Имя Звезды

— Там, в этой луже, со мной что-то случилось, — сказал Каллум. — В смысле, что-то случилось с ногами. С тех пор я разучился нормально бегать. Разучился бить по мячу. Сделался нервным. У меня отобрали единственное, что я умел, — футбол. А потом, через несколько недель, в дверь к нам постучался какой-то мужик и спросил, не нужна ли мне работа. Он уже все про меня знал — про семейную ситуацию, про футбол. Не сразу убедил меня, что все это правда, а потом я согласился. Сперва меня отправили на подготовку — в основном по полицейской части. Потом познакомили со Стивеном. Он считался главным. Поначалу мы здорово собачились, но, вообще-то, Стивен нормальный парень. Когда он начал меня учить, я быстро понял, почему его назначили главным.

— Почему?

— Потому что он гений, — ответил Каллум. — В Итоне был отличником. А для этого нужны еще какие мозги. При этом он не полный ботаник, как другие, — так, иногда бывает странноватым. В общем, первое время я стажировался у одного мужика в метро. Учился. А Стивен рассказал мне под «Духов», про их историю, про планы — как все будет работать в будущем. А когда решил, что я готов, выдал мне терминус.

Каллум поднял телефон повыше и посмотрел на него с восхищением.

— Терминус? — повторила я. — Вот как он называется…

Каллум кивнул.

— Я как его получил, сразу же рванул на ту стройку. К этому времени уже возвели новый дом. Такой, из блестящего стекла, со спортзалом на крыше, набитый сплошными банкирами. Пришлось поискать, но я его все же обнаружил. Похоже, новое здание ему оказалось не по душе. Он ошивался на стоянке, так, бродил без цели и явно скучал. Собственно, мне даже стало немного жаль этого придурка — застрять на всю жизнь на какой-то там парковке рядом со стеклянной уродиной. Он меня не узнал. И не сообразил, что я его вижу. Не обратил внимания, как я подошел к нему, вытащил телефон, нажал на единицу с девяткой и запек его. Хватит издеваться над людьми. Но именно в тот день я и понял, в чем мое настоящее призвание. Не знаю, что бы я иначе делал. Для меня это главное в жизни. Я снова понял, что живу не зря.

— Когда Бу к нему подошла, в руке у нее был телефон, — сказала я, совмещая его рассказ с воспоминанием, которое снова и снова прокручивалось в голове. — Я подумала, она хочет дать его мне.

— Значит, она хотя бы попыталась пустить его в ход, — сказал Каллум и осекся. — Надо же… — Он наклонился вперед, обхватил голову руками. — Она принципиально против терминуса, — пояснил он. — Мы на эту тему все время ругаемся.

Я так увлеклась своими собственными переживаниями, что как-то не успела разобраться, какие у Каллума, Стивена и Бу отношения между собой. Я видела, что Каллум и Стивен тогда расстроились, но тут… тут до меня вдруг дошло. Они все друзья.

— Ладно, — сказал Каллум, поднимая голову. — Теперь ты знаешь, что его ждет. Тебе полегчало?

Я не ответила, потому что не знала ответа.

Когда я вернулась, Джазы не было, и вот я осталась одна — сидела и прислушивалась, как в соседних комнатах болтают и смеются.

На моем рабочем столе царил кошмар — там скопилось кладбище не сделанной за последние дни работы. Удивительно, как быстро можно выпасть из учебного процесса.

Всего неделя-другая — и ты уже ни во что не врубаешься. Можно подумать, что пропустила целый год. Стоило ради этого приезжать в Вексфорд? Правда, сейчас у меня были заботы и понасущнее, но я все-таки позволила себе роскошь на несколько минут впасть в панику по поводу того, в какой космической заднице я оказалась — даже если забыть о Потрошителе. Похоже, мозги мои решили хоть ненадолго взять отпуск от всей этой призрачной жути с убийствами.

Стремительно темнело, я зажгла настольную лампу. Потом услышала, как соседки встают и идут ужинать. Пять вечера. Аппетита у меня не было, но я решила дойти до столовой. Все лучше, чем сидеть тут одной. Я вышла на улицу — Каллум исчез, на том самом месте стояла полицейская машина. На водительском сиденье устроился Стивен. Он знаком подозвал меня, открыл дверь. Как только я села, он отъехал за угол, подальше от любопытных глаз моих однокашников, топающих на ужин.

— Самое время обсудить план на завтра, — сказал он. — Он чрезвычайно прост. Ты остаешься в Вексфорде. Мы весь день держим здание под наблюдением. Появится Бу — ей уже можно. Правда, она пока не ходит, приедет на коляске. Будет смотреть в оба. Завтра утром я тщательно обыщу здание. Мне уже дали официальное разрешение. Если мы убедимся, что там все чисто, на ночь ты останешься внутри вместе с Бу. Я буду дежурить снаружи у центрального фасада, Каллум — у заднего. Незаметно он войти не сможет. Ты ни на миг не останешься одна, не останешься без защиты. И еще держи вот это.

Он протянул мне телефон — тот самый, который я видела у Бу, ту самую старомодную модель, которая была у каждого из них. На черном пластмассовом корпусе остались белые царапины от удара об асфальт, когда Бу попала под машину.

— Я знаю, что ты знаешь, что это такое, — сказал он.

— Я вообще не понимаю, о чем ты говоришь, — ответила я.

— Я проследил за вами, — просто сказал Стивен. — Видел, как вы доехали до «Бетнал-Грин» и как ты выглядела, когда вы вышли наружу.

— Ты проследил…

— Каллум с самого начала хотел все тебе рассказать, — сказал Стивен. — Да я бы, наверное, и сам рассказал, если бы он меня не опередил. Я как чувствовал, что так оно и будет. Но раз уж ты все знаешь…

Он поднял телефон повыше.

— Эта штука называется «терминус». Слово, означающее конец или пограничный камень.

— Это же телефон, — возразила я.

— От телефона тут один корпус. Это устройство можно смонтировать в любом корпусе. Просто в телефоне проще всего, да и внимания на него не обращают.

Он снял заднюю панель и показал мне внутренности аппарата. Там, где должны были находиться всякие проводки и микросхемы, оказались небольшой аккумулятор и два проводка, соединенные в центре изолентой. Стивен осторожно приподнял обмотку и жестом велел мне нагнуться пониже. Тонкие кончики проводов сходились на каком-то драгоценном камне — розоватом, с кривым потеком посередине.

— Это алмаз, — пояснил Стивен.

— У вас что, алмазные телефоны?

— Всего по одному алмазу в каждом. Проводки пропускают сквозь них ток. Если одновременно нажать единицу и девятку, через камень начинает идти ток, и камень испускает импульс — мы его не слышим и не чувствуем, но он…

— Уничтожает призраков.

— Я предпочитаю такую формулировку: распыляет остаточную энергию, которая сохраняется после физической гибели человека.

— Пусть так, — согласилась я. — А алмазы?

— Это не так уж странно, если вдуматься, — сказал Стивен. — Алмазы — прекрасные полупроводники. Их часто используют в этом качестве. Наши три алмаза имеют множество дефектов, для большинства они не представляют почти никакой ценности. А для нас — ценнее некуда.

Он аккуратно надел панель на место. Убедившись, что телефон собран, он протянул его мне.

У них у всех есть имена, — добавил он. — Этот называется Персефоной.

— В честь владычицы подземного царства, — сказала я. В детстве у меня была книжка про легенды и мифы.

— Гомер называет ее царицей духов, — кивнул Стивен. — Тот, что у Каллума, называется «Гипнос», а мой — «Танатос». Гипнос — божество сна, а Танатос его брат, смерть. Поэтические имена им дали не случайно. У всех видов тайного оружия есть кодовые названия, для архивов и учета. Я только что передал тебе особо секретную вещь, так что, пожалуйста, обращайся с ней аккуратно.

Я посмотрела на телефон. В ноздри снова полез тот запах, который я почувствовала в метро. Я снова ощутила тот сквозняк, увидела свет…

— А им больно? — спросила я.

— Понятия не имею, — ответил Стивен. — Раньше меня тоже волновал этот вопрос, а теперь — нет. Ты должна иметь при себе эту штуку, и если понадобится — пустишь ее в ход. Понятно?

— Я этого никогда не пойму, — ответила я.