Лорд Престимион

После этого началась собственно сама церемония.

Звон колоколов. Молитвы и песнопения. Бесконечные тосты. Во время этого утомительного пиршества Престимион едва прикасался к вину, стараясь не показаться невежливым, но опасаясь выпить слишком много.

Наконец, настало время еды — деликатесов из всех уголков планеты, приготовленных самыми искусными поварами. Престимион не притронулся практически ни к чему. После пришла очередь поэтической декламации: звучные строфы великого эпоса Фервайна «Книга Изменений», бесконечный рассказ о полумифическом лорде Стиамоте, покорившем коренную расу меняющих форму, напевное чтение «Книги Власти» и «Высот Замковой горы» и других исторических саг о понтифексах и короналях минувших веков.

После ужина — песни. Тысячи голосов слились в древних гимнах. Различив на фоне голосов тех, кто сидел ближе к нему, грубый, тяжелый бас Гиялориса, Престимион тихо рассмеялся.

Было еще много всего: древние ритуалы, предписанные традициями, церемониальный вынос щита короналя с изображением Горящей Звезды, выполненным из сверкающего серебра с позолоченными лучами, — Престимион должен был торжественно возложить на него руки. Встал Конфалюм, чтобы в цветистой речи благословить нового короналя и торжественно обнять его на глазах у всех собравшихся. Леди Кунигарда сделала то же самое. Принцесса Терисса приняла обруч Хозяйки Острова Сна от Кунигарды… и так далее, и так далее, без конца. Престимион терпеливо, хотя и с трудом, выдержал все это.

Но, к своему великому изумлению, он обнаружил, что в какой-то момент этого вечера, во время длинных и пылких речей, странная свинцовая тяжесть, давившая на сердце, куда-то исчезла, равно как и ощущение разочарования и горькой печали. Как он ни был утомлен, в самом конце пира к нему наконец вернулась радость. И даже более того: он впервые почувствовал, что действительно стал королем.

Сегодня совершилось великое событие; после стольких препятствий на пути к трону его имя наконец было внесено в длинный список короналей Маджипура.

Корональ Маджипура! Король самой изумительной планеты во вселенной!

И он не сомневался, что будет хорошим короналем, просвещенным короналем, которого будут любить и превозносить. Он совершит великие дела и оставит потомкам лучший, чем прежде, Маджипур. Именно для этого он родился на свет.

Да. Так и будет! Несмотря на мимолетное облако печали, которое несколько часов назад омрачило его радость, все в конце концов складывается к лучшему.

Септах Мелайн заметил произошедшую в нем перемену. В момент перерыва в торжествах он подошел к Престимиону и с искренней теплотой поинтересовался:

— Похоже, то отчаяние, о котором ты говорил недавно в зале Гендигейла, наконец покинуло тебя, Престимион?

— Мы сегодня не беседовали с тобой в зале Гендигейла, Септах Мелайн, — без колебаний ответил Престимион.

В его тоне появилось нечто новое: не свойственные ему прежде сила и жесткость, удивившие даже самого Престимиона.

Септах Мелайн тоже заметил перемену: его глаза на мгновение широко раскрылись, а уголки рта дрогнули от удивления. Он резко втянул в себя воздух, затем склонил голову и произнес:

— Вы правы, милорд. Мы не беседовали в зале Гендигейла. — Он сделал знак Горящей Звезды и вернулся на свое место.

Престимион жестом приказал снова наполнить свою чашу вином.

Вот что означает быть королем, подумал он. Холодно разговаривать даже с самым любимым другом, когда того требуют обстоятельства. Да и есть ли у короля друзья? Ну что ж, через несколько недель он это поймет.

Пир достиг своей кульминации. Теперь все стояли, изображая поднятыми руками знак Горящей Звезды.:

— Престимион! лорд Престимион! — кричали гости. — Да здравствует лорд Престимион! Долгой жизни лорду Престимиону!

Наконец-то торжество завершилось. В соответствии с занимаемым положением и личными симпатиями пирующие разделились на немногочисленные группы. С приближением рассвета новоиспеченному короналю Маджипура дозволялось удалиться на отдых и тактично объявить о конце пиршества. Вот теперь он сможет уединиться в своих тихих апартаментах, в собственной спальне.

Пустые комнаты… Одинокая постель…

«Тизмет, — думал он, падая в полном изнеможении на подушку. Даже великая радость не могла заглушить непрерывную боль, вызванную потерей любимой. — Сегодня я стал королем планеты, а где ты, Тизмет? Где ты?»

3

В крупном городе Сти, расположенном на нижних склонах Замковой горы, в доме очень состоятельного торговца и банкира Симбилона Кайфа случилась беда.

Горничную, служившую на пятом этаже дома Симбилона Кайфа, внезапно поразил приступ безумия, и она выбросилась из чердачного окна великолепного особняка банкира, убив не только себя, но и еще двоих прохожих на улице. Когда это случилось, самого Симбилона Кайфа не было дома: он уехал в Замок на церемонию по случаю коронации в качестве гостя графа Файзиоло Стиского. И поэтому обязанность разбираться в столь ужасной трагедии и ее последствиях легла на его единственную дочь Вараиль.

Высокой, стройной, темноглазой Вараиль, чьи иссиня-черные волосы падали на плечи блестящим водопадом, едва исполнилось девятнадцать лет. Но безвременная смерть матери вынудила ее стать хозяйкой огромного дома, и эта ответственность сделала совсем еще девочку не по годам зрелой. Когда до ее ушей донеслись первые странные звуки с улицы — ужасный глухой стук, а секунду спустя второй, менее явственный, вслед за которым раздались крики и пронзительный визг, — она спокойно и решительно подошла к окну своего кабинета на четвертом этаже. Быстро окинув взглядом представшую перед ней ужасную картину: тела, кровь, растущую толпу возбужденных зрителей, Вараиль тотчас же направилась к лестнице. Слуги с воплями бросились к ней, отчаянно жестикулируя и рыдая.

— Леди… леди… это Кларистен! Она прыгнула, леди.

Из верхнего окна!

Вараиль хладнокровно кивнула. В душе царили смятение и ужас, ее слегка тошнило, но она не имела права проявлять слабость.

— Немедленно вызови имперских следователей, — приказала она управляющему дома Вортиду.

Виночерпию Крешину она сказала.

— Беги и как можно быстрее приведи доктора Тарка.

А затем обратилась к Бетарилу, сильному и крепкому старшему конюху:

— Мне надо спуститься и осмотреть пострадавших.

Возьми дубинку и держись возле меня — на тот случай, если ситуация выйдет из-под контроля. Это совсем не исключено.

Из Пятидесяти Городов Замковой горы Сти был самым крупным и самым процветающим; а Симбилон Кайф был одним и самых богатых и самых удачливых жителей Сти. Тем более поразительно, что такое несчастье постигло его дом. Огромное число завистников, как в городе, так и вне его, не простивших Симбилону Кайфу, выходцу из городских низов, его феноменального возвышения и могущества, радовалось трудному положению, в которое поставил его безумный поступок горничной. В то время как Сти, каким бы древним он ни был, считался среди своих соседей по Замковой горе чем-то вроде города-выскочки, Симбилон Кайф, самый богатый простолюдин в Сти, без сомнения, был выскочкой из выскочек.

Пятьдесят великолепных городов, расположенных на неровных склонах колоссальной Замковой горы, поражающей воображение и поднимающейся на головокружительную высоту над низинами континента Алханроэль, располагались в виде пяти ясно различимых поясов. У подножия — Города Склона, затем Свободные Города, Сторожевые Города, Внутренние Города, а возле самой вершины, почти у порога Замка, — девять городов, называемых Высшими Городами, жители которых имели о себе самое высокое мнение.

Поскольку они были расположены ближе всех к Замку, эти города чаще всего посещали блестящие представители аристократии, лорды и леди, потомки бывших короналей и понтифексов или те, кто и сам мог достичь такого высокого положения. И не только обитатели Замка часто спускались вниз в эти Высшие Города, такие как Большой Морпин, или Сипермит, или Фрэнгиор, чтобы предаться предлагаемым там утонченным наслаждениям. Наблюдалось также и постоянное движение вверх, из Высших Городов в Замок: