Обреченные души (СИ)

Нумерис испугался и погрузился в молчание, не решаясь перечить словам незваного гостя.

- Слухи распространяются, как сухие листья по ветру, так что и не думай даже увиливать от ответа, ты меня понял? – требовательным тоном задал вопрос собеседник.

Лорд понимающе кивнул головой.

- Простолюдины Вэтфэльда могут о многом поведать,… думаешь, что сможешь сохранить в тайне всё, что способно испортить твоё имя? – усмехнулся незнакомец, пронзая издевательским взглядом барона.

- Молчишь, хм. Ты лучше расскажи мне, почему крестьяне с южной округи из деревни Бардо стали сторониться тамошней чащобы и как огня боятся идти на кладбища?

Нумерис непонимающе посмотрел на незнакомца и, будто бы набрав в рот воды, по-прежнему молчал.

- Я могу попытаться решить эту проблему, - в полголоса интригующе молвил незваный гость.

Эти слова лучше всякого вина развязал упрямому барону язык, а его глаза вспыхнули огоньком надежды.

- Там безвозвратно начали пропадать люди, около полумесяца тому назад. Сначала две юных девочки из этой южной деревушки, затем пропал дровосек, кажется, он был отцом одной из этих девочек. Неделю назад мы послали двух стражников разузнать, что за чертовщина там происходит, но они не нашли никаких следов.

- А после ещё пропажи были?

- Да вроде бы как не было, - ответил сухо барон.

- Ты уверен? – с подозрением переспросил незнакомец.

- Ах да, два дня назад, утром нашли мясника, вернее то, что от него осталось… брр, такого ещё никогда не было, просто жуть, – вздрогнув, ответил Нумерис.

- Как-то странно, что убийство произошло в городе именно тогда, когда стражники вернулись в город, что-то здесь не так, надо бы поподробнее всё разузнать, - подумал про себя незваный гость, задумчиво преподнеся к губам кубок с вином. – Завтра на рассвете я отправлюсь к южной деревне и проверю кладбища, - заявил незнакомец, залпом осушив бокал, - а сейчас я бы хотел хорошенько выспаться.

- Конечно же, наверху пустует комната, располагайся там, – как-то суетливо бросил барон в ответ.

- Благодарю, - слегка улыбнувшись, ответил незнакомец, хотя в глазах его царило безразличие и некая глубокая задумчивость. Взяв с собой яблоко, незваный гость встал из-за стола и направился к выходу.

- Постой! – вдруг оживлённо прозвучал голос барона, - как же тебя зовут?

- Называйте меня просто Охотником, - не оборачиваясь на собеседника, спокойно отозвался таинственный мужчина и, глухо позвякивая оковкой сапог, отправился спать.

Глава 2

Северный Форлианд - сердце расколотой Тавринии - королевства, обречённого жадностью и властолюбием на внутренние раздоры и мятежи, которые и привели его к неизбежному развалу. Голод гнал многих крестьян в угол, а судьба обручила их жизни со смертью через мучительные болезни и тяжкую судьбу. Требовались люди для чёрных работ в каменоломнях, лесопилках, шахтах и рудниках. Работорговля постепенно разгоралась, как пламя на сухих листьях, захватывая всё большую и большую территорию, становясь настоящей эпидемией, страшнее, чем чума. Человеческая жизнь ценой в несколько золотых... Щупальца мятежа вырывались наружу, жестоко срубаемые клинками государственной власти, которая сама же медленно разлагалась в путах чванливого, лицемерного и завистливого общества, утонувшего в бездонном океане разврата, заговоров и лжи. Однако, это была одна из самых могучих держав в Тавринии; с новоиспеченной религией и мощной армией она была пламенным сердцем торговли во всём Ардоре.

Окружённый гиблыми топями и тёмными хвойными лесами на севере и муссонными на юге, Ви́ндфэлл, прославился оружейным делом и отправлял немалые обозы серебра и малахита. Креплёное вино из ягод можжевельника, смола и дёготь были эталоном города бесстрашных честолюбивых бойцов. Его солдаты несли службу на северных границах Форлианда в неприступной крепости Штэнтгольт, блокировавшей пути на непокорный север.

На юге, сильно отделённый от других городов Форлианда, среди невысоких лесистых хребтов Ри́длдэл, раскинулся торгово-военный город Тэнфолд. Известен он был охотой, лесопильным и ткацким делом. Однако ещё большую славу этому городу приносило отнюдь не только кожевенное ремесло и выплавка оружия. Тэнфолд называли золотой жилой Форлианда и отцом ювелирного дела.

Но эти города не шли в сравнение с превосходством самого старого в Форлианде. Раньше эта была столица с лучшим корабельным делом, но возникшие здесь, как язвенные ожоги, очаги рабовладения всё коренным образом изменили. Извечные бунты недовольных тяжёлой жизнью крестьян, в конце концов, вылились в восстание. Но церемониться с мятежниками не стали. Зачинщиков приговорили к четвертованию, а их семьи ждали виселицы. Остальных же приговорили к пожизненным работам на солёных рудниках. В дальнейшем любое возмущение крестьян приносило рабочие руки. Затем несколько лет работы на рудниках стали обязательными, как и служба в армии. Вскоре непомерные налоги заставили большинство крестьян продать себя государству на посмертный тягостный труд. Целые семьи уходили на рудники. Таким образом, Фивисвэйл получил марку рабовладельческого города. Отсюда и пустило свои корни рабство, расползшись по всему Форлианду. Но пришедшая война стала переломным моментом в деспотичном правлении Фростов в Фивисвэйле. Род Бэллусов на какое-то время занял трон, но вскоре уступил дорожку лидерства Тронэрам, стараниями которых, при поддержке Альвионии, был возведён самый прекрасный город в Форлианде - Вэйтстóун.

Со всех сторон этот город окружали белокаменные массивные стены с высокими башнями, смотревшими в сторону изумительных пёстрых хребтов и вершин с изрезанными плато и отвесными зелёными утёсами гор Кальдэр. Издалека их склоны манили лиловыми полями магнолии и сирени, огнисто-алыми лилиями и золотистым горицветом, раскинувшимися у подножия снежных пик. Отовсюду к Вэйтстоун тянулись голубые поля из медуницы, колокольчика и василька. От входных дубовых ворот белокаменного города, оббитых железными брусьями, пролегала избитая повозками извилистая дорога, огибавшая пышные холмы и поля, засеянные зерном, кормившие весь Северный Форлианд. С западной стороны раскинулся богатый зверем и различными лекарственными травами причудливый лиственный лес с трепетными осинами, белоствольными берёзами и стройными липами, на севере высились горделивые смолистые сосны и кедры. Южнее лес становился мрачнее и дремучее. В блаженном безмолвном сне здесь пребывали величественные дубы, раскидистые клёны и пышные вязы. Река Кéльви, огибавшая восточную часть города, прячась возле каменных стен, а затем под изрезанными песчаными берегами, уносилась бурным течением на юг, впадая в причудливое озеро Тáусхэт, скрывавшее свою белизну в глухой елово-лиственничной роще, напоенной чуткой тишиной.

Вэйтстоун - город новых жёстких законов и единобожия. Власти навсегда придали старых богов забвению. Солдатам было приказано насильно обратить людей в новую веру, а самых непокорных обратить в рабство. Руками этих несчастных создавали роскошные сады, памятники, скульптуры и прекрасные фонтаны, блиставшие своей изумительной красотой на солнце. А в разгар правления Томада Тронэра было достроено настоящее чудо света. И заиграли тогда игривыми переливами в солнечных и лунных лучах изящные пики из зелёного стекла красивейшего собора во всей Тавринии. Реформы Тронэров, пронёсшиеся как ураган по всей Тавринии, не только изменили привычный уклад, но и раскололи старое государство на несколько менее крупных со своими обычаями, порядками и нравами. Новая вера в Вэйтстоун коренным образом изменила присущее всем многобожие. Одни остались чтить заветы предков, оставаясь закоренелыми язычниками, другие приняли троебожие, третьи стали дуалистами, а некоторые и вовсе отвергли высшие силы, признав силу разума и человеческой воли. Но при этом все так же оставались слабы и раболепны перед золотом, чревоугодием и беззаконием.

Время близилось к полудню. Солнце старалось вырваться из плена взбитых густых волн молочно-серых облаков, изредка красовавшихся своими перистыми краями на сапфирном блюдце небосклона. В стенах замка Трóнборг было душно, поэтому молодая девушка с длинными распущенными чёрными локонами в одной сиреневой шёлковой сорочке с красной каймой вышла на балкон подышать свежим воздухом. Изумрудные глаза, обычно кокетливо бросавшие свой взор из-под густых чёрных бровей, очаровывали. Мягкие черты лица ещё больше украшали заострённый нос и пышные губы. Стройности и красоте этой девушки завидовали многие, хотя о её ядовитом характере никто и знать не знал. Облокотившись спиной о колонну, черноволосая дама смотрела беззаботным довольным взглядом в сторону леса и медленно пила вино.