Волшебник

Макиавелли швырнул телефон обратно полицейскому.

— Дайте мне машину.

— Машину?

— Машину и карту, — рявкнул он.

— Да, месье. Можете взять мою.

Этот полицейский одним из первых прибыл на место происшествия после десятков звонков от перепуганных жителей. Он заметил Макиавелли и Ди, спешащих из переулка рядом с источником шума, и остановил их, решив, что они как-то связаны со взрывом. Его ярость быстро сменилась ужасом, когда выяснилось, что перепачканный грязью седовласый мужчина в рваном костюме — на самом деле глава ГУВБ.

Офицер отдал ключи от своей машины и потрепанную карту центра Парижа.

— Боюсь, это все, что у меня есть.

Макиавелли выхватил их у него из рук.

— Свободен. Иди управляй движением. Не подпускай к дому прессу и зевак. Ясно?

— Да, месье.

Полицейский умчался выполнять свой служебный долг, счастливый уже тем, что сумел сохранить работу. Кому захочется разозлить самого могущественного человека во Франции?

Макиавелли разложил карту на капоте машины.

— Мы здесь, — объяснил он Ди. — Нидхёгг направляется на восток, и скоро ему придется пересечь Елисейские Поля на пути к реке. Если он продолжит двигаться прежним курсом, то у меня есть все основания предполагать, что он выйдет… — его палец проткнул карту, — вот здесь.

Двое мужчин забрались в маленькую машину, и Макиавелли осмотрелся, пытаясь освоиться с управлением. Он уже не помнил, когда в последний раз водил машину. Обычно за рулем сидел Дагон. Наконец под рев мотора ему удалось сдвинуть машину с места. Сначала они неправильно развернулись и их занесло, а потом машина понеслась к Елисейским Полям, оставляя за собой следы от покрышек.

Ди молча сидел на пассажирском сиденье, обхватив одной рукой ремень безопасности, а другой вцепившись в приборную доску.

— Кто учил тебя водить? — спросил он дрожащим голосом, когда они отскочили от бордюра.

— Карл Бенц, — ответил Макиавелли. — Очень давно.

— И сколько колес было у той машины?

— Три.

Ди зажмурил глаза, когда они с ревом пронеслись через перекресток, чудом не врезавшись в грохочущий дорожный каток.

— И что мы будем делать, когда доберемся до Нидхёгга? — спросил он, решив сосредоточиться на основном вопросе и не думать о том, что Макиавелли за рулем — настоящая катастрофа похуже Нидхёгга.

— Это твои проблемы, — огрызнулся Макиавелли. — В конце концов, это ты его освободил.

— Но ты позвал сюда дизир. Так что отчасти это и твоя вина.

Макиавелли резко надавил на тормоза, и шины завизжали по асфальту. Двигатель выключился, машину тряхнуло, и она встала.

— Почему мы остановились? — возмущенно спросил Ди.

Макиавелли махнул рукой на окно.

— Слушай.

— Разве за этими сиренами что-то услышишь?

— Слушай, — повторил Макиавелли. — Что-то идет. — Он ткнул пальцем влево. — Вон там.

Ди опустил стекло. Через все сирены полицейских, пожарных машин и «скорой помощи» он услышал, как катятся камни, падают кирпичи и разбивается стекло…

Джош беспомощно наблюдал, как женщина, восседавшая верхом на монстре, замахнулась мечом на Скетти.

В этот самый момент чудовище двинуло плечами, высвобождаясь из стен, в которых застряло, и меч просвистел мимо, в опасной близости от головы рыжеволосой воительницы. Тогда женщина залезла повыше на широкую шею чудовища и сгребла в кулак его толстую шкуру, потом перевесилась через огромный немигающий глаз и ткнула в Скетти кончиком меча. Чудовище снова дернулось, и меч попал ему в лапу рядом с когтем, в котором была зажата воительница. Чудовище не среагировало, но Джош увидел, что клинок вонзился совсем близко от Скетти. Женщина снова наклонилась, и на этот раз она непременно добьется своего!

Надо что-то делать! Он ведь единственная надежда Скаты! Он не может просто стоять и смотреть, как убивают его друга! И Джош побежал. Там, в доме, его первый удар мечом по чудовищу не возымел эффекта, но когда он вонзил кончик клинка прямо в толстую шкуру…

Взяв Кларент двумя руками, как учила Жанна, Джош сделал последний рывок и подскочил к чудовищу. Как только мальчик вонзил свое орудие в хвост монстра, меч загудел в его руках.

В ту же секунду жар прокатился по его рукам вверх и охватил грудь. В воздухе сильно запахло апельсинами, и в следующее мгновение вспыхнула золотая аура Джоша, а потом затухла до красновато-рыжего свечения, которое исходило от меча, торчащего из толстой шишковатой шкуры зверя.

Джош повернул Кларент и выдернул его. Рана в бурой шкуре раскалилась и тут же начала запекаться до черной корки. Всего за миг это ощущение растеклось по нервной системе чудовища. Монстр внезапно поднялся на задние лапы, зашипел и завыл от боли. Он высвободился из тесных стен дома, так что обломки кирпичей, черепицы и деревянных балок посыпались градом, заставив Джоша откатиться в сторону. Он упал на землю, прикрывая голову от падающих обломков, и подумал, что нет ничего нелепее, чем умереть от удара куском черепицы. Белокурая женщина от неожиданности чуть не упала со спины чудовища. Она выронила боевой молот и отчаянно вцепилась в спину монстра, чтобы не свалиться прямо перед ним. Лежа на земле под градом кирпичей, Джош увидел, как из раны и до самого хвоста чудовища расползается толстая черная корка. Монстр снова встал на дыбы и протаранил угол дома, вывалившись на Елисейские Поля. Джош с облегчением увидел, что он до сих пор держит в передних лапах обмякшее тело Скетти.

Глубоко вздохнув, Джош вскочил на ноги и подхватил с земли меч. В тот же миг он почувствовал, как энергия завибрировала в его теле, обостряя все чувства. Он стоял и раскачивался на месте, наполняясь силами. А потом развернулся и бросился вслед за чудовищем. Ощущение было потрясающее. Хотя рассвет еще не наступил, он видел очень отчетливо, правда цвета были немного блеклые. Он ощущал миллионы запахов города даже рядом с горькой вонью животного. Слух стал таким острым, что он различал сирены машин «скорой помощи» в разных уголках города. Он даже чувствовал выемки в тротуаре через резиновые подошвы кроссовок. Джош взмахнул мечом перед собой. Меч загудел, и Джошу на мгновение почудилось, будто он слышит где-то вдалеке шепот и даже слова, которые не может понять. Впервые в своей жизни Джош почувствовал себя по-настоящему живым. Теперь он знал, как чувствовала себя Софи, когда в ней пробудили силы. Но если она была напугана новыми ощущениями, ему… было весело.

Вот чего он хотел. Больше всего на свете.

Дагон, шлепая, вышел в переулок, подхватил брошенный боевой молот дизиры и бросился за мальчиком.

Он видел, как вспыхнула аура мальчика, и теперь знал, что в этой ауре есть сила. Хотя являются ли они теми близнецами из легенды — другой вопрос. Очевидно, алхимик и Ди были в этом уверены. Но Дагон знал, что даже Макиавелли — один из умнейших людей человечества — не уверен до конца и краткая вспышка ауры вряд ли его убедит. Золотая и серебряная аура действительно редкость, пусть и не такая, как черная аура, и Дагон встречал как минимум четыре пары близнецов с солнечной и лунной аурами и еще больше отдельных людей.

Но Ди и Макиавелли не знали, что Дагон видел и самых первых близнецов.

Он был на Дану-Талис перед самым концом, во время Последней битвы. В тот решающий день, когда все знали, что судьба острова висит на волоске, он надел доспехи отца. Как и все, он сжался от ужаса, когда с вершины Пирамиды солнца ослепительно засверкали золотой и серебряный свет, демонстрируя свою древнюю силу. Магия стихий опустошила древний ландшафт и разбила остров в самом центре мира.

С тех пор Дагон редко спал. У него даже не было кровати. Как акула, он мог передвигаться во сне. Ему редко снились сны, а если снились, то всегда были одинаковыми: яркий кошмар о тех временах, когда в небесах зажглись золотой и серебряный огни и наступил конец света.

Он много лет служил Макиавелли. За эти столетия он повидал множество чудес и ужасов, но, вместе взятые, они были пустяком по сравнению с самыми значительными и увлекательными событиями древнейшей истории земли.