Отдел странных явлений: Обмануть Богов

Ее больше нет. Нет молодой черноволосой Розы, которая радовала Антона Викторовича своей неотразимой улыбкой. Маленькая фигуристая женщина ушла. Шаулин подарил ей хорошую машину, но хваленые системы безопасности не помогли при лобовом столкновении.

Юля. Ее частичка, напоминание о жене, которое осталось в этом мире. Ее большие черные глаза, чуть вьющиеся волосы до плеч, тонкие губы… казалось, ее душа переселилась в дочку и не дала девочке умереть. Антон раньше не замечал или не хотел этого делать. Дочь была поразительно похожа на мать. Он все время твердил, что у Юли его нос, у нее такие же, как у него, брови, и что мимика тоже его. Теперь, когда Шаулин сидел у койки единственного оставшегося в живых близкого человека, дочери, подключенной к десятку разных датчиков и счетчиков, он начал видеть, что девочка все больше и больше стала походить на родную мать. Изо дня в день Юля менялась в его глазах. Или это только видение…

Ее надо спасти, уберечь от всех несчастий, думал Антон Викторович. Его словно подменили. Чувство постоянной тревоги, опасности, нависло над ним. Он стал слишком рассеянным, ему все время мерещилось, что с Юлей случилась беда. Он посещал заседания Думы так, для галочки, для отработки зарплаты, голосовал скорее формально, чем задумываясь о судьбе государства. Коллеги не понимали его. И только особо близкие друзья настойчиво советовали ему взять отпуск и уехать на море.

Курорт — это радость. Но как можно радоваться, когда рядом нет Розы — этого Антон не понимал. Он стремился уйти с головой в работу, начал разрабатывать один из проектов закона, но у него ничего не клеилось.

Поднимая голову от бумаг, он временами долго смотрел на пустующее кожаное кресло напротив рабочего стола. Тут раньше сидела Роза, она тихим бархатным голосом рассказывала о всяких глупостях: как она с подружками или с Юлечкой ходила за покупками, пыталась обсудить, какой лак для ногтей ей больше идет, где взять новый каталог немецкой одежды или не покраситься ли ей в блондинку. Глупый женский треп. Иногда такой бессмысленный, демонстрирующий все дамские капризы. Бывало, Антон выгонял жену из кабинета и просил говорить с подружками по телефону из какой-нибудь другой комнаты. После смерти Розы, ему стало так не хватать этой пустой болтовни.

Работа не двигалась. Он закурил. Но и это не помогло. Забыться и умереть — пожалуй, единственное, чего он хотел. И вдруг неведомая сила словно понесла его в комнату дочери. Девочка сидела на окне и разговаривала сама с собой.

Женская половинка Юли будто беседовала с ее мужским 'я'. А когда отец спросил, что происходит, дочка принялась утверждать, будто ее навестил гость из странного леса.

Тревожность усилилась. Антон Викторович теперь плохо спал и стремился неожиданно появиться в комнате Юли. История повторялась из раза в раз. Девочка, сидя на окне, болтала сама с собой.

Она сходит с ума. Она тоже не в состоянии пережить смерть Розы, догадывался Шаулин. Но в то же время пригласил самого лучшего врача. Совет один — курорт на Черном море, отдых.

— Нет! — отрезал Антон Викторович, стоило доктору заикнуться об этом.

— Да! — грозно глядя в глаза любящему отцу, властным тоном заявил врач. — И вам, и Юле, особенно Юле, нужен отдых. Уехать подальше от Москвы, от этих стен, увидеть бескрайнее море. Набраться новых впечатлений, не закрываться в квартире и сходить с ума, глядя на развешенные в каждом углу фотографии одного и того же лица. Есть у меня в Сочи один знакомый…

— Но я не хочу забывать ее, — вздохнул депутат.

Из-за его кресла большими глазенками на врача смотрела десятилетняя девочка. Укор и осуждение, — вот что прочитал в них доктор. Он чувствовал мысли ребенка, только никому не открывал своего секрета. Юля словно готова была закричать: 'Вы хотите, чтобы мы с папой забыли маму! Чтобы ко мне не приходил странный призрак из другого мира! Вы в него не верите! Все это комком застыло у нее в горле, а выступившие на глазах слезы — тому подтверждение. Получается, он, высокий бородатый брюнет в белом халате, — враг ей. Девочка словно забаррикадировалась на эмоциональном уровне. Доктор на момент почувствовал, что он не понимает, издевается над чужим горем и помогает выбросить из памяти все самое хорошее, что у нее, мамы и папы было в жизни.

— Я не прошу забыть, — врач нашел-таки простой выход, — вам нужно снять напряжение. И в тесной квартире это сделать невозможно. И в первую очередь это касается Юли и ее неведомого собеседника.

Мужчина в белом халате использовал последний козырь, уговаривая Шаулина отдохнуть. Он сделает все на благо дочери. Если Антон Викторович боится шизофрении Юленьки, он через час уже будет мчаться в аэропорт, чтобы отвезти девочку на море.

— Такое чувство, вас кто-то подослал, чтобы вы уговорили меня покинуть Москву и уехать в конкретное место, — сощурился депутат, испытующе глядя на врача. — И я поеду в Сочи, чтобы узнать, кому и зачем понадобился молодой вдовец.

Казалось, вызов брошен. Доктор довольно улыбнулся и пожал Шаулину руку.

Игра с огнем? Сводничество? Или просто желание украсть из квартиры золото и деньги во время отсутствия депутата? Последнее не удастся, твердо решил Антон Викторович, кладя на низ чемодана акции нескольких крупных предприятий. Зато пакет с практически никому не нужными бумажками от МММ он выложил на самое видное место. Шаулин тоже купился на глупые россказни Лёни Голубкова и решил, как и маргиналы, поиграть в дурацкую пирамиду. Он ехидно улыбнулся, когда представил недоуменных воров, открывающих этот пакет.

Невысокий загорелый брюнет вошел в кабинет начальника и положил несколько папок на верхнюю полку. Бросив беглый взгляд на угрюмого начальника, молодой человек вздохнул и было направился к двери, но низкий бас хирурга остановил его:

— Хонсу, не так быстро.

— Да?! — обернулся брюнет.

В его черных глазах загорелся нескрываемый интерес, и парень, словно загипнотизированный, тут же оказался рядом со столом начальника и опустился на белоснежную пластмассовую табуретку.

— Помнишь ту умирающую девочку, что я взялся оперировать во время дежурства на майских?

Пронзительный взгляд хирурга не обещал ничего хорошего. Не понимая, куда клонит этот человек, Хонсу кивнул.

— Так вот, запомни, мой дорогой друг, ничего в нашей жизни не происходит случайно.

— О чем вы, господин? — нахмурился брюнет, и его худые пальцы словно впились в колени.

— Она хранитель изначальной силы!

Эти слова пулей пронзили мозг молодого доктора, и тот чуть не подпрыгнул на месте. Это ж надо такому быть! А начальник тем временем продолжал:

— Я не знаю, кто даровал ей такое сокровище, но на ее след встал один очень нехороший товарищ из моего клана.

— И что?

— Когда я был сегодня у Шаулина, под видом психиатра, я настоятельно попросил его взять девчонку в охапку и уехать куда подальше, пока мы не разберемся с некоторыми амбициозными товарищами! — а потом задумчиво, скорее всего, только себе на заметку, доктор прошептал в бороду. — Надо будет только предупредить Ираклия, чтобы глаз с депутата не спускал…

Сочи встретил вдовца и дочку яркими красками и жарким солнцем. Веселые лица многочисленных отдыхающих, загорелые грузины и армяне, предлагающие чурчхэлу и медовую пахлаву. Беспечные счастливые люди, радость вокруг. Тут нет места трауру и черным одеждам.

Лазурные волны ласкают раскаленную серую гальку. Отдыхающие смотрят на проходящие по насыпи поезда, ища вагоны, следующие из их города и махая вслед прибывающим на курорт.

Шаулин, словно в святую купель, молча вошел в воду. Никакой радости. Да и Юля стоит на берегу, не решаясь зайти и поплыть до конца волнореза, где уже не резвятся не умеющие плавать пенсионерки или шалуны. Она, насупившись, развернулась, подошла к покрывалу и, натянув платье, побежала прочь к киоскам с мороженым.

Отцу ничего не оставалось, как последовать за ней.