Камила и Эльфийское пламя Оберона (СИ)

— Я не хочу вас убивать. Но одно понять не могу, ответь, ты всё же любишь меня или нет? — этот вопрос для него решал всё и все его душевные терзания, борьбу с самим собой.

Она замолчала, этот вопрос показался ей не из лёгких, но зачем продолжать врать себе? Зачем скрывать от него правду? Ведь он как никто должен знать, что происходит у неё на душе.

— Люблю! И я не могу больше держать это в себе. Ты стал демоном, а я была демоном. Это чувство разрывает меня изнутри, почему я должна следовать моральным нормам, для чего все эти понятия? Если моя сестра дала клятву во второй раз, то почему я не могу сделать того же самого?! Так не справедливо, прислуживать ей, старейшинам, людям. Я — Бог, мне решать, что стоит делать, а чего не стоит. Не хочу больше страдать, — Камила разозлилась, в ней еле сдерживалось желание уйти куда подальше и забыть всех на свете, кроме него.

Работа Богом давалась ей с трудом, терпение почти было на исходе. Всё, что она пыталась сделать, было для других. Для себя она никогда ничего не делала. Создавать у неё тоже не получалось. Почему все решили, что она справится? И почему она должна плясать под чужую дудку?

Ненасытный дождь наконец успокоился, и тени, что успели расползтись по комнате, вернулись на свои места. В комнате стало на удивление тихо, умолк гам, настала невероятная тишина, словно перед катастрофой. В темноте только сверкали неистово жёлтым его глаза. Она заворожённо смотрела на них, теряясь в полумраке. Её фигура расплывалась в ночной мгле, видна осталась только белая сорочка, надетая на ней. В этот момент они были так близко друг к другу, но одновременно и далеко.

— Иногда жизнь многим чем к нам не справедлива, но несмотря на то, что станет с нами в будущем, я буду всегда любить тебя. Расстояние не преграда для нашей любви и ты это знаешь, — таких нежных и настоящих слов любви от него она уже не надеялась услышать.

Было так жарко в его объятиях и совершенно спокойно. И почему-то перестала бояться того, что об этом узнают другие.

— Я знаю, всё же ты изменился…

— Нет, я был таким. Эта тьма внутри меня, от неё не избавиться, — прервал он её. — Моим сердцем снова овладевает холод и тогда пойдёт снег. Только прошу во время войны бей сильнее, не жалей меня, не жалей тьму, которая причиняет мне адскую боль. Мне пора уходить. Обещай мне…

Камиле было тяжело, она не могла дать такое обещание, но и не хотела показаться перед всеми тряпкой. Подняв лицо, она взглянула в его глаза и приблизилась к его губам, скрепляя клятву. Темнота поглотила их, и его тень растворилась, как будто всё это было во сне, до того безумным и невероятным. Вернувшись в свою комнату, она осознала какую страшную ошибку совершила. Ей снова стало страшно, больно и это только начало её страданий. Ведь настоящая любовь всегда заставляет нас страдать. От неё мы сходим с ума. От неё выворачивается душа наизнанку. Сейчас его слова уже показались другими, наигранными. Она прилегла на кровать, на секунду закрыв глаза.

— И куда ты ходила? — послышался голос Лиона сквозь закрытые веки.

— Никуда. Я лежала здесь, — ответила она, думая, что это правда, но потом засомневалась.

— Ты ночью куда-то уходила. Я всё слышал, — на неё нахлынули воспоминания, казалось, что это был всего лишь сон, но это и вправду имело место быть. Так уж получилось, что она не одна не могла заснуть. Он естественно не спал. И сейчас ощущал разочарование, что даже самым близким нельзя доверять, что они могут предать, что будут продолжать лгать и обманывать. И ей было стыдно перед мужем, было неловко, камень висел на шее, на душе скреблись кошки.

За окном просыпалось утреннее солнышко, которое сверкало миллионами бликов. Тёмные тучи ушли прочь. Небо было нежно-голубое, с белоснежными облаками, похожими на сладкую вату, и ярко-ослепительным солнцем. Это небо готовило радостное событие, которому не стоит торопиться. Оно было весьма строгим, но одновременно спокойным и умиротворённым, как будто самые ужасные страхи позади. Солнце всегда даровало нам новую надежду.

***

Багровые волосы закрывали какую-то часть лица. И было видно лишь её левый глаз. Такой же карий цвет, как у Роберто. Они были так похожи по внешности, что казалось они брат и сестра, но это было не так. Возможно, у них была такая же ситуация, как у Аники с Камилой, но этого никто не знает. Вряд ли и они что-то вспомнят о своей прошлой жизни.

Ожившая моргала, пытаясь прийти в себя. И ей предстала картинка. Деревянный домик в зимнем лесу. Медленно идёт снег большими хлопьями. В окнах горит свет, а из трубы поднимается серое облако дыма, труба сложена из камней, ступеньки засыпало снегом, крыша под властью снежного мха. Вокруг стояли спящие деревья, словно белые великаны. На головах у них белоснежные шапки из снега, а на ветвях притаились спящие вороны. Вдруг выглянула луна, и слегка оживший лес засверкал мириадами волшебных искр. В воздухе кружило многочисленное количество снежинок. Они пролетали мимо на огромной скорости, как звёзды в космическом пространстве. Среди них были и хлопья, и маленькие точки, которые вместе падали на покрытую сугробом дорожку. В голову ей это пришло по единственной причине, за окном помещения, в котором она находилась, пошёл в этом году первый снег.

В комнате горела всего одна лампа. Из тёмной комнаты появился чей-то силуэт, он приближался, и женщина замерла в ожидании чего-то страшного. Но когда на него упал свет, она с раскрытым ртом стояла, как вкопанная. Что-то в нём ей показалось знакомым, но только что.

— Алэйна, — проговорил он, она подбежала к нему и прилегла на его грудь. Почему-то эта грудь была ей знакома, такая же мягкость, как тогда… Только когда? И когда она пыталась что-то вспомнить из прошлого, то эта ниточка постоянно обрывалась. Что-то ей не давало этого сделать.

Снег медленно кружил за окном, разнообразные снежинки двигались в разные стороны, словно в танце. Иногда сталкивались друг с другом, образуя комки. От морозного ветра они поднимались над землёй и достигали крыши домов, а другие падали с неба, касаясь замёрзшего асфальта. С приходом темноты облака исчезали, уступая чёрному небу с миллиардами звёзд, которые имели особенность появляться на небосводе в тёмное время суток или исчезать (растворяться в темноте или расплываться среди других звёзд). Самые яркие держались дольше и напоминали души умерших предков. В детстве все родители говорят детям, что за ними с неба наблюдают умершие близкие, а дети видели в ночном небе только крохотные белые точки, но на самом деле это далёкие планеты, которые были чуть меньше Земли. На Планете Кольто тоже можно было наблюдать звёзды, но они были ещё ярче, чем на Земле.

В её сердце бушевало море непонятных чувств, которые хотелось выплеснуть наружу, на него… А он так долго ждал её, представляя себе, как ласкает её, как они поддаются забвению, утопая в страстном поцелуе, но не здесь. Перед ними стояла девочка, при которой не особо хотелось демонстрировать свою жажду чувств.

— Пойдём, время уже позднее, Мюриэль нужно ложиться спать. Спокойной ночи, — он взял женщину под ручку и, пожелав сладких снов девочке, махнул ей рукой и с благодарностью посмотрел ей вслед.

Роберто повёл её в отдалённую комнату, где все предметы погрузились во мрак и сквозь него не было ничего видно. Она насторожилась, он был слишком заботлив к ней, чересчур резко держал её за запястье, в конце концов ей пришлось освободить свою руку, потому что стало больно. Но он, вместо того, чтобы объясниться, повалил её на кровать. Пусть ненадолго, они были опорой друг друга когда-то в прошлом, и вот теперь она беспомощно дрожит, прижатая к кровати весом его тела, и он медлительно рушит их шаткие узы, ласкает беззащитно открытую шею, целует по-настоящему, уже не пытаясь отобрать жалкие остатки сил, и плюёт на её собственные чувства. Сопротивляться нет сил: она слишком слаба и беспомощна. В её глазах он вспыхивает мутными образами кого-то близкого ей человека.

— Остановись, — процедила она сквозь зубы, пыталась оттолкнуть его руками, чтобы он прекратил. — Объясни, кто мы друг для друга?