Хроники Фирнберга.(СИ)

— Люди сказали, что к тебе ночью прилетал грифон и забрал свое отродье?

— Прилетал, — ответил аптекарь, надеясь что его сильную нервозность перед пришедшими примут за остатки вчерашнего волнения, которое должен испытывать обыватель в дом к которому вломился летающий птицезверь.

Пришедшие посмотрели на перевернутую мебель. Раздосадованно сплюнули и ушли.

Аптекарь долго тайком смотрел им вслед, опасаясь, что вернуться.

Лацарус понимал, что еще долго не сможет чувствовать себя в безопасности. Его будет преследовать чувство, что за ним следят.

Но может это к лучшему. Осторожность не помешает.

Что будут дальше делать наемники? Надо представить себя на их месте. Итак, они выкрали грифоньего ребенка, чтобы заманить и захватить его родителя. Детеныш сбежал, его подобрал какой-то аптекарь, но родитель успел разыскать грифончика раньше. Отобрал у ничтожного скляночника и унес. Вроде бы нет смысла не доверять словам аптекаря. Теперь разыскивать и того и другого больше нет смысла. Грифон уже улетел, за ним не угонишься, он наверное, уже по ту сторону границы. Весь план провален.

Лацарус сообразил, что пора починить дверь. Он надеялся, что это не займет много времени потому, что старался ломать аккуратно. Распрямил погнутые кованные гвозди, но отогнутая железная полоса прямо на двери распрямляться не желала. Пришлось ее отдирать целиком и разгибать ударами молотка на деревянном чурбаке отдельно. К тому времени уже приближался вечер и аптекарь начал опасаться недовольства соседей. Многие жители маленького городка, подобно деревенским, вставали рано и рано ложились спать. Стук молотка в вечерней тишине раздавался далеко. Ничего, потерпят, хоть и начинает темнеть.

Лацарус закончил ремонт, подобрал инструменты и проверил как закрывается дверь. Закрыл и открыл ее снова. В этот момент большая сильная лапа резко просунулась в приоткрытую створку, не давая ее закрыть. Следующим ловким движением растерявшийся аптекарь был схвачен за запястья этой лапой, сразу за обе руки. Его дернуло наружу, распахивая дверь. Человек почувствовал, что его прижимает к упругим перьям на груди крупного существа, а другая лапа зажимает ему рот так, что закрыла все лицо. Лапа жесткая, когтистая, но точная в движениях.

— Ты мне должен сказать, — внушительно потребовал голос немного отличающийся от человеческого. — Люди, которых я выслеживал от самой границы сказали, что ты нашел моего сына. Они сказали, что хотели его забрать у тебя, но какой-то другой грифон успел раньше! Я знаю, что в доме ты один, не успеешь позвать других. Я уберу лапу с твоего рта, но ты не должен кричать, ты должен ответить на мой вопрос.

Лапа ослабила хватку и чуть отодвинулась, давая возможность говорить.

— Наемники тебе сказали? — преодолел волнение аптекарь.

— Я выследил их сегодня, застал врасплох и убил похитителей. Одного оставил в живых чтобы спросить куда они дели моего сына. Ничтожный сказал, что мой сын сбежал недалеко от этого городка, похитители его искали, ты нашел первым, но к тебе вдруг прилетел грифон и унес. Наверное это кто-то из моих друзей. Скажи как выглядел этот грифон, который к тебе прилетал, может быть я его знаю.

— Ты знаешь этого грифона, — не сдержался Лацарус. — И, наверное, ты с ним в добрых отношениях.

— Как он выглядел?

Аптекарь, глянул на грифона. — Черный с коричневым, передняя левая лапа немного поранена. Но прилетал он не вчера, а сегодня. Зайди в дом, нам нельзя здесь разговаривать. Твой ребенок еще там.

Грифон торопливо затолкал человека в раскрытую дверь и, пожимая крылья, зашел.

— Что ты говоришь?

— Я сказал наемникам, что ты прилетал вчера. Грифончик спрятан у меня.

— У тебя?! — перья грифона встопорщились от волнения.

Лацарус дернулся к двери подвала, но лапа грифона все еще держала его за плечо. Тянуть за собой грифона тяжеловато для человека.

— Здесь в подвале! — поторопился объяснить он птицезверю, который рефлекторно сильнее вцепился в торопящегося человека. — Я обманул наемников.

— Ты послал их по ложному следу… — уши грифона вдруг резко шевельнулись. Он услышал голос детеныша из потайного хода в подвале.

— Да подожди ты, сейчас открою! Не хватало мне еще и эту дверь чинить…

Вход в подвал был узковат, но взрослый грифон попытался туда протиснуться вслед за аптекарем, рискуя застрять. Мешали крылья, которые птицезверь пытался прижимать к бокам или приподнять одно над спиной, а второе поджать под брюхо чтобы протиснуться, но получалось плохо. Словно после недавних переживаний опасался, что его обманут, утащив ребенка прямо из под клюва через другую лазейку.

Но Лацарус приоткрыл потайную дверку, выпуская детеныша навстречу отцу.

Последующие минуты были столь насыщены искренней нечеловеческой радостью, что алхимик слегка отвернулся, чтобы не расчувствоваться за компанию и не выглядеть глупо. Не хватало еще прослезиться.

В такие моменты нелюдимый, привыкший быть ко всем равнодушным, аптекарь чувствовал себя совсем растерянно. Хоть на стену лезь.

А еще он побаивался, что грифон и его от радости не совсем слегка потискает.

— У нас мало времени. Кто-то из соседей мог видеть тебя. Ты крупный. — Напомнил Лацарус.

— Не ожидал такого поступка от местного жителя. Я безмерно тебе благодарен. Что я могу сделать для тебя?

— Я не местный житель. Я из родом Фирнберга, а здесь чужак. И я хочу вернуться в герцогство. Но я отправлюсь в дорогу не сразу.

Лацарус немного отстранился и глянул грифону в глаза, подчеркивая исключительность того, что хочет сказать.

— И есть нехорошая весть, которую в герцогстве должны узнать раньше. Это важно, грифон. Всем алхимикам и аптекарям в королевстве приказано делать много яда для стрел. Очень много. Эту тайну все равно не удалось бы скрывать долго, но пусть в Фирнберге узнают раньше чем слухи просочатся через купцов.

Грифон сильно помрачнел.

— Война?

— Похоже на то. Оружие тоже заготавливается. Много арбалетов и копья с перекладинами. Сам понимаешь с кем собираются воевать.

Грифон закрыл глаза. — Проклятье…

Птицезверь встряхнулся.

— Мы поможем тебе перейти границу. Мне надо предупредить друзей.

— Я как-нибудь сам.

— Будь уверен, что в Фирнберге ты будешь своим.

Аптекарь не раз слышал что крылатые не забывают когда благодарны, а в ордене их мнение имеет силу.

Лацарус смотрел как крылья уносят грифона в темнеющее вечернее небо.

В очередной раз он подумал, что пришло время уехать.

Но волнения этих суток еще не закончились. Время приближалось к полночи когда аптекарь услышал громкий стук в дверь, отозвавшийся в сердце тревогой. Он спустился вниз, но открывать не спешил.

— Эй, лекарь, ты нужен! — голос явно человеческий.

— Что случилось? И я не лекарь, а аптекарь. Я только делаю зелья, а не лечу.

— Проклятье! Ну так дай мне что-нибудь пока я не сдох!

Человек оказался окровавленным, прочная кожаная куртка на боку порвана. Один из приходивших недавно наемников, но в весьма плачевном состоянии.

— Мне нужно лекарство. Зверь нас порвал… — Наемник ввалился в дом и плюхнулся на табуретку около входа, держась за бок.

— Грифон прилетал, — не стал скрывать Лацарус.

Человек вздрогнул. — Его здесь давно нет?

— С вечера.

— Сдержал слово, оставил в живых, — сказал наемник, морщась от боли. — Напал когда мы никого уже не ждали встретить. Совсем не ждали. Меня только живым оставил чтобы допросить. Я сказал, что какой-то грифон уже прилетал к тебе. А он поверил и не убил меня…

— Видимо вас целая стая выслеживала, — подбросил идею Лацарус, доставая банку с мазью и прокипяченную полосу ткани.

— Видимо. Нам уже теперь все равно… — Воинственности в наемнике гильдии совсем не ощущалось. Только пережитый страх и упадок духа при котром человек раскисает от любого ранения.

Как бы до нытья еще не дошло.

— У тебя вино есть?

— Есть немного, — признался аптекарь.