История лаборатории №27

       На передней стороне была лишь отпечатанная гравюра с каким-то гномом, вознесшим чей-то череп, по-видимому, тоже гнома, к небесам, а в углу какой-то герб с потекшими чернилами, так что название прочесть было невозможно. Вся же полезная информация содержалось на обратной стороне.

       Как оказалось, пьеса "Амлет, сын короля под горой", принадлежащая перу Вильяма из Стратфорда, и вправду знаменитого Энгельца, настолько знаменитого, что Ивик помнил его имя и знал, что оно принадлежит драматургу, игралась труппой "Шара", того самого театра, где работал знаменитый Вильям из Стратфорда. Играла же заезжая труппа в на удивление знакомом месте: старом театре "На Колодезной". Театр находился под самой стеной старого города, упирающейся в Колодезную башню крепости. Ивик не раз ходил туда по дороге домой из университета, когда еще только начинал свое обучение. Что же касается Кристиллы, то её появление было довольно неожиданным. Дело даже не в том, что сейчас и вправду было не самое подходящее время, просто никогда раньше она ничего подобного не делала, хотя они и были друзьями уже пару лет. Что само по себе было довольно странно, учитывая то, что он учился не просто на другом факультете, а в техническом корпусе университета, в то время как она в магическом. Два этих корпуса традиционно недолюбливали друг друга, хотя годы действительного противостояния с массовыми драками, применением боевой магии и химических коллоидов давно остались в прошлом, но дело было не в этом.

       Просто в том, что им затруднительно было пересечься хоть в чем-то, учитывая еще и то, что она младше него почти на три года. Но так получилось, что они все же пересеклись, тогда, когда Ивик еще учился в университете. Нельзя сказать, что Ивику она....

       - Скучаешь? - раздался знакомый голос над ухом Ивика.

       - Господин Мергольт?! - Ивик вскочил на ноги, как демоненок из табакерки.

       - Просто Хен. Ну неужели я столь страшен в роли профессора, что ты до сих пор не можешь отучиться вздрагивать и вскакивать при моем появлении? - поинтересовался стоящий перед Ивиком в промокшем кожаном плаще Хенекус Мергольт.

       - Нет, что вы, Хен... просто, понимаете... В общем, я привык.

       - Ну, будем надеяться, что года через два, когда времени, в течение которого ты знаешь меня не в качестве своего учителя, пройдет больше, чем в качестве последнего, ты все-таки отвыкнешь.

       - По правде, его уже и так прошло больше... Ведь я в "лаборатории" уже больше года, а до того около полугода в конторе проработал.

       - Ну вот видишь, как я милостив. Даю тебе еще целых два года, чтобы отделаться от этой дурацкой привычки.

       - Господин... Хен, с вами больше никого нет?

       - Нет, по правде говоря, я думал, что буду первым, ведь до двенадцати еще минут десять осталось, вряд ли кто-то придет раньше, в такой-то дождь.

       - Все будут?

       - Нет. Барека не будет, он вроде подхватил какую-то заразу, что не мудрено по такой погоде, у Колли жена уехала к тетке в Рицендальт, а девочек дома оставила, так что он нянькой работает.

       - Мог бы и с собой взять, - особо не прислушиваясь к болтовне господина Мергольта, брякнул Ивик.

       - Своих девочек, одной из которых семь, а другой двенадцать? - вопросом на вопрос ответил Хенекус неторопливо стряхивающий с плаща дождевые капли.

       - Ну да, - решил не отступать Ивик, - в конце концов, это было бы поучительным зрелищем для них.

       - Сомневаюсь, что девочки Колли питают иллюзии по поводу человеческой смертности. Так или иначе, но на сожжение в любом случае допускают лишь родственников и друзей покойного, но никак не детей коллеги, которых он и в глаза-то не видел.

       Спорить со своим бывшим преподавателем Ивик не стал, хотя бы потому, что тот был прав, а тот факт, что он сам к семи годам видел много больше, чем сожжение незнакомого дяди, роли не играло. В конце концов, дети господина Колинбургса не коим образом не виноваты в том, что его самого родители не смогли или просто не захотели воспитывать.

       Впрочем, нельзя сказать, что Ивик жаловался на судьбу или свое детство. Быть может, если бы родители, какая-нибудь белошвейка, муж которой был изрублен ножами Цан-Цанских пиратов на самом краю земли, не смогшая растить сына в одиночку, или шлюха одного из притонов Керлендера, не избавились от него, он сейчас, бы в лучшем случае, работал подмастерьем пекаря или плотника, а то и того хлеще - был бы членом одной из мелких банд, не потому что хотел, а потому, что выбора бы не было. И уж точно, не смог бы рассчитывать на обучение в Университете. Правда могло быть и наоборот. Ведь он мог оказаться бастардом какого-нибудь зажиточного купца или заезжего дворянина, а ведь благородные не всегда избавляются от ублюдков, иногда дают им титулы и земли. Впрочем, первый вариант был вероятнее по той простой причине, что белошвеек и шлюх много больше, чем лордов и благородных господ.

       За следующие минут пятнадцать-двадцать к ним подтянулись остальные члены "Лаборатории": Господин Дролингус, Каспониус, Господин Вергюс, господин Желкинс и госпожа Алиетта. Как и говорил господин Мергольт, не пришли лишь Барек да господин Колинбургс. Кроме того, в их небольшой толпе Ивик с некоторым удивлением обнаружил пару знакомых лиц университетских Профессоров, его бывших учителей. Хотя, если подумать, то ничего удивительного в этом не было. В конце концов, Ивик был всего лишь одним из подчиненных господина Краавтиса, а если быть точнее, младшим подчиненным, как по возрасту, так и по должности.

       Кроме них в холле больницы был еще один человек - девушка лет пятнадцати, не больше. Она сидела на скамейке в противоположном углу холла, у стойки администратора, по-видимому, дожидаясь дежурной сестры. Обратил на нее внимания Ивик из-за того, что пару раз ловил на себе взгляд ее то ли светло-голубых, то ли серых глаз. Как ему показалось, она не так давно плакала.

       - Что ж, раз уж все собрались... - произнес господин Мергольт, - думаю лучше пройти, чем мяться у входа.

       Никто спорить не стал. Строго говоря, мялись совсем не у входа, а у печки, которая находилась у противоположной от входа стены, но это ничего не меняло. Группа потянулась за Хенеусом к стойке администратора.

       - Уважаемый, вы ведь пропустите нас? - обратился Хенеус к дежурному врачу, пареньку, ровеснику Ивика - а кого другого, кроме новобранца посадят охранять больницу утром в Толто.

       Дежурный оглядел группу недружелюбным и несколько заспанным взглядом, что-то отметил в журнале, судя по всему, исключительно для того, чтобы потянуть время, после чего все-таки соизволил поднять голову и обратиться к толпе.

       - А вы к кому, господа?

       - Мы на церемонию сожжения профессора Краавтиса Зеланского, пусть Егандал будет ему теплым домом, - ответил профессор Хенекус.

       Ивик, от нечего делать продолжавший следить за девушкой, заметил, что та слегка дернулась и повела головой в сторону господина Мергольта.

       - Не велено никого пускать, за исключением близких родственников к больным, - скучающим голосом ответил дежурный.

       - Смею вас заверить, что мы договорились... - тут Хенекус замялся на пару секунд, вспоминая имя главного знахаря, - с госпожой Уреллой лично. Ритуальный чиновник также предупрежден.

       - Вполне возможно, - ответил дежурный, - однако, по приказу госпожи Уреллы, любые посещения больницы сведены к минимуму. Если не верите, можете ознакомиться.

       С этими словами врач протянул Мергольту какую-то грамоту, заполненную попеременно печатными буквами и корявым, больше похожим на непонятный узор, врачебным почерком. Тот быстро пробежался глазами по грамоте, после чего вернул ее доктору.

       - Можем ли мы хотя бы узнать, с чем связаны подобные меры?