Меч космонавта, или Сказ об украденном времени

Наконец, на лицо и выставленную вперед руку президента упали плотные голубые лучи. То же повторилось и с главным ревнителем.

— Не моргай ты, оно по глазам читает, — цыкнул Фискалий на заерзавшего Бурбулия.

— Распознавание завершено, доступ для двух живых объектов с идентификаторами «Лис» и «Заяц» открыт, — слова неведомого существа просочились сквозь затхлую тишину, и приятный свет залил склеп.

Его посетители, вставшие возле условленного саркофага, сдвинули тяжелую плиту, и из глубин могилы поднялся на подставке черный плоский ящичек. Представ очам, сей предмет оснастился несколькими рядами кнопочек-пупырышек. Ревнитель Бурбулий Святоед потыркал их пальцами, и над ящичком восстал призрак. Сия сумрачная тень возгласила гулким, но скорбным голосом:

— Назовите причину выхода на связь и код соединения.

— Раньше я запросто мог перетолковать с кем угодно, а сейчас ко мне пристают то с каким-то кодом, то с протоколом связи. Можно подумать, что это они — президентские особы, а не я, — проворчал Фискалий, но с призраком заговорил любезным голосом. — Мне нужен кто-нибудь покруче из Технокома по важному делу, код соединения 128А765. Как вы понимаете, сие определяет высокую срочность и уровень доступа.

Призрак уныло молвил:

— Подтвердите ваш статус.

— Я по-прежнему всенародно избранный президент Темении, Фискалий Чистые Руки.

Случилась небольшая пауза, после чего призрачный рот криво ухмыльнулся, глаголя:

— Генеральный уполномоченный касты «техно» открыл свой канал. Соединяю.

Над ящиком вместо первого восстало другое привидение — то был образ молодого человека, почти юноши, с весьма свежим и холеным лицом, каковое весьма разнилось от свирепой вырубленной топором физиономии Фискалия.

— А, коллега президент, давненько тебя не слышал. Как дела?

Фискалий, не в пример обычным своим умолчаниям и околичностям, заторопился поведать о последних происшествиях.

— … Понимаете, коллега генеральный, мне нужна научная экспертиза, мне потребны именно научные, а не набившую оскомину колдовские способы борьбы с поганым оборотничеством и дьявольскими чарами, — завершил свое изъяснение президент.

Призрак молодого человека заговорил не без высокомерных ноток:

— Ну надо же, мы вам понадобились, Фискалий. А еще недавно мнение Технокома вас совершенно не интересовало. Лично я пытался с вами связаться месяц назад и напомнить, что чрезмерная приватизация власти приводит к ослаблению государства.

— Так это ж мы по вашему указанию, — стал оправдываться за шефа Бурбулий, — вначале приватизировали власть в пользу удельных князьков. Помните ж, «берите сеньоритета сколько хотите», это вы нам такой лозунг спустили. Тогда феодалы распоясались, стали землю и недра в свою вотчину захватывать, крестьян и посадских людей обирать, и ордынцев приводить, а Петролий наготовил сто бочек напалмия и с ханом Тулеем в сообщение вступил. И вы нам тогда другой лозунг спустили, «тянуть одеяло на себя». И президентские мельницы — тоже ваша идея, иначе нельзя было учесть, сколько крестьяне ваших транс… трансгенных семян используют…

— Утихни ты, — президент толкнул ревнителя, — чего перед ним унижаться, чай, не маленькие.

Фискалий так стиснул скипетр, аж костяшки пальцев побелели, но быстро уразумел, что гневное волнение делу не подмога.

— Что вы там понимаете, сидя на облаке. Всё плохое — от ваших советов, то вам надо феодалов наглых расплодить, то бочки с нефтью за зеленые бумажки Фед Резерву посылать, то старую веру православную запретить и древесную одну распространить, — президент пнул тщившегося что-то сказать Бурбулия. — А где я своим умом действовал и людей расспросив, там успех сопутствовал. Это я неустанным освоением Дикого поля, строительством засечных черт, оборонительных валов и крепостей одолел Амангельды, а вовсе не Самотлорский князь со своим напалмом. По всей Северной Азии только у меня оседлое население есть, крестьяне, а как ехать в любую сторону света от пределов державы нашей, то на сотни верст одни кочевники, собиратели и всякая шантрапа, живущая набегом и разбоем. Купцов и городского люда у меня много больше было, кабы торговлю удалось наладить, а то вокруг то эти морские разбойники, то степные бытыри, то плесень уральская, то клейковина людей в дороге харчит, то льды Обский пролив запирают — значит, вы опять солнце выключили. Но никому я не дам у себя смуту разводить. И вправду сказнил я где-то четыреста-пятьсот отъявленных злодеев, однако не сравнить с Вынь Шэнем и Верхнегерманским Рейхом, где на каждом углу виселицы и клетки с костями стоят. И люди теменские зрят воочию, что не попускаю я злу, не поблажаю разбою и развалу. Ведь если порядок разваливаться начнет, то ордынцы и шэньцы будут за один набег по десять тысяч душ в полон уводить, детей малых от родителей отрывать, урожай из закромов выгребать и избы жечь, обрекая уцелевших на плач великий и голодную холодную смерть. Так ведь оно и было до моего прихода к теменской власти. То людие, что постарше, меня уважают за то, что спокой принёс.

— Вы — неоригинальны, Фискалий. Себя превозносите, под себя всё гребете. Чем вы отличаетесь от Ци Ши-Хуанди и хана Амангельды? Говорите о борьбе с анархией и неуправляемостью, а подавляете самостоятельных инициативных людей.

Президент не воздержался от праведного рычания.

— Какой еще Хуанди? Ваши «самостоятельные» — это обычные паханы, лидеры организованных преступных группировок в третьем поколении. Что вообще этих типов, кроме их имений и вотчин волнует? Да пока я их не смирил, разоряли они нашу сторону не меньше ордынцев, воевали за землю, за недра, за баб, за славу. И пока у нас шли эти усобицы, то ордынцы и прочие поганые приходили со всех сторон. И на глазах у ваших «самостоятельных» приходили степняки, палили деревни и, взяв бесчисленный полон, спокойно уходили. И не брезговали ваши «самостоятельные» пользоваться услугами поганых в усобицах своих. Ваш «инициативный» Петролий Самотлорский более всего любил свои скважинки нефтяные и своих дворовых девок. За свою нефтянку он сотни храмовников изрубил на куски. И кто ему помогал — хан Тулей! А потом вы его от справедливого дознания на своей тарелке увезли.

— Петролий — мыслящий человек, такими мы не разбрасываемся.

— Точно не разбрасываетесь, теперь он в каком-нибудь углу феодальную смуту начнет и ордынцев наведет. А по настоящему инициативный люд, изобретатели и первооткрыватели — так они гибнут из-за вас! Превратили нас, понимаешь, в сырьевой придаток. И вообще довольно меня воспитывать, аки маленького. Севодни же перестану направлять товар-сырье в Космику, и глазопялить буду, как вы запляшете, едва останетесь без грибов, ягод, трав, аметистов и свежезамороженных органов. Небось, забыли, что доселе человечинку у меня выписываете, на органы и эти самые клетки стволовые. Я же мертвецов собираю не по лекарням и погостам — там только протухшие. Я вам посылаю свежеказненных татей и воров. Чуток повисит он на виселице, тут веревка подпиленная обрывается и падает он прямо в чан с азотом жидким… Колониалисты, вот вы кто. Потешаетесь над нами, используете нас, а могли бы давно всех накормить, защитить, обуть и одеть — и был бы мир и благоволение в человеках… Короче, мне потребно знать, в каких случаях человечишко превращается в волка?

На сей раз призрачный собеседник испытал как будто смущение, поэтому ответствовал быстро и с охоткой.

— Человек не превращается в волка, действует одна и та же хроноплазменная структура, которую мы называем Плазмонтом, а вы, если угодно, можете величать ее демоном. На предыдущей стадии Плазмонт, пробив хрональный экран, утащил в Посленастоящее человека по имени Общак. По-вашему говоря, забрал в ад тело и душу. Ну, а потом демон принял образ загубленного им мэрина для дальнейшего внедрения своих хрональных каналов в физический мир.

— Ага, Общак уже не был Общаком, нежить заранее слизнула его, — шепнул Фискалий верховному ревнителю и снова обратился к космику. — Как же можно одолеть сего окаянного оборотня?