение, — что нам недостает ресурсов для того, чтобы продолжать борьбу с нашим врагом. У нас недостаточно денег, недостаточно оружия, недостаточно знаний. Мне представляется, что теперь мы имеем возможность это исправить.