Последняя Утренняя Звезда

— Таласса, — прошептал он, и она, казалось, вырвалась из транса и посмотрела на него.

— Всю последнюю ночь мы говорили, я наполовину спал, наполовину бодрствовал: мне снился сон о нашем будущем, о том, что будет после Искьярда, когда солнце вернется.

— Будущее… — пробормотала она сонливо, как если бы эта мысль никогда не приходила ей в голову, а ведь действительно, они никогда раньше не говорили об этом.

Корабль уже шел неспешным прогулочным шагом. Горы поднимались все выше и выше, для того, чтобы разглядеть их вершины, надо было задрать голову вверх. Замерзшие водопады, похожие на серебряные драпировки, с каждой стороны отделанные черные камнями. Позади корабля, над плоской поверхностью льда, горой громоздились серые штормовые облака, убивая свет.

В центре барки, там, где на палубе лежали спящие горцы, просветлело, их фигуры стали появляться из темноты. Когда корабль пошел медленнее, половина из них зашевелилась, приподнявшись на локтях. Они затуманено смотрели вокруг, как если бы магия запечатывала их глаза только тогда, когда судно двигалась. Но остальные подозрительно не двигались.

Джайал тоже застонал и огляделся, наконец его взгляд остановился на Уртреде и Талассе, находившихся на корме корабля. Но для него и остальных рядом с Талассой стоял не жрец в маске, а какой-то незнакомец. Только плащ остался тем же самым: маска и рукавицы исчезли. Джайал поднялся на ноги, сжимая в руке меч. Два человека какое-то время глядели друг на друга.

— Уртред? — недоверчиво спросил воин.

— Ну, это же я, — ответил жрец.

Гарадас тоже встал и глядел на незнакомца. — Где твоя маска?

— Ее больше нет — она ушла, навсегда. Я выбросил ее за борт, — ответил Уртред. — А теперь займись своими людьми. Некоторые из них не шевелятся.

Гарадас повернулся и увидел безжизненные тела, лежавшие посреди палубы. Он топропливо подошел к первому и встал перед ним на колени. Уртред положил руль на планширь кормы и подошел к нему. Плащ горца лежал в стороне. Лицо было обезображено сине-серыми пятнами. Чума. Рот открыт. Без сомнения он умер во сне.

Гарадас быстро вскочил на ноги и отступил назад. Он отдернул рукава своего плаща, но руки оказались чистыми, без пятен. Но взгляд, которым он посмотрел на Уртреда, сказал все. В ограниченном пространстве корабля будет чудом, если они не подхватят болезнь.

Таласса подошла к ним. — Не слишком близко! — предупредил ее Уртред.

Сам жрец повернулся к следующему. Гарадас тоже подошел к нему, перевернул на спину и немедленно отшатнулся. Человек был еще жив. Самлак, помощник старосты. Пурпурные пятна усеивали все лицо, вплоть до песочной бороды — белый гной тек из носа и рта. Он тяжело и трудно дышал. Остальные горцы, сообразив, что случилось с их товарищами, столпились вдали, прижав плащи ко ртам.

— Как я и думал, — прошептал Уртред. Тепло, охватившее его несколько минут назад, исчезло, рассвет все не хотел наступать, похоже он не настанет никогда. Чума: она опустошает города и страны по всей земле, ослабляет народы, делает их легкой добычей Червя.

И вот она на борту корабля: убьет всех за несколько дней. Сейчас некоторые, наверно, еще не заражены; быть может ветер защитил их от спор болезни. Но трое уже мертвы. Уртред вгляделся попристальнее в умерших, и увидел, что их руки и лица в порезах, там, где их достали когти немертвых. — Мы должны выбросить их за борт прежде, чем еще кто-нибудь заболеет.

— Нет, мы должны похоронить их в Годе, — угрюмо ответил Гарадас. — Там они отдадут свои кости священным орлам Ре.

— Здесь нет никаких орлов, — ответил Уртред, глядя в мрачное небо. — Я видел только ворона, тварь Исса, и того послал сюда волшебник. Но холод сохранит их тела до Второго Рассвета, когда они воскреснут. Давайте завернем их в паруса.

Выжившие горцы оторвали куски от парусов и тщательно завернули в них трупы. Когда все было готово, они привязали завернутые трупы к веревкам и опустили их на лед. Корабль скользил вперед, и свертки быстро остались сзади.

— Может быть вы найдете путь в Зал Белой Розы, — пробормотал Уртред, когда они скрылись во тьме.

Сзади послышалось тихое «Аминь», он повернулся и увидел Джайала, стоявшего рядом, держась за ванты. Он глядел на быстро исчезающие тела. Лицо юного рыцаря было очень бледно. Из-под разрывов плаща выглядывала засохшая кровь.

— Ты ранен, — сказал Уртред.

Джайал посмотрел на него невидящим взглядом. — Это только царапина, — ответил он. — Займись теми, кто нуждается в помощи.

Таласса наклонилась на Самлаком. Когда подошел Уртред, она печально посмотрела на него. Слов не требовалось: помощник старосты дышал все тяжелее; скоро он умрет.

Корабль все еще медленно скользил по льду. В сером свете так и не наступившего рассвета они увидели, что горы сложены из красно-ржавого песчаника, изломанные каменные пласты скручивались и изгибались, образуя странные образования, напоминавшие о конце прошлого мира. Прямо перед ними вздымался отвесный утес — проход в нем напоминал глубокую щель в массивной каменной плите.

— Бери руль, — крикнул Уртред Гарадасу. Староста кивнул, высвободил рулевое весло и направил корабль в высокий и узкий проход. Вход в него был шириной в милю, но света почти не было, и глубокие тени поглощали тот, что был. Сзади все еще дул легкий бриз. Сейчас корабль скользил по слегка покатой ледяной ленте, небо казалось тонкой полоской над нависшими склонами утесов. Ущелье изгибалось перед ними, шипение полозьев по льду эхом отдавалось от высоких склонов с каждой стороны.

Уртред повернулся к Талассе и заглянул глубоко в усталые серые глаза. — Тебе понадобится вся твоя сила — отдохни, — сказал он.

— Я должна помочь тем, кому смогу, — прошептала она. Он вспомнил ее на площади в Годе, в тот день, когда они уходили в Лорн, исцеляющей больных и хромых. Но что она может сделать для жертв чумы?

— Дай мне воды, — тихо сказала она. Уртред снял с пояса фляжку, отвинтил крышку и, встав на колени, отдал ей. Таласса, не обращая внимания на опасность, приподняла голову Самлака и начала молиться, благодаря Ре за чистоту потока, из которого была взята вода, за прозрачность ветра, живительную силу солнца и вообще за всю природу, которая помогла этой воде появиться на свет. Потом она нежно поднесла фляжку к губам Самлака. — Пускай вода вымоет яд из тебя, — взмолилась она, наклоняя горлышко так, чтобы жидкость закапала в рот человека. Вода побежала вниз, смочила бородатый подбородок. Самлак застонал, потом неуверенно открыл глаза и узнал ее. — Миледи… — прошептал он.

Таласса улыбнулась. — Отдыхай, поспи. Зло вышло из тебя. — Она осторожно положила его голову на палубу, потом встала, грациозно изогнув свое длинное тело под белым плащом, дыхание Уртреда застряло в горле.

Таласса подошла к следующему. Каждый из них получил глоток воды. Закончив с последним, она встала и подошла к Джайалу. Юный воин стоял на носу, мрачно глядя на стены ущелья, проплывавшие мимо.

Таласса протянула ему бутылку с водой. — Выпей и вылечи себя, ты ранен.

Он посмотрел на протянутую фляжку, как на эмблему Хель.

— Я совершенно здоров, — сухо ответил Джайал. — И мне не нужно ни твоей воды, ни твоей заботы.

— Не исключено, что ты заражен.

— Только не я, — горько ответил он. Выражение ненависти пролетело по его лицу, как если на него упала тень Двойника, потом исчезло. Он снова стал самим собой.

— Джайал, — начала она.

Но он тряхнул головой, резко обрывая ее. — Нет, — сказал он. — Неужели ты думаешь, что можешь вылечить меня? Ты забыла: я — Джайал. Я проклят. Болезнь и физические мучения — ничто по сравнению со страданиями мой души. Это тело для меня ничего не значит, оно вообще не мое, а украдено у этого ублюдка; оно во всем противоположно моему, и тем не менее мое. Я хочу только одного — смерти.

— Еще есть надежда; Искьярд совсем близко. Там ты сможешь победить Двойника; почему бы тебе не выпить? — настойчиво сказала Таласса.

На какое-то мгновение его ледяной взгляд смягчился, и Джайал слегка успокоился. Он протянул руку, взял фляжку и какое-то время задумчиво глядел на нее. Потом, одним быстрым движением, выбросил ее за борт корабля. Бутылка ударилась о поверхность и заскользила по льду к одному из отвесных утесов.