Владыка башни

— Пошёл бы ты лучше и засадил горной обезьяне, Ультин, — раздался откуда-то усталый голос.

Десятник побагровел и притих.

— Это всё моя вина, ваш’лордство. Больно уж мягок я с ними. В общем, добро пожаловать в Разбойный Лог.

— Лорд Ваэлин желает все здесь осмотреть, — сказала ему Дарена.

— Само собой, госпожа, само собой.

Ультин зажёг лампу и повёл их ко входу в шахту. Алорнис взглянула на чёрную пасть провала и объявила, что предпочитает остаться наверху. Вытащила свой вездесущий пергамент, уголёк, и отправилась на поиски чего-нибудь подходящего для зарисовки. Дарена же с Ваэлином последовали за Ультином по туннелю, где влажные стены масляно поблёскивали в свете лампы. Навстречу прошли двое шахтёров, они катили на поверхность гружёную породой тележку. Спустились всего ярдов на двести, однако из-за духоты и затхлой вони казалось, что это самые что ни на есть недра земли. Но не успел Ваэлин пожалеть, что не последовал примеру Алорнис, как они остановились.

— Пришли, ваш’лордство. — Ультин поднял лампу, освещая кавернистую полость, где дюжина шахтёров долбила стены кирками, а другие сгребали отбитые камни в тележки. — Самая богатая жила во всех Пределах. Да и качество камня отменное, что бы там вам ни наболтали на Горе Аль-Мирны.

Ваэлин подошёл к стене. Его удивило, как чётко виден лазурит в породе: небольшие синие включения, сверкавшие среди серого камня.

— Был у меня как-то один, размером с кулак, — пробормотал он. — Я тогда отдал его в уплату за корабль.

— Ультин, — сказала Дарена, — ту, другую жилу тоже надо показать лорду Ваэлину.

Аль-Сорна обернулся и успел заметить вопросительный взгляд, который десятник бросил на его спутницу. Та кивнула, и Ультин повёл их из забоя. Около четверти часа шли по сужающемуся проходу, пока наконец не оказались в тупике, где лампа Ультина выхватила из темноты наклонный пласт породы ярдов в двадцать шириной. Следуя взгляду десятника, Аль-Сорна подошёл поближе и увидел в тёмном камне жёлтого цвета жилу, пересекающую скалу из конца в конец.

— Но ведь это?.. — Он вопросительно посмотрел на Дарену.

— Золото, — кивнула она. — И, как заверил меня мастер Ультин, по его мнению — чистейшее.

— Именно, ваш’лордство. — Ультин провёл рукой по жёлтой полосе. — Я сызмальства работал на золотых приисках в западном Ренфаэле, но сроду не видал таких богатых жил, да ещё таких чистых.

— Не очень-то его много, на мой взгляд. — Ваэлин ещё раз взглянул на тонкую полосу.

— Вы меня не поняли, ваш’лордство. Когда я говорил о «богатых жилах», то имел в виду Пределы вообще, а не только наш прииск.

— А что, есть и ещё?

— Мастер Ультин, вы не оставите нас с лордом наедине? — Дарена дотронулась до плеча десятника.

Тот кивнул, зажёг головной фонарь, оставив им лампу, двинулся по туннелю обратно.

— Мы нашли много жил, — сказала Дарена, когда стихли шаги Ультина. — Все — в последние четыре года, и чем глубже мы копаем, тем больше находим.

— Признаюсь, я удивлён, что король Мальций ни словом не обмолвился о такой удаче.

— Удача для короля обернётся крахом для этих земель, — поджала губы Дарена.

— Ваш отец знал о золоте?

— Он сам распорядился, чтобы ни словечка об этом открытии не дошло до короля. Сейчас об этом знают лишь гильдия шахтёров, брат Келан и я.

— Знает целая гильдия, и все они молчат?

— Жители гор очень серьёзно относятся к клятвам, которые дают. Они жили здесь задолго до того, как на горизонте показался первый азраэльский корабль. И очень хорошо понимают, что произойдёт, если слухи о золоте расползутся по Королевству.

— Королевство переживает не лучшие времена. Такое богатство многим облегчило бы жизнь, не говоря уже о честолюбивых замыслах короля.

— Наверное, милорд. Но в результате Королевство падёт на нас, как чума. Лазурит — это одно, а золото — уже совсем другое. Ничто так не возбуждает алчность и не сводит с ума, как этот жёлтый металл, который мы обнаруживаем в каждой новой шахте. Все тут изменится, милорд, но поверьте мне, эта земля и её люди заслуживают того, чтобы сохранить их в неприкосновенности.

— Клятвы там или нет, однако секрет такой важности утаить невозможно. Рано или поздно, случайно или в результате предательства, но он раскроется.

— Я и не утверждаю, что мы надеемся скрывать его вечно. Всего лишь утаить на время. Король так и так получит своё золото и построит мосты и школы, какие захочет. Просто получит не сразу.

Речь шла не более и не менее, как о государственной измене, и, судя по её напряжённому взгляду, Дарена это понимала.

— Вижу, вы питаете ко мне большое доверие, — сказал он.

— Вы... — Она пожала плечами. — Вы оказались не таким, как я ожидала. К тому же, как вы сами только что заметили, вы всё равно скоро узнали бы наш секрет.

Ваэлин вновь посмотрел на жилу, тускло поблёскивающую при свете лампы. Жадностью он не отличался и никогда не мог понять власти золота над людьми, хотя она была неоспорима. Попытался услышать песнь крови, но внутренняя музыка молчала: ни предупреждения, ни подтверждения. «Следовательно, решение, кажущееся мне таким важным, на самом деле ничтожно».

— Госпожа Дарена Аль-Мирна, — начал он, обернувшись к женщине, — теперь я официально прошу вас принять титул Первой советницы Северной башни.

— Я с радостью его принимаю, милорд, — кивнула она.

— Хорошо, — сказал Ваэлин и повернулся идти назад. — Когда мы вернёмся, я попрошу вас помочь мне написать соответствующее письмо королю — я сообщу ему о том, что нам повезло найти небольшое и, увы, не слишком богатое месторождение золота.

Когда, щурясь на солнце, они вышли на свет, то увидели капитана Адаля со свитком в руке. Рядом вновь прибывший гвардеец рассёдлывал взмыленную лошадь. Капитан хмуро протянул свиток Ваэлину.

— С нашего северного форпоста, милорд. Новость трёхдневной давности.

Ваэлин посмотрел на свиток, исписанный каракулями.

— Вы не могли бы...

— Да, милорд, почерк ужасающий. — Дарена заглянула ему через плечо и воскликнула: — Это уже подтвердилось?

— Сержант Лему, — Адаль кивнул на гвардейца, — видел их передвижение собственными глазами, а он не склонен к пустым фантазиям.

— Чьё передвижение? — спросил Ваэлин.

Дарена взяла пергамент и перечитала его. Ваэлин с тревогой заметил, как задрожали её руки.

— Орда, — еле слышно прошептала она. — Они вернулись.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Проснувшись, Лирна обнаружила девочку, которая сидела у её кровати и не сводила с принцессы широко распахнутых голубых глаз. В голове у Лирны как будто резвился злобный карлик, стучащий изнутри по черепу огромным молотком, во рту так пересохло, что вместо приветствия из него вырвалось какое-то кваканье. Девочка же склонила голову набок и продолжала смотреть.

— Её привлекли твои волосы, королева, — послышался голос Давоки — она сидела на соседней кровати в одной набедренной повязке. — У лонаков не бывает волос цвета золота.

Лирна отбросила меховые покрывала и со стоном спустила ноги с кровати: тело болело все целиком, от макушки до кончиков пальцев на ногах. Давока поднялась, налила в чашку воды и поднесла к губам принцессы. Обнажённая Давока производила сильное впечатление: рельефные мышцы, кожа в узоре из татуировок и шрамов. Когда Лирна напилась, лоначка отставила чашку и потрогала ладонью её лоб.

— Лихорадка прошла. Это хорошо.

— Сколько времени мы уже здесь?

— Три дня.

Лирна осмотрелась. Каменные стены были увешаны козьими шкурами и плетёнными из кожи и резного дерева шпалерами: на некоторых были изображены животные и люди, на других — что-то совсем незнакомое и непонятное.

— Это женский дом, — объяснила Давока, переходя на лонакский. — Здесь принимают роды, и мужчинам сюда путь заказан.

Лирна почувствовала, что кто-то тянет её за волосы, и оглянулась. Девочка перебирала в пальчиках золотистые пряди. Глаза ребёнка сияли восхищением.