Город призраков

Вдоль перрона всегда гулял сквозняк. Позади закрылась стеклянная дверь, отрезав вокзал. Сразу появилось странное ощущение полной тишины и пустоты — будто они оказались в другом мире. И в этом мире нет ни одной живой души. Всем стало не по себе.

— Давай, вали его — и пойдем, — шепотом сказал один из старших ребят Мишане, сплевывая на асфальт и боязливо оглядываясь.

— Лучше отойдем подальше от вокзала, спихнешь его на пути, и посмотрим, что будет, — азартно посоветовал другой.

Мишаня злобно оскалился:

— Заткнитесь, я сам знаю… — Обернулся к Тонику, поудобнее перехватил биту. — Сейчас я буду убивать. Можешь попросить меня этого не делать! Ну?

Тоник с трудом открыл глаза. Он еще не пришел в себя после удара по голове. Возможно, уже не успеет… ничего, бывало в жизни и хуже. Еще почти ничего не соображая, равнодушно глянул за их спины и заторможенно пробормотал:

— Призрак…

Не подействовало. Как-то все разом подумали, что он их «разводит». Пусть сосед оборачивается, а я не буду. Да и вообще призраки днем не столь опасны. Мишаня взмахнул битой, но Тоник даже не шевельнулся…

В следующий момент стоящий позади Коляна прыщавый подросток судорожно охнул. Вот тогда они обернулись.

Тоник никогда раньше не видел со стороны, как убивают призраки. Его личное проклятие, несколько дней терпеливо ждавшее своего часа и ходившее за ним, как тень, получило хотя бы частичное удовлетворение. Призрак обнял парня сзади за шею — как будто обволакивая его своей рваной одеждой с длинными грязными полами. С лица жертвы сбежала краска, глаза потухли, он схватился рукой за грудь и медленно осел на перрон.

Парни разом подались в сторону, кто-то споткнулся и упал на Тоника. Бежать некуда: призрак отрезал их от вокзала, а с перрона не спрыгнуть — там еще хуже. Они отчетливо наблюдали знакомую каждому с детства картину: издалека, в колеблющемся мареве, по блестящим на солнце рельсам к ним приближался электровоз. Хорошо видна его бордовая морда и широко расставленные фары — как белые внимательные глаза. Никто не знал, на какой путь он придет, — слишком много стрелок, запутанных веток и поворотов предстояло ему пройти за те три-четыре минуты, что, судя по всему, оставались до прибытия. Неизвестно, подойдет ли вообще сегодня к вокзалу несуществующий поезд… Он движется, перемещается, поглощая колесами запутанную сетку рельсов, но сколько бы времени ни прошло — не приближается…

Никто не знал, что произойдет, если дождаться страшного поезда. А люди, которые дождались, уже ничего не могли рассказать, так как бесследно исчезли.

Тоник пока что не мог объяснить себе ужас, который местные испытывали перед железной дорогой. Ни один вокзал в Питере не работал, а рельсы, ведущие от Финляндского вокзала, и вовсе были сняты. Отсюда можно только уехать на машине или улететь на самолете.

Парни были бы сейчас рады куда-нибудь уехать или улететь. Они столпились на самом краю перрона, спрятавшись за Антона в надежде: может быть, сначала привидение сожрет его. Труп первой жертвы неподвижно лежал на асфальте, и было очень страшно смотреть, как из его носа и ушей темными ленивыми струйками бежит кровь.

Тоник насмешливо прищурился, вытирая ладонью разбитое лицо. Махнул рукой назад, обращаясь к призраку:

— Мне они на фиг не нужны, так что пользуйся на здоровье.

Сегодня не было того ужасного чувства, которое обычно сопровождало появление его страшного спутника, и потому Антон почти не боялся. Кроме того, он чувствовал, что сейчас, чудом оставшись в живых, все равно сможет удержать привидение на расстоянии, — и знал, что тому это известно. Привидение, впрочем, не собиралось на него нападать. Как будто бы они заключили с порождением пустоты негласное перемирие перед лицом общего врага…

Сзади кто-то тихонько взвыл от ужаса. Тоник обернулся к людям, которые только что собирались его убить. Теперь он может сделать с ними все, что захочет, — так они напуганы. Ни один из них сейчас не видит Антона — глаза неотрывно следят за призраком. Бледные лица перекошены страхом — всепоглощающим, способным убить даже без постороннего вмешательства. Взять любого из них и столкнуть на пути…

Тоник с трудом поднялся на ноги. Кивнул призраку:

— Я пойду, пожалуй. Догоняй.

Легко сказать «пойду». Привидение загораживает выход в зал ожидания, если попытаться его убрать, то Антон снова рискует остаться один на один с Мишаней и его малолетками. Призрак — на его стороне, а второго шанса не будет, так что остается лишь один путь к отступлению…

— Приятного аппетита. Пока, парни, удачного дня, — он без улыбки кивнул остолбеневшим бандитам и, отодвинув Мишаню плечом, спрыгнул с края платформы на пути.

Парни ахнули. Но ничего не произошло. Они смотрели, как Антон спокойно перешагивает через рельсы, уходя в сторону высокого бетонного забора, отделяющего железную дорогу от безопасной улицы. Никто не посмел пойти за ним.

Он никого не тронул, никому не угрожал — не сделал даже попытки хоть как-то расплатиться с ними. Но Мишаня понял, что никогда в жизни ему так жестоко не мстили…

— Звездец нас всем…

Удивительная пустота на перроне. Будто они давно умерли. Стоят, сбившись в жалкую, дрожащую кучку, не смея двинуться. А напротив — привидение. Ждет их первой ошибки. Оно может убить их всех, а может никого не тронуть.

Мишаня положил руку на плечо Коляну:

— Ты, пацан, сейчас побежишь налево, а я — направо. Кто-то один тогда выживет. Второй наверняка погибнет. Остальные сразу же побегут за тем, кого этот урод выпустит…

— Ага, — пробормотал Коля. Его трясло. — Мне по-любому не сбежать. Налево — это от вокзала получается.

— Вот именно, — Мишаня смерил взглядом расстояние до стеклянных дверей, которые Тоник плотно прикрыл за собой. — Пока, чуваки…

Парни сдвинулись тесной кучкой. Страшно было, жутко, и в то же время — никогда они еще не были так сплочены, как сейчас, перед лицом смерти. Знали, что кто-то из них сегодня обязательно останется здесь — потому что друг другу они помогать все равно не будут…

Некогда разбираться в своих ощущениях. Мишаня сжал плечо Коляна: