Карнавал теней (СИ)

- Какие слухи?

- Говорят… - Она выдержала эффектную паузу. – Говорят, будто у вас есть смертельный враг в цирковой полиции, и что вашей вражде много лет. Что такое, господин Арлин? Вы побледнели.

Где-то наверху Рейне Сарро продолжал выкрикивать команды своим паутинным танцорам; номер шел без сучка и задоринки, как и следовало ожидать. Патрон «Цирка скитальцев» вытер пот со лба и спросил очень тихим голосом:

- Что привело вас сюда, несравненная госпожа?

Королева Мотыльков подняла голову, и Арлин почувствовалеё мимолётную улыбку.

- Я пришла, чтобы посмотреть на чудо, - сказала Элена Феррио. – Другого шанса у меня не будет, по вечерам я занята. Вы тоже удивлены её умениями, признайтесь! Хотя, я чувствую, она вам неприятна?

- Да, - честно ответил Джоссеф Арлин. – Я надеялся, что она сегодня не придёт. Что передумает. Что сломает ногу или упадёт в Маронну. Теперь я вижу, что она не зря пришла… что она и впрямь хороша. Но это ведь не главное.

- Не главное, - повторила Феррио. – Господин Арлин, вы ведь в курсе, какое у паутинных танцоров главное правило?

- Конечно, я в курсе. «Доверься воздуху».

Ещё танцоры говорили, что паутина не принимает грешников, какими бы те ни были искусными, потому что груз грехов и теней слишком велик и опасен. Правда или нет, но паутинные акробаты – те немногие, кому был присущ здравый смысл, - совершив из-за минутной слабости или по воле случая какой-нибудь серьезный проступок, предпочитали изменить профессию.

- Именно так. Я хотела сказать, господин Арлин, что вам бы тоже не помешало довериться воздуху. Потому что в самом скором времени… - Элена Феррио вновь выдержала паузу, отрепетированную, должно быть, за долгие годы выступлений на манеже «Семи сестёр». – В самом скором времени вас ожидает испытание.

Она встала, не дожидаясь ответа.

- Всего хорошего. Не провожайте меня, любуйтесь вашими прелестными созданиями. Вечером они будут выступать для всех, а сейчас вы единственный зритель – должно быть, это воодушевляет.

Ошеломлённый, онемевший от растерянности Джоссеф Арлин кивком головы попрощался с удивительной гостьей и повернулся к арене, где «Пауки и бабочки» близились к завершению. Королева Мотыльков ушла бесшумно – не зашуршало платье, не стукнули каблучки, не скрипнула деревянная ступенька. Во всей Тарре не было сильней гипнотизёра, чем эта загадочная дама, чьё лицо без вуали видели только два человека – Кай Морено, патрон «Семи сестёр» и Тор Баррум, бессменный председатель Совета патронов, глава Объединенной цирковой корпорации.

И эта дама предсказала ему испытание…

- Продолжайте без меня! – крикнул Арлин и не узнал собственный голос. – Рейне, ты отвечаешь за вечернее представление головой! А я… если что, я буду в органной комнате…

Он не договорил, но все поняли: в органной комнате, с бутылкой «Дурмана».

4 . О чём молчала Марика Карат

Безграничность милостива к маринэ – мы открываем в себе внутреннее море в те моменты, когда находимся в одиночестве, и по этой причине первая волна хаотики, как правило, обрушивается на что-то неодушевлённое. Будучи ребёнком, я изводил своих родителей шалостями, и однажды они заперли меня на чердаке. Был хмурый осенний день, из маленького окна я видел косые струи дождя, заливающие крыши окрестных домов. Я скучал и предавался тоскливым размышлениям о разных вещах – мне хотелось оказаться кем-то другим, не сыном университетского библиотекаря и учительницы рисования, а, к примеру, единственным наследником какого-нибудь инэрского князя, властелина маленькой страны чудес . Я понимал, что фантазиям не суждено сбыться, и очень грустил.

А потом пришло море.

Не буду описывать, как это произошло: мои собратья всё знают, а читатели, не знакомые с Высоким искусством, не смогут понять, что именно изменилось во мне, в какой бездне я растворился , закрыв глаза. Но зато я могу признаться в том, что рыбный дождь, перепугавший всю округу и вошедший в историю под названием «Довиррское чудо», целиком и полностью на моей совести.

С того памятного дня прошло много лет. Я свыкся с благословением и проклятием маринэ, я научился ценить горьк и й вкус морской воды, потому что лишь этот вкус позволяет мне жить среди людей, не опасаясь убить или изувечить кого-то в тот момент, когда моя природа вновь возьмёт верх. Однако даже сейчас, в весьма преклонном возрасте, добившись немалых успехов в области Высокого искусства и написав о нём полтора десятка книг, я по-прежнему ничего не знаю о хаотике – о той силе, что меняет не только человеческие тела, но и сами основы бытия…

Л. Ормига, «Хаотика – вопросов больше, чем ответов»

Введение к труду «Две тысячи лет Высокого и сскуства»

Издатели: Таррский университет, Школа Адара, Фонд Блейза Корды

Тарра, 2451 г . после с.и.п.

Рейне чувствовал себя бодрым и полным сил, как будто ему не пришлось здорово попотеть на утренней репетиции. Ловя на себе завистливые взгляды усталых товарищей, он направился в гримёрную, чтобы переодеться, и у самой двери обнаружил сюрприз.

В коридоре, прислонившись к стене, стояла Бабочка.

- Мне нужен костюм, - сказала она без лишних церемоний.

- А при чём здесь я? – искренне удивился Рейне.

- Ну как же, - сквозь густой грим сверкнула улыбка, в голосе появились ироничные нотки. – Ведь, если верить господину Арлину, это твоя голова, а не чья-то ещё, полетит с плеч, если вечернее представление сорвётся. Так что мне нужен костюм.

«Пауки» во время номера были одеты в чёрное; трико «Бабочек» поражали зрителей разноцветьем и блеском. Да, карнавальная беглянка была права – следовало как можно быстрее подобрать одежду, которая позволила бы ей не выделяться среди остальных паутинных танцовщиц.

И раз уж Арлин назначил его ответственным…

Рейне с тяжелым вздохом махнул рукой и повернулся к лестнице, ведущей на третий этаж, где располагались подсобные помещения, в числе которых была и костюмерная. Краем глаза он видел, что идущая за ним Бабочка совсем не проявляет любопытства.

- Ты здесь не впервые?

Цирк-у-реки в разное время года арендовали и другие труппы, так что Рейне задал вопрос не из пустого любопытства. Если бы удалось выяснить, что загадочная незнакомка, скрывающая своё настоящее имя, как-то связана с другим цирком, её тайну можно было бы разгадать.

- Впервые, - коротко ответила девушка.

- А по виду не скажешь.

- По твоему виду тоже не скажешь, что ты такой хороший танцор.

От неожиданности он резко остановился, повернулся к своей спутнице.

- Это почему же?

- Ты слишком самовлюблённый, - сказала она, глядя на него снизу вверх. – Никого не видишь вокруг, кроме себя. Мне говорили, таких паутина не любит. И не держит. Но, выходит, мои учителя кое в чём ошибались.

- Не стоит верить каждому слову учителя, даже если тот великий мудрец.

- Вот я и говорю, - на размалёванном чёрно-белом лице опять мелькнула улыбка. – Ты очень, очень самовлюблённый паутинный танцор.

Рейне скрипнул зубами и отправился дальше.

То и дело им навстречу попадались цирковые и шарахались в стороны, видя перекошенное от гнева лицо акробата. Бабочка шествовала за ним, по-королевски выпрямив спину, и не обращала внимания на суету, шепоты, косые взгляды. Рейне мысленно ругал себя за неосмотрительность – мог же он переложить опекунство над карнавальной беглянкой на чужие плечи! – и почти желал, чтобы по пути ему повстречалась Лерона. Тогда он смог бы просто бросить безымянную нахалку и уйти, а вечер – что ж, до вечера ещё много времени, и она вполне могла бы найти себе другую жертву.