Славный город Старый Ключ (СИ)

  Пройдя к стоящему посреди каземата широкому массивному столу, Сидор поставил на него свой фонарь, и, ногой подтянув поближе стоявшую чуть в стороне табуретку, устало присел, оперевшись локтями на стол.

  Нависающие над головой, давящие потолки старого каземата, без окон, с одной лишь небольшой вентиляционной дыркой в потолке, куда и худая кошка не смогла бы пролезть, производили гнетущее тяжёлое впечатление, впрочем, полностью смазанное счастливой улыбкой на пол лица вошедшего.

  - Устал как собака, - пожаловался он. - Не поверишь, как вернулись из-под Сатино-Татарское, так ни одной ночи нормально не спал. То одно, то другое, то третье. Одни только разборки с желавшими поживиться вашим обозом чего стоили, - усмехнулся Сидор.

  - И как? - равнодушно зевнул Димон. - Разобрался?

  - Да какое там, - махнул рукой Сидор. - Шмотки то, что в неразберихе после твоего возвращения порастащили - все вернули, а вот с завидущими глазами не знаю, что и делать. Ты то со своими в тюрьме отсыпались, а Машке с Беллой настоящую битву за урожай пришлось тут выдержать, пока мы с Корнеем из под Сатино не вернулись.

  Лишь тогда местная публика поуспокоилась. А то чуть было танк твой у нас не утащили. У местного Совета чуть крышу не снесло от одного его вида. Народу понагнали, жуть просто. Ну и вытащили из грязюки, куда ты его засадил. А потом в город притащили, наверное похвастаться, и на площади перед зданием Управы поставили.

  Так не поверишь, с самых дальних хуторов народ приезжал полюбоваться на это чудовище. Ты не представляешь, чего мне стоило вытребовать его обратно. Ну, ничего люди не понимают, - с сожалением покачал он головой. - Что ни говори, а так и норовят лапу в чужой карман запустить.

  Ей Богу Димон, если б мы с Корнеем не успели вовремя вернуться из-под Сатино, со всеми своими охранниками и обозниками, который нынче в городе иначе как отморозками и не называют, неизвестно ещё как бы тут без нас наши женщины и бодались бы с местными властями.

  Еле отбились. Устал, как собака. Ей, Богу, в тылу у ящеров было легче, чем ругаться с этим Советом.

  Ты себе даже не представляешь, Димон, как я тебе с ребятами сейчас завидую, - снова зевнул Сидор. - Я там верчусь как белка в колесе, а вы тут отсыпаетесь. Мне б сейчас тож, минуток шестьсот надавить на массу, отоспаться всласть. А нельзя. Ты с этой дорогой такое болото всколыхнул, такие газы болотные, сероводородные поднял, мама дорогая. Думал, всё уже, кончать нас будут со всеми нашими броневиками, мортирами, амазонками, ящерами и всем прочим. Ужас!

  Про то, что перед этим ограбят всё нажитое непосильным трудом, я уж и не думал, живым бы из этой передряги выбраться.

  Ан, нет, пронесло, - расхохотался внезапно он. - Сцепились кобели между собой, и всем им резко стало не до зайца-побегайца. То есть не до нас с тобой.

  И это есть хорошо.

  Как хорошо и то, что ты уничтожил это фальшивое великолепие, с которым как курица с яйцом носились наши городские власти. Дорожный трест рухнул. Ура!

  Это я опять про дорогу, - устало зевнув, уточнил Сидор.

  - Что-о-о-о? - сладко зевнул в ответ и Димон. - Это говно, что тут же расползается под гусеницами моего единственного и любимого трактора, не говоря уж про простую гружёную телегу, ты называешь "Великолепие"?

  О! Мысль! - обрадовался Димон. - Я теперь мой любимый трактор так и назову - "Великолепие", вместо "Сталинец С-65"! А чё? Клёво! И главное - коротко! Будет он теперь у меня зваться - "Манифик"!

  - Это не я так это называю, это все в городе так уже новую дорогу называют. Говно!

  С коротеньким смешком Сидор устало поднялся с табуретки и, вернувшись к двери, поплотней прикрыл приоткрытую входную дверь.

  Пройдя в угол просторного каземата, он застыл каменной статуей возле Димона, лениво валяющегося на большой куче духовитого свежайшего сена, укрытого сверху большим роскошным стёганным покрывалом. Далее в углу стоял ещё один небольшой, прикрытый дорогущей льняной с вышивкой скатертью стол с остатками вчерашней трапезы, и многочисленными пустыми бутылками от кедровой наливки, длинными рядами выстроившимися под столом.

  Судя по их обилию, Димон времени даром тут не терял и пока "отдыхал на нарах", неслабо так кутнул.

  - "Я там работаю, понимаешь ли, как папа и мама Карлы вместе взятые, а он тут "отдыхает", алкаш. А ещё и вина дорогущие вёдрами пьёт. Мало того что сам пьёт, так ещё и девочек своих от работы отвлекает. Совсем обленился старый развратник", - недовольно подумал Сидор, на глаз прикидывая, сколько же тот уже уничтожил ценнейшего продукта.

  Выходило, неслабо. Явно Димону тут помогли с этим делом. Один бы он с таким количеством точно не справился бы.

  Крякнув негромко от странного чувства вдруг проявившейся лёгкой зависти, Сидор недовольно покачал головой.

  - "Так вот почему у девчонок его каждое утро был такой помято-жутко-довольный вид, - ехидно прокомментировал про себя Сидор увиденное. - Не слабо они тут зажигали.

  Ну, ещё бы. Раньше то - ни-ни. А тут - можно. Герой, как-никак вернулся. Дорвались до клановых кладовых".

  Говно - это так они все тут теперь называют тот участок новой дороги на перевал, построенный свояком Головы, - сердито проворчал Сидор. - Что возле Малых и Больших Вязём. - Подойдя к лампе, Сидор чуть прикрутил слепящий свет. - Точнее, благодаря тебе, больше никто это место иначе теперь и не называет, - с удовольствием выделил он голосом бранное определение.

  А дорожно-строительную компанию нашего драгоценного Головы и прочих учредителей, ответственную за строительство этого говна, - опять со смаком повторил он так понравившееся ему словцо, - пайщики и дольщики буквально смешали с грязью.

  Та-а-акой был скандал, мама дорогая. Некоторые договорились до того, что тебе памятник надо поставить, нерукотворный, что вывел воров на чистую воду. А Большие Вязёмы отныне получили новое название, удивительно напоминающее старое, но с толстым таким намёком на тонкие обстоятельства - Большая Головная Грязь или ещё грубее и короче - Говно.

  Говорят, тому, на кого намекают, это сильно не нравится, как впрочем, и жителям Больших и Малых Вязём. Но они все утёрлись. По крайней мере, на словах. Как на деле, думаю ты и сам догадаешься, что у того же Головы зуб новый на нас вырос, который он при случае не замедлит вонзить нам в шею.

  Любви же к нам со стороны всех остальных местных главных товарищей из Старшины, как ты понимаешь, твоё благое деяние также сильно не прибавило. Кому понравится, когда имя твоё всуе полоскают.

  Правда, только поначалу..., - Сидор прервался, с удовольствием плюхнувшись на сено рядом с валяющимся на покрывале Димоном.

  Привалившись спиной к стене каземата, он аккуратно подложил под спину, лежавшую рядом расписанную красными петухами подушку, и с удовольствием потянулся, разминая мышцы. Сладко зевнув, явно заразившись тем от товарища, с усмешкой устало продолжил:

  - Поначалу даже попытались нас оштрафовать, и виру немереную стребовать за нанесённый тобой городу ущерб.

  Короче, - зевнул он, на став развивать тему, - видя замаячившее перед носом богатство, попытались под благовидным предлогом нас ограбить, попросту говоря. Больно уж понравилось всем то, что стояло прямо у всех под носом.

  Потом, правда, поуспокоились, особенно, когда девочки наши оттуда всех шуганули. А когда уже мы с Корнеем подошли из-под Сатино, так вообще чуть ли не приторно-сладкими стали. Сидор Матвеич - то, уважаемый господин Корней - сё, - писклявым противным голосом передразнил он неведомых недоброжелателей.

  Ну а когда до этих баранов дошло, что на самом деле произошло с дорогой, и каковы впереди открываются шикарные перспективы с залезанием в казённый карман, всё радикальным образом поменялось. Перед всеми замаячил дорогущий подряд. И все словно с цепи сорвались, бросившись в драчку за подряд, словно голодные собаки за мозговую кость.