Элизиум, или В стране Потерянных Снов (СИ)

— Я буду держать тебя вот так, — он сжал тонкие, перепончатые (только теперь разглядел) пальцы. — За руку, ладно? Больше не превращайся. Не надо. Я все равно тебя не отпущу.

Гарри закатил глаза.

— Ты что, поверил его фокусам?

— Нет, не поверил.

— Что тогда?

— То, что я не знаю, как они отреагируют на угрозы в адрес детеныша.

— Да брось, им все равно…

— Было до этого момента.

Гарри оглядел толпу. Твари притихли, многие остановились. Никто еще не рычал, но смотрели с тупым и озадаченным выражением. Словно пытались понять, осознать, что же такое творится.

Одно дело случайно пнуть малыша под зад ногой, другое, наверное, открыто пытаться его прирезать… Гарри поднял руки и успокаивающе сказал:

— Все в порядке, ребята. Мы уже разобрались. Он идет с нами. Я не собирался его убивать. Правда. Он в полном порядке.

Малыш, хныкая, заковылял рядом с Драко. Идти на задних лапах ему было тяжело, он спотыкался и канючил — до самого рассвета. Когда свет невидимого солнца озарил речной простор, он, наконец, устал и умолк. Драко даже немного пронес его на руках.

Гарри был слишком занят свои актом… скажем так, неприкрытого дикарства, чтобы обратить внимание. Драко пришлось окликнуть его несколько раз прежде, чем Поттер поднял измазанную кровью и чешуей физиономию. Его губы были алыми, как у вампира. Зубы порозовели.

— Давай, — пригласил он, протягивая Драко половину обглоданной сырой рыбешки, — не так уж плохо. Терпимо. Нам нужны будут силы.

— Посмотри туда, — Драко выпростал руку жестом полководца, его трясло от счастья и облегчения. — Посмотри, живоглот ты чертов.

Близорукие глаза щурились, обшаривали туманные волокна у горизонта.

— Что? Что там?

— Берег. Я вижу темную полосу. Это берег, горгулья тебя разбери.

Гарри издал мокрый, похожий на всхлип звук. Драко отобрал у него рыбину и впился зубами в илистую, подгнившую мякоть. Добычу нашел Поттер, и честно обглодал половину. Рыба наполовину усохла, наполовину гнила — выброшенная на мелководье, несчастная жертва коварной реки. Кожа с чешуей сдиралась легко. Драко принялся есть, отвернувшись от Гарри, выплевывая мелкие кости.

— Мы пришли?

— По расстоянию судя, еще день пути. Может, опять придется ночку пробежать.

Зверек у его ног заныл, Драко бросил ему остатки рыбины.

— Они не едят сырое мясо, — заметил Гарри со смешком.

— Проверим.

Малыш долго крутил гнилые ошметки в лапке. Нюхал, фыркал, облизывал, морщился. Потом бросил в песок и наступил.

— Ах ты гадина. Там еще оставалось, — завелся Поттер.

— Не трогай его. Они и правда в еде не нуждаются. В обычной, нормальной еде.

Зато, подумал Драко, ты уже досыта нажрался… мной. Он смотрел на малыша. Тот за ночь и день пути странно окреп и как-то даже вроде подрос. Не ковылял теперь, а бежал резво, споро, как взрослый. Чем дольше он рядом, тем быстрее будет расти.

Жрут наши страхи, равнодушно подумал Драко. Не только? Нет. Кажется, любую эмоцию способны переварить — и его жалость, и гнев, и сострадание. И любовь, конечно. Чего им еще надо? Только это. Затем и превращаются.

Он не стал просвещать Гарри насчет всех этих тонкостей. В конце концов, Гарри, кажется, сам все прекрасно видел. Твари рядом с ними бежали весело и дружно, как армейское построение. Оборачиваться никто не пытался — хватало, небось, досыта, всей стае. Хватало им двоих путников. Это как еду с собой захватить: огромный, сытный, бесконечный запас еды.

Приближение берега отметили каждый по своему: некоторые оборотни начали рычать и повизгивать, чуя твердую землю. Малыши тявкали, словно щенки. Другие прибавили шагу, сошли с тропы и поплыли, держа головы высоко над водой. Их лысые черепушки покачивались над коричневыми волнами, будто мертвенно-розовые поплавки. Драко и Гарри ступали с преувеличенной осторожностью, таясь каждый друг от друга, замирая, вглядываясь в обрубленное плато, в высокие каменистые обрывы. Шел туман, берег был галечный, ровно-серый. Вдали, закрывая полнеба, вставали горы — кое-где в белых пятнах снега, синие, мрачные, неприступные.

— Не вижу распадков, — заявил Гарри повеселевшим голосом. — Как нам пробраться наверх?

— Найдем, — коротко пообещал Драко. — Я разверну карту. Мы найдем. Там, за плато, лежит большой город.

— Еда-а, — промурлыкал Гарри с детским восторгом. — Много. Много. Жратвы.

— Только вплавь не надо, — попросил Драко, и на всякий случай ухватил Гарри за рукав. — Ты не дотянешь до берега.

С тропы они не сошли. До самого последнего мгновения, когда подошвы ступили на обкатанную мелкую гальку, и ноги сами понесли прочь от воды, от проклятой, страшной воды.

Драко даже не обернулся, чтобы проститься с Тейей. Он успел ее возненавидеть. Простить и возненавидеть — простить за путь, который она сохранила для детей ночных кошмаров, возненавидеть за все, что пришлось пережить. Она не была ласковой, не была приветливой, не была вообще всем тем, о чем распинался Справочник Сомнийских земель — ни лепестком в цветке, ни матерью благословенной. Тейя была сама по себе, неумолимая и равнодушная ко всякой мольбе путешественника. Ни залитых солнцем островков, ни золотого песка, ни еды. Пустыня, покрытая мутными, спешащими к морю, пластами влаги.

Твари, выбравшись на пляж, принялись носиться по нему с тем же неугомонным восторгом, что охватил Поттера, они толкали друг друга носами, принюхивались к воздуху. Разбрелись, разбили ровный строй.

Малыш, крутившийся у Драко под ногами, бросился было за своими, потом обернулся, облизнулся. И приковылял обратно.

— Иди, иди, — сказал ему Драко строго, — прочь ступай. Ты мне не нужен.

Черные глазки смотрели умильно, жалостливо.

— Знаю, — Драко сел и стянул сапоги с мокрых ног. — Все знаю, засранец. Я твоя жратва. Бесплатная и бесконечная. Это, должно быть, просто находка для такого дурачишки, как ты.

Поттер растирал лодыжку. Между пальцев у него сочилась сукровица — наверное, прорвалась мозоль. Он сгреб немного илистой жижи и приложил к ранке.

— Сможешь двигаться? — Драко смотрел без сочувствия, но и без раздражения.

— Постараюсь.

— Найдем подорожник, — начал было Драко. И не смог закончить.

Тонкий, пронзительный визг, переходящий в ультразвук, за его спиной сменился утробным воем, победным рычанием. Поттер в одну секунду вскочил и обернулся к обрывам, он выхватил меч, но застыл в комичном полу-удивлении, полу-ужасе. Его лицо побледнело, стало не белым, а серым, как грязная тряпка. Рот раззявился, да так и остался.

Драко поворачивался медленно и с тягучим, мучительным чувством под сердцем — так просыпаются от кошмара, чтобы обнаружить, что кошмар теперь наяву, перекочевал из сна в явь.

Звери спускались по, отвесной почти, гладкой каменной стене, и были похожи на собак, только неописуемо огромных, волков и медведей — на всех жестоких зверей разом. Лапы у них были короткие, толстые. Шерсть на загривках стояла дыбом. У некоторых брюхо болталось низко, почти задевало гальку. И их было много. Очень много. Издали казались потоком коричневато-черного. Лезли, спускались с края плато, будто тараканы.

Самые быстрые уже подобрались к пляжу. На камнях расцветали пятна красного, маслянисто-черного: зубы смыкались на тощих холках оборотней, ловко и глухо клацали, и лысые головы беспомощно повисали набок. Некоторым вгрызались в лица, и в своем безумном страдании, размахивавшие худыми лапами, голые, отупевшие от атаки, твари — казались людьми. Многие превращались на прощание, сменяли тысячу лиц за минуту. Метнувшиеся в стороны взрослые бросали стариков, молодняк — каждый, как и среди людской толпы, был сам по себе. Победители не судили и не разбирали: малышню убивали ударами когтистых лап, стариков прижимали к земле и перекусывали шеи, сильным, отбивающимся самцам и самочкам выдирали половину лица. Не атака, не битва: самая настоящая бойня. Наверняка заранее спланированная и довольно хладнокровная, учитывая то, как двигалась стая волков: ровно, спокойно, даже с ленцой, но с необъяснимой при этом скоростью. Окружали и добивали.