Черные боги, красные сны

Люди расходились поспешно, чуть ли не бегом, словно боясь подхватить какую-то неизвестную заразу; улица быстро пустела. Гибкий, как лоза, венерианин ухмыльнулся через плечо, издевательски крикнул «Шамбло!» и исчез за углом. Мысли Смита пошли по новой колее. Шамбло. Это что, по-французски? Да, похоже. Странно слышать это слово и — пользуясь терминологией Алисы — еще страньше, в каком значении они его используют. «Мы никогда не оставляем этих тварей в живых» — так вроде бы сказал вожак. Смит смутно припомнил что-то такое... строчку из древнего писания... «Ворожеи не оставляй в живых» [2]. Он улыбнулся сходству формулировок — и тут заметил стоящую рядом девушку.

Она поднялась на ноги совершенно бесшумно. Разведчик засунул бластер в кобуру, скользнул взглядом по необычно смуглому лицу, а затем уставился на него с откровенным любопытством человека, увидевшего существо чуждой породы. Девушка никак не относилась к роду людскому. Смит понял это с первого взгляда, несмотря на то что тело ее имело типично женские формы, а красное (кожаное, как стало теперь понятно) платье сидело на ней с непринужденностью, недоступной обычно инопланетянам, одевающимся «под человека». Зато в зеленых глазах, вертикально прорезанных узкими кошачьими зрачками, не было ничего человеческого. Зрачки ритмично пульсировали, в их глубине таилась какая-то темная, древняя мудрость, мудрость зверя, видящего то, что недоступно человеку... Смита передернуло, по спине забегали мурашки, словно о чем-то предупреждая его.

У девушки не было ни бровей, ни ресниц; красный тюрбан, туго обвивавший вполне человеческую голову, скрывал, по всей видимости, неприглядную лысину. Пальцы — по четыре на руках и ногах — заканчивались острыми, чуть изогнутыми когтями, втягивающимися, как у кошки. Девушка облизнула губы языком — тонким, плоским розовым язычком, таким же кошачьим, как зеленые глаза и когти,— и заговорила. Заговорила с трудом, запинаясь, ее гортань и язык явно не были приспособлены к человеческой речи.

— Не... боюсь. Теперь.

Жемчужно блеснули и пропали острые кошачьи зубки.

— Чего это они за тобой гонялись? — поинтересовался Смит.— Что ты им такого сделала? Шамбло... это что, так тебя звать?

— Я... не говорю вашим... языком.— Девушка (или как ее называть?) спотыкалась на каждом слове.

— А ты попробуй, постарайся. Мне хочется знать. Почему они тебя преследовали? И что теперь — тебя можно оставить на улице или лучше куда-нибудь спрятать? Эти ребята совсем озверели.

— Я... пойду... с... тобой,— уверенно, хоть и с запинкой сообщила странная особа.

— Ну, ты даешь! — ухмыльнулся Смит.— И кто ты, кстати, такая? На кошку смахиваешь.

— Шамбло.

Погромщики выкрикивали это слово с ненавистью, девушка произнесла его серьезно и даже торжественно.

— А где ты живешь? Ты марсианка?

— Я пришла из... из далеко... из давно... из далекой страны.

— Подожди! — рассмеялся Смит.— Давай разберемся. Так ты, получается, не марсианка?

Шамбло гордо выпрямилась, вскинула обмотанную тюрбаном голову, в ее позе появилось что-то царственное.

— Марсианка? — презрительно улыбнулась она,— Мой народ... это... это... у вас нет... такого слова. Ваша речь... для меня... трудная.

— А твой язык? Скажи что-нибудь по-своему, может, я его и знаю.

В глазах Шамбло мелькнула — Смит мог в этом поклясться — легкая, чуть снисходительная ирония.

— Когда-нибудь... потом... я поговорю с тобой... на своем... языке.— Узкий, как у кошки, язычок розовым пламенем обежал ее губы и скрылся во рту.

Смит услышал ритмичный хруст щебенки под чьими-то ногами и решил повременить с ответом на странное обещание. Появившийся из-за угла марсианин заметно покачивался, от него за милю несло венерианским сегиром. Заметив в глубине дверного проема яркое красное пятно, герой пустынных марсианских горизонтов прервал свой многотрудный путь и тупо воззрился на девушку. Секунды через две в насквозь проспиртованной голове что-то сработало.

— Шамбло! — Ноги героя подгибались и разъезжались, но все же он отважно бросился в атаку.— Ну, забодай меня Фа-рол... Шамбло!

— Иди куда идешь,— посоветовал Смит, презрительно оттолкнув грязную, со скрюченными пальцами руку.

Марсианин попятился и наморщил лоб, мучительно стараясь понять, что же тут такое происходит.

— Она что,— прохрипел он наконец,— твоя? Зут! С чем я тебя и поздравляю.

А затем сплюнул — точь-в-точь как тот, в драной форме,— и двинулся дальше, бормоча самые непристойные и кощунственные выражения из богатейшего лексикона пустынников.

В Смите поднималось какое-то непонятное, неуютное чувство.

— Пошли,— сказал он, проводив марсианина глазами.— Если дело обстоит так серьезно, тебе лучше спрятаться. Куда тебя проводить?

— К тебе,— промурлыкала девушка.

Смит резко обернулся и взглянул в изумрудно-зеленые глаза. Непрестанно пульсирующие зрачки раздражали его, беспокоили; казалось, за ними есть непроницаемый барьер, не позволяющий заглянуть вглубь, в темные бездны животной мудрости, и этот барьер может в любую минуту распасться, отойти в сторону, как шторка фотографического затвора.

— Ладно, пошли,— сказал он и шагнул на тротуар.

Шамбло поспевала за размашистыми шагами разведчика без всяких видимых усилий. Даже в тяжелых походных сапогах Смит ступал мягко, как кошка, это знала вся Солнечная система, от Венеры до спутников Юпитера, и все же здесь, на этой узкой лаккдарольской улице, были слышны только его шаги — девушка скользила по грубой щебенчатой мостовой абсолютно бесшумно, словно бесплотная тень.

Он выбирал самые пустынные улицы и переулки, благодаря всех богов, что идти недалеко. Каждый встречный считал своей обязанностью проводить обычную вроде бы пару взглядом, в котором мешались все те же — совершенно необычные — ужас и отвращение.

Меблированный дом, где он снимал однокомнатную клетушку, располагался на самой окраине и мало чем отличался от заурядной ночлежки. В те дни Лаккдарол только превращался из лагеря поселенцев в нечто напоминающее город, приличного жилья там практически не было, к тому же полученное задание было весьма щекотливым и не позволяло Смиту афишировать свой приезд в эту дыру. Да и что там особенно жаловаться, ему доводилось ночевать в местах и похуже, и еще не раз еще доведется.

На улице не было ни души; девушка поднялась следом за Смитом по лестнице и проскользнула в комнату, не замеченная никем из обитателей дома. Смит закрыл дверь, привалился к ней спиной и стал с интересом ждать, как отнесется неожиданная гостья к не слишком презентабельной обстановке.

Несвежие, скомканные простыни, шаткий столик, некрашеные стулья, облупленное, криво повешенное зеркало — типичная картинка из быта первопоселенцев. Шамбло равнодушно скользнула глазами по всему этому убожеству, подошла к окну и застыла, глядя на красную бесплодную пустыню, освещенную косыми лучами клонящегося к закату солнца.

— Если хочешь,— сказал Смит,— оставайся здесь до моего отъезда. Я жду одного парня, вот прилетит он с Венеры, и мы тронемся дальше. Ты там как, не голодная?

— Нет,— с непонятной торопливостью откликнулась девушка,— Я не буду... испытывать... необходимости в пище... некоторое... время.

— Ну и хорошо,— Смит окинул комнатушку взглядом и непроизвольно поморщился.— Я сейчас уйду и вернусь довольно поздно. Можешь сидеть здесь, можешь прогуляться, делай как знаешь, только дверь, пожалуйста, запирай. И сейчас за мной тоже запри. Уйдешь — положи ключ под коврик.

Он повернулся, вышел на лестницу, услышал негромкий скрип ключа в замке и расплылся в улыбке. Уйдет, конечно, уйдет, какая же дура будет сидеть в этой конуре до самой ночи?

А раз так — выбросим ее из головы. Мысли Смита вернулись к другим, более важным делам, отошедшим на время в сторону. Задание, забросившее его в Лаккдарол, лучше не обсуждать. Так же как и все предыдущие. И последующие. Разные люди живут по-разному; жизнь Смита протекала в сумеречных, мало кому знакомых закоулках мира, где нет никаких законов, кроме бластера. Достаточно сказать, что он живо интересовался торговым портом, в частности — экспортными грузами, и что «парнем», которого он ждал, был не кто иной, как знаменитый венерианин Ярол. Тут, пожалуй, самое время вспомнить о «Деве», на борту которой должен был прибыть Ярол. Маленькая, юркая космическая яхта, сошедшая со стапелей Эдзела, она носилась между мирами с головокружительной скоростью, откровенно издеваясь над крейсерами и пограничными катерами Патруля, не оставляя преследователям ни малейшего шанса на успех. Смит, Ярол и «Дева», в прошлом эта лихая троица доставила руководству Патруля уйму неприятностей и седых волос, будущее виделось Смиту в еще более радужном свете. Он распахнул дверь и вышел на пересеченную длинными тенями улицу.