Схимники. Четвертое поколение

Ну а подходящее вражеское войско часовые заметили бы издалека. Город бы заперся, предоставляя нападающим думать, как штурмовать белокаменные стены толщиной шагов в пятнадцать под огнем многочисленных пушек.

Нам повезло больше. Мы вошли в город без таранов и лестниц. Легко окунулись в его суету. Это казалось таким привычным, словно мы всю жизнь бродили по улицам Золотого Моста. Неприметные домишки нижнего города, темные переулки. Здесь, возле стен, лежали кварталы бедноты. Мы мельком взглянули на караулку, приютившуюся у самых ворот, на длинную казарму, прилегающую к стене, и шагнули в водоворот небольшого рынка.

Здесь продавали всякую мелочь и ерунду, могущую понадобиться путнику после долгой дороги. Громко кричали зазывалы, предлагая свежий квас, пирожки, горячий сбитень, блины, черный и зеленый чай, который так любят в Империи, а то и заморский напиток – кофе. То и дело я замечал в толпе купеческих приказчиков, выделяя их по цепким взглядам, которым окидывался каждый караван. Некоторые из них пытались скупить привезенный товар по дешевке, чтобы потом перепродать гораздо дороже. Другие просто приглядывались, оценивали, чего и сколько сегодня доставили. Умный торговец мог легко предсказать на основании этого, как завтра изменятся цены.

Я легко определил троих соглядатаев – наверняка из тех, кто подчинялся Изяславу. Скоро им придут новые указания. Я уже оценил, как быстро работает тайный приказ Золотого Моста.

– Этот, у ворот, был из наших, – услышал я тихий голос моего спутника.

– Знаю. Это – Караванщик, мы знакомы, – ответил я.

– Из чьих он?

– Охотника. А тебя как звать-величать?

– Ловец мое имя, – произнес он, и в голосе мне послышалась настороженность.

– А ты чей? – Я ничем не выдал, что заметил его нервозность.

– Сам свой, – отшутился он, но шутка показалась мне натянутой.

– Не хочешь – не говори. – Я пожал плечами. – Для большего вежества спросил. Ежели не знаешь Караванщика, значит, не Охотников. Остается Дервиш, ведь у Псеглавца никого не было.

– А ты, значит, Экспериментатора? – криво и чуточку хищно усмехнулся он.

– С чего ты взял? – Я рассмеялся. – Караванщика-то я знаю.

– О братьях так не говорят, как ты о нем, – покачал головой Ловец. – А тебя как прозвали?

– Искателем кличут.

– Ну будем знакомы, Искатель, – кивнул он.

Говор Ловца был чистым, без характерного для хунну акцента, он не вворачивал словечек из родного языка, говорил, как любой житель Империи. А вот его нервозность была мне непонятна. То, что он собирался сделать у ворот, не укладывалось в голове. Я не сомневался в способности Ловца проложить себе дорогу в Золотой Мост силой и затеряться в лабиринтах улиц, сбросить со своего следа любую погоню, но зачем это? Как я или Караванщик, он вполне мог заболтать стражу и войти, не привлекая к себе внимания.

– Ты чуть не выдал себя, – заметил я. – Караванщик, как и я, наверняка понял, кто ты.

– «Чуть» – не в счет. Ты-то как раз себя выдал, – как-то слишком уж резко ответил он.

– Никто ничего не заметил, – заверил я его. – Разве что один селянин, но он настолько труслив, что побоится проболтаться. А вот если бы ты начал показывать силушку богатырскую перед всеми – это было бы как красная метка на лбу.

– Я о другом, – качнул он головой. – Сзади, второй переулок слева. Посмотри.

Я резко остановился, схватил его за плечо, разворачиваясь. Со стороны любой бы подумал, что у нас вышел спор. Я повысил голос:

– О чем ты мелешь! Ерунда все это!

Быстрый взгляд. Так и есть. Он как раз выходил из переулка, неприметный человечек, весьма щуплый, в простецкой одежке, без оружия. И направлялся он вроде бы к торговцу сбитнем, на нас абсолютно не глядя, но я-то сразу понял: боковое зрение развито, – и краем глаза он постоянно держит нас. Ловец сбросил мою руку и несильно толкнул меня в грудь.

– Полегче! – крикнул он. – Так и зубов лишиться недолго!

– Ну прости, погорячился, – развел я руками и уже тише добавил: – Не поверил, значит, Изя сын Севы.

– Поверил, – ответил Ловец. – И сразу же принял совет к исполнению. Я бы на его месте тоже такого знающего человека из поля зрения не выпускал.

– Я приложил все усилия, чтобы перебросить его внимание на купцов. Самый волевой человек не устоял бы. Мы бы вылетели из его головы, едва ступив за городские ворота.

Теперь мы оба, не сговариваясь, повернули так, чтобы держать соглядатая в поле зрения.

– Вот-вот, – кивнул Ловец. – Потому и не хотел я никого забалтывать. Странные дела творятся в мире. Простые методы – самые надежные.

– Никогда не любил простоты.

Человек Изяслава взял себе кружку сбитня и неспешно двинулся в толпу, прихлебывая напиток. Я усмехнулся. Он был хорошо обучен. Хорошо для обычных людей. Шедшая впереди него высокая черноволосая девушка вдруг остановилась, резко развернулась и влепила пощечину статному юноше в темно-зеленой рубахе и потертой кожаной безрукавке, с мечом на поясе.

– Ах ты, охальник! – крикнула она. – Руки свои загребущие убери! В борделе их распускать будешь!

Юноша отшатнулся, взмахнул теми самыми загребущими руками, на которые так взъелась черноволосая красавица, задел локтем кружку соглядатая, выплескивая горячий сбитень тому прямо в лицо.

– Держи вора! – тут же раздалось рядом.

Юркий паренек, видимо означенным вором являющийся, ловко вывернул свою кисть из толстой, потной ладони купчишки среднего пошиба и рванул наутек, умело ввинчиваясь в толпу. Толпа забурлила, еще не понимая, что происходит. Паренек вылетел прямо на соглядатая, толкнул его. Человек Изяслава взмахнул руками, теряя равновесие, хрупкая девушка, почти ребенок, попыталась поддержать его, не дать упасть, но эффект оказался прямо противоположным желаемому. Щуплый растянулся на мостовой, и его захлестнула толпа, пытающаяся одновременно и держать вора, и приструнить обнаглевшего «охальника», и понять, что же все-таки происходит.

Правда, конца этой драмы мы уже не видели. Ловец первым юркнул в ближайший переулок, я – следом за ним. Он сбросил свой халат, выворачивая его. Внутри это оказалась добротная одежда из алого сукна, отороченная по краю мехом. Малахай Ловец засунул в свою войлочную скатку, взамен вытащив на свет длинный льняной мешок и кожаный ремешок, которым быстро повязал волосы. Скатка нырнула в мешок, который тут же уютно пристроился за плечами моего кузена. Все это заняло меньше времени, чем надо, чтобы сделать три глотка воды. Я же просто достал из своей сумки алый плащ с капюшоном, набросил на плечи. Вот и все. Яркие цвета, бросающиеся в глаза всем, кроме нашего соглядатая. Он-то как раз будет искать неприметных людей.

Втираясь обратно в толпу, мы видели, как человек Изяслава встает на ноги и, уже не скрываясь, вертит по сторонам головой в поисках нас. Мы с Ловцом разделились. Каждый прокладывал себе дорогу самостоятельно. Конечно, Изяслав послал следом за нами только того, кто был под рукой. Дальше весть передать он еще не успел. А теперь это уже не имеет смысла. Мы сбросили его ищейку со следа.

Мы еще немного потолкались по рынку, приценились к нехитрому товару, которого не собирались покупать, иногда мы расходились, потом сходились вновь, но из толпы выбирались порознь. Широкая улица, мощенная камнем, вела в глубь города. Здесь не было убогих лачуг, все дома – добротные, построенные из камня. Благо горы недалеко, и каменоломен там хватает. Деревянные хижины располагались за внешней стеной. И хотя окраины, как всегда в больших городах, кишели людьми сомнительной законопослушности, если будешь держаться главных улиц, опасаться тебе нечего. Разве что какой-то особо юркий и наглый воришка срежет кошелек. А вот подворотни, как и везде, жили своей жизнью. И хоть городская стража дело свое знала, была вооружена и обучена лучше, чем в других городах, где доводилось мне гостить, ночью на окраину не сунулись бы даже они.

Некоторое время мы с Ловцом шли молча. Он держал глаза и уши открытыми. Я же успокоился. То и дело краем глаза ловил его лицо. И лишь я смог бы разглядеть нешуточное беспокойство. Для прочих же лик степняка оставался безмятежен и благостен.