Безумие стали

Ратгара и еще одного ветерана эрл отозвал в сторонку. Зара заметила это и, сняв панцирь, нырнула в лес. Как только сзади сомкнулись дружелюбные стволы деревьев, девочка подпрыгнула, уцепилась за толстый сук, и вот уже худенькое тельце стремительно неслось сквозь кроны. Хорошо, что тут растут липы, порадовалась Зара, осторожно снижаясь прямо над местом разговора, – в переплетение ветвей никто не заметит. Отец тихо давал наставления разведчикам, девочка напрягла слух.

– Пройдете по следам, выясните, куда увели коней. Мне нужно только это, в бой не вступать! Ратгар, тебя касается в первую очередь.

– Милорд, хоть разрешите пленить какого-нибудь носача, он нам быстренько всё расскажет.

– Нет. Его могут хватиться. Устроят облаву, а если вас поймают, то это уже дипломатический конфликт. Выяснили, вернулись, рассказали. Больше ничего не требуется. Это понятно? – с нажимом спросил Тельми.

– Так точно, милорд!

– Хорошо. И обращайте внимание на все шорохи. Оказывается, у нашего знакомца Хана есть плащ-невидимка.

– Так вот почему мы не можем поймать эту сволочь! – воскликнул второй ветеран.

– Я его за милю учую, – процедил Ратгар. – Не беспокойтесь, милорд, всё сделаем.

Зара хихикнула про себя и уже хотела тихо удалиться, когда егерь снял с пояса кнут и, не глядя, взмахнул им. Витой ремень стеганул по кроне дерева, посыпались ветви и сухие листья, девочка ойкнула. Ратгар резко дернул. Увлекаемая плетью, Зара полетела вниз. Удар о землю больно отозвался в спине; хорошо, успела в последний миг выставить руки. Ратгар ахнул и бросился поднимать.

– Ох, леди, да как же так? Я и не думал, почуял что-то и…

– По-чу-ял! – передразнила Зара. – Хорошо хоть, за арбалет не схватился. Петинья родненькая! Я всю задницу счесала…

Ошеломленный Ратгар неловко отряхивал её от древесной трухи, второй егерь качал головой, а отец улыбался во весь рот, как совсем недавно она сама. Зара нахмурилась и тряхнула гривой волос. Она тут грохнулась с такой высоты, а ему весело!

– Чего смешного?!

– Ругаешься забавно, – ответил отец. – Няне понравится. А ведь ты попалась, вновь попалась, белочка. Ушиблась сильно?

И с такой нежданной заботой он спросил это, перестав ухмыляться, что Зара тут же простила ему и обидные слова, и его бездействие. В конце концов, она сама залезла на дерево, а если не можешь передвигаться тихо, будь готова к неожиданностям! Отец не виноват, что его дочь желает походить на мальчишку и ведет себя как мальчишка. Он даже подыграл ей, не став поднимать и отряхивать, признал её право на свободу действий и на сопутствующие этой свободе ошибки. Нет, ну чего она вспомнила о Петинье?

– Тебе просто повезло, – сказала Зара и оттолкнула егеря. – Лови лучше Хана!

– Всенепременно, леди, – заверил Ратгар, смущенно сворачивая плеть.

Зара злилась на старого вояку, но ругаться ей уже расхотелось. Она думала, что неплохо бы поскорее оказаться в замке, нехотя уступить уговорам няни и помыться в ванне с тройной сменой воды. Гм, как и подобает настоящей леди.

Джаб.

В тишине карточного зала звон упавшей на пол монеты прозвучал особенно громко. Щелчок золота по камню разбил застывшее полотно из удивленных лиц и вскинутых рук, вдохнул жизнь в оцепеневших игроков и зрителей. Все разом заговорили, забегали, кто-то восхищенно хлопал Ларкина по плечу, многие с интересом посматривали на барона. Тот побледнел как мертвец. Еще мгновение назад Джаб желал победы другу, но сейчас ему даже стало жаль Гроуверка. Снарк тяжело дышал и не отрывал взгляда от злополучной семерки мечей, словно надеялся, что она исчезнет, испарится. Даже если он продаст скотобойню и заложит дом, то вряд ли сможет расплатиться с Генри, прикинул Нивельхейм.

– Я не знаю, как вы это сделали, но такого не может быть, – процедил Гроуверк, подняв, наконец, взгляд от стола.

– Полноте, барон. Или вы намекаете на мою нечистоплотность в игре? – спросил Змей лениво, но в его голосе прозвучал металл.

– Господа, господа! – воскликнул граф Редфорд. – Не будем драматизировать. Вас, любезный Снарк, я попрошу впредь продумывать свои заявления, а вас, Генри, хочу поздравить с замечательной победой!

– Всем вина в честь графа Ларкина! – провозгласила Диана, подняв бокал.

Напряжение в комнате спало. Гроуверк моргнул и потер глаза. Слуги уже суетились вокруг стола, угощая гостей красным зарийским из погребов Молиньяк. Джаб сделал глоток и посмотрел на Диану. Благая Троица, как же она прекрасна! За последний год куртизанка только похорошела, еще больше расцвела, являя собой идеальный образ обольстительницы. А он-то тайком думал, что девушка будет страдать от разлуки, не сможет его забыть… даймоны тьмы, как же наивен он был! Лейтенант Железных Тигров оторвался от созерцания чарующей красоты бывшей любовницы и заставил вспомнить себя о законной жене – милой, чуть полноватой, но всё равно родной. И верной, в отличие от всяких вертихвосток! Джаб неодобрительно покосился на молодых хлыщей, так и вьющихся возле Дианы, и залпом опорожнил бокал. Люди не торопились расходиться от стола. Цвет дворянства смаковал вино и ждал последствий удивительной партии в баккара.

– Прошу извинить меня, граф, – сказал, наконец, барон Гроуверк, оправившись от потрясения. – Я не сомневаюсь, что вы играли честно. Как желаете получить выигрыш? Такой суммы у меня с собой нет, но я владею некоторым имуществом. Его залоговая стоимость…

– Благодарю! – оборвал Ларкин. – Меня не интересуют скотобойни и ветхие дома.

– Тогда что же? – спросил насупившийся Снарк.

– У меня есть отличный оруженосец, – начал Генри издалека. – Он молод, расторопен, трудолюбив, но всё же не всегда справляется с моими причудами. Чак, не хмурься, а лучше налей мне еще вина. Спасибо. Проверь еще, пожалуйста, как смазан мой арбалет, он в седельной сумке. Так вот, – продолжил Ларкин, сделав внушительный глоток зарийского. – Я склонен простить вам весь долг… слышите?! Весь долг, любезный барон, за сущую малость.

– Завоевать для вас трон? Или, может, сосватать королеву? А не хотите ли свежей вырезки? – осклабился Гроуверк.

– Всё мимо, хотя, вид крови меня возбуждает, – ответил Змей. – Вы дадите мне в услужение вашего прыткого не по годам юношу. Думаю, два оруженосца будут для моей скромной персоны в самый раз.

В зале раздались удивленные возгласы. Никто не ожидал, что граф потребует такого. Действительно – малость. Родовитые и богатые дворяне нанимали обычно для своих отпрысков учителей, а по достижению четырнадцати зим любимые чада ждали, когда Брамберг объявит набор в Кале, и молились, чтобы их приняли в прославленную школу. Менее удачливые юноши довольствовались ролью оруженосцев при именитых рыцарях, кои брали на себя обязанность учить их ратному делу, хорошим манерам и всему, что считали полезным для подрастающего поколения. Здесь при одном воине могли обретаться до трех юношей. Бывало и такое, что обнищавшие или титульные дворяне вынужденно отдавали младших сыновей в услужение никчемным, но богатым баронам и графам. Некоторые из этих господ набирали в свою свиту исключительно смазливых мальчишек – днем те исполняли обязанности оруженосцев, а ночью – покорных любовников. Замечая сальные улыбочки, Джаб гадал, сколько из присутствующих в зале сейчас подумали о Ларкине подобным образом. Впрочем, никто не стал бы говорить о своих подозрениях в лицо лучшему клинку королевства. А вот посплетничать потом о нахальном капитане – это да, вот только подождем, когда данный капитан закончит здесь и удалится подальше.

Услышав предложение Ларкина, люди расступились. У дальней стены стояли оруженосцы – они замолчали и уставились на юношу в черном плаще. Поднятый воротник скрывал лицо подопечного Гроуверка почти так же хорошо, как глубоко нахлобученная шляпа; свет масляных ламп выхватывал из тени лишь блестящие глаза. Они неотрывно смотрели на господина. Барон кашлянул и произнес: