Водные врата (ЛП)

Маттео вспомнил мужчин из льдохранилища, которые растаяли в магическом тумане:

— Что такое «сердце Халруаа»?

Залаторм какое-то время молчал.

— Перемещение неисправных механизмов из дворца — это ожидаемое проявление. Тебе не следует беспокоиться о безопасности патронессы.

— А о безопасности окружающих ее?

— Хорошо, — вздохнул король, — я должен признать, что механические игрушки Ее Величества стали слишком многочисленными и слишком опасными. Я пригляжу, чтобы это бешеное строительство было ограничено и пришлю жрецов исцелить раненых и вернуть убитую к жизни и родным. Это тебя удовлетворит?

Маттео подумал о том, чтобы потребовать более внятного ответа о «сердце Халруаа», но решил оставить этот вопрос на потом.

— Почти, Ваше Величество, — сказал он. — Теперь, когда я получил Ваши заверения о безопасности Ее Величества, я прошу разрешения покинуть Халарах на неопределенное время. Мне потребуются лошади и припасы. Я некоторое время пытаюсь обратиться с этой просьбой к Ее Величеству, а также о том, чтобы она наняла джордайна Яго, нынче находящегося на службе у Прокопио Септуса. Он будет сопровождать меня в этом путешествии.

— И это все? — сухо поинтересовался король.

— Не совсем. Еще один джордайн находится в Школе — Темо, студент пятого курса. Королеве также потребуется его служба. Мы отправимся на север и встретимся с ним в таверне на выходе из Орфамфала, но он должен выехать уже сегодня, несмотря на то, что еще не окончил обучение.

Залаторм изучал лицо Маттео, потом медленно кивнул:

— Я не могу прочесть твоих мыслей, джордайн, но в твоих глазах и в твоем голосе чувствуется решимость. Прийти ко мне — поступок не из трусливых, показывающий, что ты поставил служение Халруаа превыше всего. За это все будет так, как ты попросил.

— Благодарю Вас, Ваше Величество, — поклонился Маттео.

— Не благодари, — ответил король с мрачной улыбкой. — Разве у джордайнов нет пословицы, что добродетель никогда не проходит безнаказанно?

— Ни разу не слышал подобное, но, вероятно, все пословицы были придуманы джордайнами.

— Другими словами, всему виной джордайны?

— Возможно, сир, — сухо ответил Маттео, — это наше основное назначение.

К его удивлению, король тихо рассмеялся и хлопнул его по плечу.

— Да хранит тебя Мистра, юноша. Я надеюсь поговорить с тобой снова, когда твои дела на севере будут завершены.

Маттео поклонился снова и наблюдал, как Залаторм зашагал в зал, разделяющий покои короля и королевы. Потом он развернулся и бросился в королевские конюшни, чтобы быстро поскакать к башне Базеля Индолара. Миловидная черноглазая ученица поприветствовала его у дверей и отправилась за Тзигоной.

Когда его подруга появилась в дверном проеме, ее небесно-голубая мантия была щедро запачкана сажей. Лицо было тоже черным, а волосы стояли торчком, из-за чего девушка походила на темного ежика.

— Молчи, не спрашивай, — посоветовала она.

— Я покидаю город завтра на рассвете. Но перед этим мне надо тебе кое что рассказать.

Тзигона отвела его за руку в сад. Там они укрылись в увитой розами беседке — убежище у небольшого пруда и со скамейкой, обложенной яркими шелковыми подушками. Устроившись поудобнее, Маттео достал из сумки и показал медальон, переданный Дамари Эксчелсором.

Он не успел объяснить происхождение вещицы, а у Тзигоны уже округлились глаза.

— Это мамин, — прошептала она.

Ее перепачканные пальцы сомкнулись на безделушке, которую девушка так и эдак вертела в руках.

— Я больше не чувствую в нем магию, — сказала она рассеяно. — Я же помню, она была там. Каждый раз, когда нам надо было бежать, мама дотрагивалась до него, и лицо у нее становилось таким отстраненным, будто она прислушивается. Иногда она разрешала дотронуться до него, но все, что я чувствовала, было ею. Почему так, не знаешь?

— Возможно, дети настраиваются на своих родителей? — предположил Маттео. — Волшебные предметы иногда обретают ауру владельца. Несомненно, именно это ты и чувствовала.

Тзигона посмотрела вниз:

— Я держу талисман сейчас. И ничего не чувствую.

Молчание стало слишком долгим и тяжелым. В конце концов Тзигона подняла взгляд полной боли на лицо Маттео. Он кивнул, отвечая на вопрос, который она не решилась произнести.

Тзигона плотно зажмурилась, а ее лицо стало спокойным, будто девушка пыталась зачерпнуть сил откуда-то из глубин себя. Мгновения прошли, прежде чем она совладала с чувствами.

— Где ты его нашел? — спросила она слабым голосом.

— У Дамари Эксчелсора. Я собирался отдать его тебе при нашей последней встречи, но у меня не было возможности.

— А он откуда его достал?

— Кива принесла его Дамари в качестве трофея и хвалилась поимкой Кетуры. Понимаешь, они были учениками, а Кетура их учителем. Они соучаствовали в одном провалившемся заклинании, которое побудило Кетуру прогнать Киву из башни. Очевидно, эльфийка затаила злобу на твою мать. Возможно, она обиделась и на Дамари, потому что он не понес такое же наказание.

— Какой он? — нехотя спросила девушка.

— Тихий человек, скромный в привычках и обычаях. Он говорил о твоей матери с большим удовольствием и глубокой грустью.

Девушка фыркнула.

— Ты должна встретиться с ним.

Она резко вскинула голову:

— Ты и раньше так говорил. Дамари обещает дать бастарду волшебников дом, имя, родословную, башню и судьбу. Никогда не задумывался, зачем?

— Ты — дочь Кетуры. Возможно, это достаточное основание.

— И это меня волнует. Зачем маме сбегать от Дамари, если он такой хороший человек?

Маттео рассказал ей об увлечении Кетуры темными созданиями, о судьбе зеленого мага и о звездозмеях, нападающих вопреки их природе. Слезы неверия катились по перепачканным щекам Тзигоны, оставляя в саже грязные дорожки. Маттео ожидал, что она примется отрицать способность матери стать порочной под влиянием занятий опасной магией, но спустя какое-то время девушка кивнула:

— Это… возможно.

— Так ты повидаешься с Дамари?

— Зачем это волшебнику — или кому другому, если на то пошло — беспокоиться обо мне?

Маттео заколебался, если бы он только мог рассказать о клятве Базеля Индолара признать отцовство, если потребуется. Однако это не только нарушит данное волшебнику обещание, но и навредит тому, чего Базель добивался. Тзигона никогда не примет такой дорогой подарок.

Он вытер черную слезу с ее щеки:

— Исходя из имеющихся вариантов, да, я считаю, что ты должна увидеться с Дамари и хорошо поразмыслить над его предложением.

— Ладно, я подумаю.

Они немного поговорили о механических созданиях и о путешествии Маттео. Когда они собирались расходиться, Тзигона взмахнула рукой, изображая короткий, милый прощальный жест — традиция волшебников, обычная как летний дождь. А потом она вывернулась и ускользнула, как вор которым она была.

Этот маленький привычный ритуал заставил Маттео развернуться на пятках. Впервые он понял, что учеба Тзигоны была не прихотью, а истинным путем. Она волшебница по рождению, по крови.

Из-за того, кем он был — джордайном, связанным пословицами и запретами — он не может последовать за ней.

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

Прощального взгляда юноши Тзигона не заметила, так она спешила вернуться в башню Базеля. Ей еще многое нужно сделать, а времени в обрез. Этой ночью собирался Совет Старейшин, где Прокопио Септус обязан был присутствовать. Лучшего времени, чтобы снова пробраться на его виллу, и не подгадать. Прорицатель взаправду был силен, поэтому, даже с такой хорошей сопротивляемостью магии, она не горела желанием шастать под самым его носом.

Сперва девушка собиралась позвать с собой и Синестру, но быстро передумала. Ей больше не хотелось иметь с этой женщиной ничего общего.

— Всякое может быть, — пробормотала она, повторяя ответ Синестры на вопрос, не может ли Тзигона оказаться ее дочерью. Всякое! Да что, во имя Бездны, это вообще значит?