Война Цветов

– О Боже, – растерянно вымолвил Тео. – Это ваш чемодан?

Какой-то миг она смотрела на него почти с испугом, потом уголок ее губ приподнялся в озорной усмешке.

– Нет, но я не уверена также, что он ваш. Вы воры?

– Это просто недоразумение, – вмешалась Кочерыжка. – Давай положим все это обратно и поищем свое купе. Извините, что побеспокоили вас, миледи.

– Ах, недоразумение! Тогда все в порядке. Какая долгая, скучная поездка. – Девушка улыбнулась, показав Тео мелкие, идеально белые зубки. – Если вам недостает общества, мое купе как раз напротив.

Кочерыжка, севшая Тео на плечо, лягнула его, и он сказал:

– О-о! Вы очень любезны... миледи, но мы с моей спутницей... должны обсудить один важный вопрос.

– Помочь вам собрать эти вещи? – Вся эта жуткая, конфузливая ситуация, похоже, доставляла незнакомке какое-то нездоровое удовольствие.

Тео впервые в жизни хотелось, чтобы торнадо унес хорошенькую женщину в окно, желательно сию же минуту.

– Нет-нет, не надо. Мы сами. Благодарю вас.

– Может быть, мы увидимся в ресторане? Вы едете до самого Города?

– Нет. – Еще один пинок от Кочерыжки. – То есть да. Очень возможно, что мы увидимся.

Девушка удалилась к себе и скромно задернула занавески, а Тео кинулся рыться в куче одежды. Она, к счастью, была мужская (насколько он разбирался в эльфийской моде). Он отыскал блестящие серые брюки и белую рубашку с длинными широкими рукавами.

– Обувь тоже поискать?

– Обойдется. Шиковать ни к чему – тебе просто надо выглядеть по-другому. Закатаешь рукава, и пойдем обратно в третий класс. Будешь похож на мельника, который вырядился, чтобы устроиться на работу.

Тео запихал остальные вещи в чемодан, вскинул его на полку, а похищенное свернул и взял под мышку. Кочерыжка удостоверилась, что в коридоре пусто, и он вышел из купе вслед за ней. Занавески напротив как будто слегка дрогнули, но больше их, кажется, никто не заметил, и расходившееся сердце Тео понемногу начало успокаиваться.

По пути они зашли в первый же туалет второго класса.

– Переодевайся, – сказала Кочерыжка, – а потом пойдем туда, где вряд ли заметят, что ты не с самого начала там ехал.

– Значит, на прежние места мы не вернемся?

– В другой одежде, которую ты только что спер в первом классе? Именно то, что надо, как по-твоему?

Он вышел, так измотанный всеми этими треволнениями, словно пробежал несколько миль. Краденое сидело довольно прилично, только брюки оказались коротковаты.

– Хорошо, что я сильно похудел после маминой смерти.

– Прими мои соболезнования, Тео, – мягко сказала Кочерыжка, – а теперь шевелись.

Кочерыжка нашла место среди спящих домашних боггартов – так она их определила; для Тео это были просто очередные карлики с колючими бородами и примерно такими же бровями. Пейзаж за окнами не слишком изменился, пока они путешествовали в высшие слои общества, – те же свинцовые небеса над мокрыми лугами. Низкую гряду холмов застилал туман, за которым, по догадке Тео, скрывалось приблизительно то же самое.

– Как ты думаешь, она никому про нас не расскажет?

– Девушка? – сонно отозвалась Кочерыжка, клюющая носом у него на плече. – Может, и нет. Мы тут все равно ничего поделать не можем – разве только убить ее.

– Скажешь тоже! – Хотя действительно, что им еще остается? Поезд в этой волшебной стране шпарит с такой скоростью, что на ходу с него не очень-то спрыгнешь. – Только... почему она не подняла шум? Она ведь знала, что мы делаем.

– Она из Цветков – кто разберет, что у них в голове. Может, подумала, что мы хотим пошалить.

Тео раскрыл тетрадь Эйемона, но сосредоточиться на чтении не удавалось. «Давай, Вильмос. Сейчас самое время поучиться. Если ты завалил вступительные в колледж, это еще не значит, что ты совсем ничего не способен усвоить...» Но его мозг вел себя, как животное в тесной клетке.

– Мы сейчас где? – спросил он.

– Ствол и корень! Ты мне дашь отдохнуть или нет? Мечешься как угорелая, а потом тебе еще и поспать не дают. Это все еще Великая Рябиновая, но граница уже близко. Радуйся, иначе мы бы несколько суток ехали.

– Какая граница?

– Теперь он еще и думать меня заставляет, – простонала она. – До новой луны два дня, стало быть, с Орешником. Звездная на этот раз будет там.

– На этот раз? – Он, помнится, читал что-то об этом, пока мохнач к нему не пристал. – Ты хочешь сказать, что города и села у вас не всегда стоят на одном месте?

– Нет, тупица ты этакий. Города всегда на месте, а вот железнодорожные станции нет. Хотя по отношению к дороге и они остаются на местах, так что ты кое в чем прав.

– О чем ты, черт возьми, толкуешь? Хочешь сказать, что города вроде того, где мы были, – что они движутся? Встают и переходят на другое место, да?

Кочерыжка перелетела на спинку сиденья впереди, пристроившись за чьей-то лохматой толовой – этот пассажир занимал целых два места, а храпел так, словно поезд без конца давил что-то живое.

– Слушай, ты, – тихо, подавшись вперед, заговорила она. – Тенистый, как тебе уже было сказано, пристанционный городок, и от него до Города всегда одиннадцать остановок, в какой бы провинции он сейчас ни находился. Со Звездной дело обстоит точно так же. А вот Алтей – станция Маргаритки и поэтому всегда остается в Рябиннике как и коммуна Маргаритки. Через Алтей проходит местная ветка. Она потому и местная, что всегда в Рябиннике.

Тео потряс начинавшей болеть головой.

– Но мы ведь и с Алтея могли отправиться, ты сама говорила – на Тенистую мы поехали, потому что сочли ее более безопасной. Как это возможно, если станции, имеющие сообщение с Городом, все время движутся? Никак сообразить не могу.

– Все местные линии соединяются с узловой, а она всегда одна и та же.

– Ну да, этим, конечно, все сказано. Ясно как день. – Он уронил голову на спинку своего кресла.

– Вот и хорошо. – Либо Кочерыжка не уловила его сарказма, либо ей просто хотелось спать.

Он снова взялся за книгу Эйемона, надеясь, что смертный автор внесет хоть какую-то ясность в безумную транспортную систему Эльфландии. Не система, а какая-то школьная ролевая игра с временными и на редкость бессмысленными правилами. Но из чтения опять ничего не вышло. Тео сдался и начал смотреть в окно. Этот жуткий день измотал его до крайности, но он боролся со сном. Задремлешь, и тут тебе на плечо опустится тяжелая, отнюдь не человеческая рука, а зычный голос объявит, что игра окончена. Он не сразу осознал, что на дальних холмах движутся чьи-то фигуры.

Темные силуэты, числом около дюжины, спускались на луг. Поезд обогнал их, и Тео подумал, что все-таки задремал и они ему привиделись, но за окном появилась новая кучка всадников. Они стояли, натянув поводья, в высокой траве и провожали поезд желтыми, действующими на нервы глазами. Эта группа находилась гораздо ближе, и их одежда показалась Тео фантастической даже по эльфийским меркам, с множеством лент и развевающимися головными уборами. Ливень их как будто нисколько не беспокоил. Каждый держал в руке то ли копье, то ли стрекало, а за спинами у них, кажется, висели ружья. Узкие длинноносые лица казались до странности знакомыми, но не это заставило Тео разбудить прикорнувшую у него на плече летуницу.

У каждого из верховых животных, напоминающих лошадей, торчал во лбу глянцевитый рог.

– Кочерыжка! Кочерыжка! Там снаружи люди... то есть не знаю кто. Смотрят на нас. Верхом на единорогах!

Крылышки зажужжали, щекоча его, и Кочерыжка повисла перед окном. Следующая группа всадников как раз проходила параллельно поезду, чуть дальше предыдущей. Их уверенная посадка давала понять, что они могут скакать наравне с поездом, если сочтут нужным, и Тео, глядя на их легконогих скакунов, почти что этому верил.

Но скоро они остались позади, и мокрая равнина опять опустела.

– Гниль луковая! – произнесла Кочерыжка, скорее удивленная, чем встревоженная. – Такое не часто увидишь.