ЗвеРра (СИ)

Росомаха наполовину выполз из-под кровати и, валяясь на половичке (всё то же вязаное изделие трудолюбивых птековых родственников) с интересом наблюдал за сборами.

— Ну всё. Пока, Графч! Удачной охоты!

— И тебе! — откликнулся росомаха.

Марк толкнул дверь и вышел под дождь.

Приближение ночи чувствовалось: стылая сырость царила вокруг. Если утром бушевала яростная летняя гроза, то сейчас зябкий осенний дождь вперемешку со снегом заливал-засыпал ЗвеРру, обещал скорую зимнюю стужу.

Марк в очередной раз подивился сегодняшним гостям, не поленившимся навестить его по такой погоде, как лису, так и тайному соглядатаю.

Плащ его мигом отсырел и отяжелел, давя на плечи. Марк вздохнул, приказал себе не обращать внимания ни на снег, ни на дождь, и зашагал по берегу. Вниз по течению реки.

Птека спешил за ним, изредка поскальзываясь на мокрых камнях. Он не спрашивал, куда они идут, хотя видел, что путь к Волчьим Башням Марк избрал довольно извилистый.

ЛУНА ПРИБЫВАЕТ

Ночь первая

…За спиной у Марка сеял снег. На воду, на берег, на мокрые камни. Впереди чернели развёрстые недра Могильников. Новорождённый месяц в этот раз была закрыт тучами, некому было заглядывать в световоды. Из недр горы сочилась мгла.

Марк пнул мелкий камушек кроссовком и фыркнул.

— Я тут подумал, — объяснил он Птеке, — что ничего своего у меня сейчас нет. Плащ — зубров, рюкзак — твой, карта — жабкина, светильник у Илсы позаимствовал. Вылитый бомж.

— Нам обязательно… Туда? — шепотом спросил Птека.

— Не бойся, далеко мы не пойдём, — пообещал Марк. — Держись за мной.

Он высвободил рюкзак из-под плаща, достал светильник и запалил. Свету получилось немного — зато темнота вокруг недобро оскалилась. Птека сильнее сжал мешок с пирогом, съёжился.

Шаг, ещё шаг, ещё шажок.

Они снова вышли в зал Лунного волка. Стояла замогильная тишина. И холод.

Огонёк высветил укрытое плащом тело третьего человека. Марк аккуратно обошёл его, приближаясь к волку.

Лунный волк замер на гранитном ложе. Он был не то во сне, не то в оцепенении. А может быть, бродил сейчас по тёмным полям. Глаза волка были полуприкрыты и не светились.

Марк поднял светильник повыше, чтобы лучше видеть. Птека же, наоборот, постарался никуда не смотреть, кроме как на кроссовки Последней Надежды.

Огонёк светильника трепетал мотыльком. Марк приблизился почти вплотную к Лунному волку, тронул его за лапу, покоящуюся на черепе. Волк не очнулся. Каждая его шерстинка казалась выточенной из белого нефрита. Чёрные гагатовые когти вонзались в костяное темя.

Марк вручил светильник Птеке, весьма бесцеремонно вытащил череп из-под лапы волка, покачал его на ладони, словно футбольный мяч, сунул в полосатый рюкзак, забрал светильник и направился к выходу.

Уже на пороге Могильников, набрасывая на голову капюшон, он довольно сказал:

— Тыкс, одно дело мы сделали. Всё ж таки не с пустыми руками теперь идём.

У Птеки от переживаний перехватило горло, поэтому он только закивал в ответ, не решаясь спросить, зачем понадобилась эта кража.

…Они пошли прочь от Могильников, оставляя на сыром, набухшем снегу тёмные провалы следов.

Птека оглянулся на скалы, черпнул ладошкой снежных хлопьев, слизал их.

— А если волк нас догонит? — хрипло спросил он.

— Не думаю, — голос Марка звучал спокойно и умиротворенно. — А потом, мы же не навечно череп взяли, можем и вернуть. Так, звеРрей попугаем. Не всё же им нас пугать…

Марк повёл плечами, потянулся и с удовольствием принюхался. Пахло снегом, мокрой шубой Птеки. И тихонько витал в воздухе вызывающий аромат пряных духов. Он был еле ощутим.

— Диса, вылазь! — разоблачил чернобурку Марк.

Темнота около скал уплотнилась, — из-под прикрытия выступила Диса. Пошла рядом.

— Я тебя охраняю! — как ни в чём не бывало, заявила чернобурка.

— Ты подглядываешь и подслушиваешь, — равнодушно отозвался Марк. — Учись говорить правду перед концом света.

Диса промолчала.

Марк подумал, что Илса где-то там, либо у себя, либо в Лисьих Норах. Пахнет яблоками, лёгкими шагами и озорной улыбкой. И одуванчиками. Наверное… А ведь он совсем забыл в суматохе последних событий, что птековы родичи уже сделали для неё рюкзачок…

— Мы — к волкам! — пискнул Птека, видимо надеясь, что Дису это известие отпугнёт.

— С чего бы вдруг? — нарушила молчание Диса.

— Ночевать идём, — невозмутимо отозвался Марк. — Боимся. С волками у тебя отношения такие же тёплые, как и с зубрами?

— Ещё хуже! — гордо сказала Диса. — Но всё равно, я с вами.

— Всяк сходит с ума, как ему вздумается, — пожал плечами Марк.

Волчья Пасть пахла остро отточенным железом, несовместимым ни с яблоками, ни с чувственными ароматами.

Продрогший Марк задубасил по воротам:

— Ваша Последняя Надежда на пороге! Открывайте. Пора.

Волки, похоже, шутки не поняли.

Дверь, прорезанная в огромной створке ворот, открылась неохотно, чуть ли не со скрипом. Несмотря на поздний час, Пасть бодрствовала, волки не спали. Пламя факелов было багровым, привратники — угрюмо сосредоточенными.

— Шестой человек добровольно кладёт голову в волчью пасть… — обожгло ухо Марку горячее дыхание чернобурки. — А глазки-то у них нехорошо поблёскивают…. Посмотри, посмотри, особенно у правого…

Марк, не слушая, шагнул.

И остановился.

Волки застыли стеной, не собираясь пускать его в башню. За их спинами лязгала холодным железом в холодной ночи башня Волчья Пасть, а на вершине её разгорался сигнальный костёр.

Раздвинув привратников, на снег перед башней ступил главарь волков. Холодный и отчуждённый, как остро отточенный клинок.

— Ты принёс Артефакт, шестой человек? — спросил он ровно, глядя мимо Марка.

— Я принёс череп из Могильников, — так же ровно ответил Марк.

— Это не Артефакт, — равнодушно сказал волк. — Уходи. Ты опоздал. Волчьи Башни закрыты. Отныне мы убьём каждого, кто к ним приблизится.

— Рановато. Ещё луна не полная, — заметил Марк.

— Всё равно. Осталось несколько дней, какая разница — когда. Мы начали сейчас, — отчеканил волк.

— Ага, сколько волка не корми, — потёр озябший нос Марк. — Значитца так вы решили…

— Да. Так.

— Ну что ж, спасибо за гостеприимство, — поблагодарил Марк. — За доброту, за ласку.

Главарь промолчал. Волки отступили под своды привратной арки. Скрылись в проходе.

Пылал сигнальный огонь на верхушке Пасти, вспыхивали костры на остальных Волчьих Башнях. Лязгнули запоры на воротах.

Марк повернулся, собираясь уходить. Кто-то из волков тихонько завыл за спиной.

А перед Марком, там, где заканчивалась зыбкая ночная тень башни, и тонкая луна освещала новорожденный снег, стоял, неразличимый под плащом, и терпеливо ждал окончания беседы с волками тот, кто не нападает со спины. Башня указывала на него, целилась тенью, словно тыкала пальцем, но…

Одно Марк знал наверняка: волки не откроют. Не выйдут, не защитят. Они поставили точку в поисках Артефакта. И он, Марк, как был для них пустым местом, пустым местом и остался. Волки сыграли на опережение.

ЗвеРрюга, не спеша, откинул капюшон, развязал завязки плаща у горла. Плащ опустился на землю. Охваченный Безумием перетёк в свою звериную ипостась и Марк узнал его: кабан. Тот самый.

Защищаться было нечем, убегать некуда. В голове промелькнул бодрый, смешной, жизнерадостный мультик про то, как он, Марк с кабаном на пару гоняются друг за другом вокруг Волчьей Башни на радость окружающим.

Кабан медлил. Цедил, растягивал последние мгновения наслаждения. Последние минуты жизни Последней Надежды ЗвеРры.

Марк откуда-то знал, что чувствует его убийца: кабан встретил его первым около Зубрового Замка, он же оборвёт его путь по ЗвеРре. Поставит точку в поисках Артефакта. Завершит историю проклятого города и начнёт эру Безумия, когда все против всех. И кабан тоже знал, что волки Марка больше не пустят в башню, даже если тот будет умирать под дверью. И это было ему слаще всего.