Повелитель Мории

Трандуил в свою очередь думал о той же проблеме, но с другой стороны:

«Гримбьорн Молодой — достойный сын своего отца, Бьерна. Жалко только, что он не унаследовал равнодушия к золоту. А Бьерн-шкуроменятель совсем не утратил своей силы, даже наоборот. И гномов он любит. Если стоящий передо мной безумный Балин обратится к памяти Торина Дубощита, то, пожалуй, Бьерн присмотрит за этой сумасшедшей ватагой. А когда в дело вмешается Бьерн, то может отступить и Подгорный Ужас. В любом случае Мория слишком огромна и богата, чтобы все гномы, сколько их ни есть сейчас, смогли удержать ее в своих руках. Если я пошлю малый отряд, гномы возмутятся, скажут, что наш вклад слишком мал. Послать большое войско — подставить под удар нашу немногочисленную армию, полностью обескровить ее…»

Как два ратоборца в кругу, гном и эльф забыли, что их окружает множество слушателей. Разговор превратился в поединок. Это можно было бы назвать торгом, если только можно торговать честью и жизнями своего народа.

— Поэтому я хочу предложить вам, ваше величе ство, — продолжал Балин, переходя на «вы», — принять почетное участие в нашем походе. Объединив усилия, мы добьемся победы. Кроме того, добыча, которую мы найдем в Мории, будет делиться на всех поровну. Каждый получит равную долю.

Гном задрал бороду вверх, осматривая присутствующих в зале:

— Ваше величество, если воинов эльфийского народа будет достаточно много, то боюсь, вашу пещеру придется расширить, чтобы она вместила золото, которое привезут витязи.

Балин нарочито внимательно начал оглядываться по сторонам, словно прикидывая, откуда следует начать работу по расширению тронного зала.

— К сожалению, доблестный гном, я не могу лично принять твое предложение. Тролли Дагорлада и Пепельных гор давно пробуют на зуб нашу стойкость, забираясь даже в самую глубь Сумеречного леса. Нас теперь не так много, как во времена Тингола, имя которого должно тебе о многом говорить.

Трандуил и Балин опустили глаза, вспоминая недобрые дни. Следом за ними потупили взоры и все присутствующие.

— Но теперь, когда рушится многовековая вражда наших народов, — продолжил после паузы король, — мы можем стать сильней благодаря друг другу. Поэтому ваш отряд не только беспрепятственно проследует через Сумеречный лес — мы обеспечим вам достойную охрану до самых ворот Мории. С вами останется Тартауриль, мой доблестный воин, искушенный в боях глубоко под землей, ибо был рожден в Ард-Галене, в горных крепостях нолдоров. С ним пойдут десять избранных воинов. Балин недовольно поморщился.

— Это… — Он чуть было не ляпнул: «мало», но сдержался. — Хорошо. Я очень признателен за помощь и доверие. Поверь мне, повелитель, я отплачу той же монетой. Клянусь топором, что приду тебе на помощь, когда и где ни услышал бы твой призыв. В свою очередь я знаю, что никогда еще король Трандуил не бросал своих друзей в опасности.

— Клянусь своей короной, — голос короля звучал торжественно, — что это так.

Одобрительный гул пронесся по залу. Трандуил встал с трона. Все взгляды устремились на него.

— Наши гости устали с дороги. Их путь неблизок, а ноша, которую они взяли на себя, велика. Поэтому, — продолжил он, — теперь попрошу друзей к столу.

Балин помнил, что во время их путешествия к Одинокой горе Сумеречный лес был одним из труднейших переходов. Тогда кончились припасы, и голодные гномы несколько раз пытались приблизиться к пирующим на лесных полянах эльфам. Но те всякий раз исчезали, как по волшебству, а потом посадили надоедливых (по мнению эльфов) гномов в подвал, откуда пришлось бежать с неимоверными трудностями. Теперь же перворожденные сами приглашали гномов и людей за столы, и если здесь и было волшебство, то очень вкусное и наивысшего качества. Клянусь вам хорошо прожаренной оленьей ляжкой!

Перворожденные, привыкшие к изяществу королевского стола, не спеша пробовали изысканные блюда — обжаренные в винном соусе крылышки дроздов, сочные фрукты, варенье из лепестков роз и васильков, шипучие вина. Гости в основном налегали на кабаньи окорока и жареных перепелов, запивая их сидром — за неимением пива. Балин спросил Трандуила, почему на столь изысканном столе нет этого пенистого напитка, и король с улыбкой ответил, что пиво обычно подается в конюшни. Окружавшая короля свита, слышавшая разговор, расцвела в улыбках. Балин тоже улыбнулся, неопределенно мотнул головой. «Мало ли какие у эльфов странности, — подумал он. — Пока еще перемены блюд не было. Так может, здесь это и не принято? А через некоторое время все встают и переходят в следующую залу? А там, глядишь, пир и закончится в конюшне».

— Знаешь, что это такое? — спросил в свою очередь Трандуил, собственноручно подкладывая гному в тарелку розовые ломтики.

— Что? — простодушно спросил Балин.

— Мясо единорога! — гордо ответил сумеречный владыка.

Гном, попробовав пряный кусочек, уважительно покачал головой. Он точно разобрал, что «мясо единорога» состоит из гриба-слизняка, часто встречающегося на старых дубах и липах. В свое время Балин питался им в течение года — когда работал на заготовке леса. Правда, здесь неизвестные повара хитро обжарили грибы в специях и сделали их совершенно неотличимыми от мясных кусочков. «Но уж кого-кого, а гнома с его умением „чувствовать вещи" такими уловками не проведешь», — подумал Балин, осторожно отодвигая блюдо. Вместо него он пододвинул к себе огромное узорчатое корыто, полное розовой ветчины, и взял в руку сразу несколько тонко нарезанных хлебцев. Вгрызшись в розовый кусок мяса, Балин поднял глаза и столкнулся взглядом с Леголасом. Принц, негодующе наморщив лоб, с презрением смотрел на гнома. Балин почувствовал, что краснеет. Он нехотя отодвинул корыто с ветчиной в сторону, разжал руку — и надкусанные хлебцы веером легли перед ним. Балин попытался их собрать, задел тарелку, опрокинул ее, а заодно и кубок с вином, поглядел на безобразие на столе, потом на принца… Кадык Леголаса ходил ходуном — принц едва сдерживал смех.

Балин напустил на себя как можно более равнодушный вид и единым движением смахнул устроенный погром со стола на пол. Леголас, утробно взрык-нув, прикрыл лицо ладонями. Плечи эльфа тряслись от беззвучного хохота. Выручил Балина Трандуил, предложив еще один тост.

Балин сидел по правую руку от короля. Он поднимал кубок на каждый тост, и можете мне поверить, этих тостов оказалось немало. Сначала выпили за гостей, потом за радушие хозяев, за Балина лично и всех гномов в целом, за короля Сумеречного леса — Трандуила, его род и каждого эльфа в отдельности, за дружбу и сотрудничество, за удачу и победу, за любовь и богатство, которые ждут каждого. Борода Балина позволяла ловко проливать половину вина из кубка на земляной пол. После двух часов гном будто невзначай задал вопрос Тартаурилю, сидевшему рядом:

— Ты ведь переходишь под мое подчинение?

— Нет, — мгновенно протрезвев, ответил эльф и холодно взглянул па гнома. — Я из рода нолдоров и не подчиняюсь даже владыке Трандуилу.

Балин чуть скрипнул зубами. Но тут гул пиршества перекрыл низкий глухой голос.

— В нашем отряде по приказу Балина все должны забыть слово «нет», — с угрожающими интонациями и чуть нараспев проговорил Оин. — Этого слова отныне не существует для нас.

Все взгляды тотчас же устремились на говорящего. Король Трандуил в изумлении приподнял бровь. Оин же, как ни в чем не бывало, продолжая обгладывать оленью ляжку, продолжил:

— Все подчиняются Балину. Его слово непререкаемо, а мой топор — тому порука.

Балин в тревоге осмотрелся по сторонам. Загалдевшие было эльфы вдруг притихли. Переведя взгляд на Тартауриля, Балин заметил в глазах нолдора не только изумление, но неуверенность и даже страх. Гном никак не мог взять в толк — что же в словах Оина так напугало эльфов?

— Хорошо, — неожиданно сказал Тартауриль. Было видно, что слова даются ему с трудом. — С сегодняшнего дня я перехожу в подчинение сыну Фундина.