Рассветный меч

— И ты так и не узнал, почему это место считается проклятым?

Араван покачал головой:

— Нет, не узнал.

Бэйр задумался и, помолчав, спросил:

— А может, проклятие уже снято?

— Думаю, что нет. Будь это так, оазис был бы населен, ведь это же настоящая жемчужина пустыни — здесь есть все: и вода, и тень, и прекрасные пастбища, и густые рощи финиковых пальм. Нет, Бэйр, если он когда–то был проклят, то проклятие это тяготеет над ним и но сию пору.

— Да… — задумчиво процедил сквозь зубы Бэйр. Они съезжали по склону, и верблюды, обычно медленно и нехотя переступающие при ходьбе, сейчас резво шли вперед. — Интересно, с чем это связано?

— Гжинианец Халид однажды сказал мне, что любое Джадо место — это такое место, куда сам Властелин Смерти приезжает на черном верблюде и если кого застанет в своем гуэлте — в водоеме, которым он пользуется,— то этот несчастный навечно обречен странствовать с ним в бескрайней тьме.

— Ха–а! — презрительно ухмыльнулся Бэйр.— Я не склонен верить сказкам, которые рассказывают гжинианцы. Ты и сам знаешь, насколько богатая у них фантазия. Кем считали нас моряки с «Хава Мели»? Помнишь, что в таких случаях говорила тетушка Фэрил: «Слухи из–за стены».

Араван с неодобрением посмотрел на юношу:

— Не будь слишком самоуверенным, рассуждая об этом, Бэйр, ведь многие легенды рождаются из реальных фактов, в чем я и моя команда неоднократно убеждались во время плавания на «Эройене». Тем не менее мы переночуем здесь — путешествие нам предстоит долгое, и мы можем устроить себе короткую передышку в оазисе, даже если это Джадо место. Просто будем более внимательными в карауле.

Миновав невысокий постамент, на котором не было обелиска, они въехали в оазис, и Бэйр увидел развалины домов, построенных когда–то из земляных кирпичей. Вместо крыш зияли провалы, стены частью рухнули, частью нет — все дома тесно сгрудились напротив круто обрывающегося широкого возвышения, обложенного галечным камнем.

— Видно, что когда–то этот оазис был населен, — заметил Бэйр.

Они двигались вперед вдоль каменной гряды и дошли наконец до крайней скалы, над гладкой боковой стороной которой нависало что–то вроде каменного козырька. Араван скомандовал своему верблюду остановиться, Бэйр, поравнявшись с ним, сделал то же самое.

— Здесь мы устроим привал,— сказал Араван,— видишь, вон огромная гуэлта, полная воды.

— Гуэлта Властелина Смерти? — спросил Бэйр, растянув губы в улыбке. — Может, мне поглядеть, нет ли там черного верблюда?

— Тссс! — ворчливо предостерег Араван, но тоже улыбнулся.

Они расседлали и разгрузили животных, спутали им ноги и пустили пастись.

— Пошли со мной, Бэйр, — сказал Араван. — Нам необходимо вымыться. — И он повел юношу к скале, где нависший каменный козырек создавал тень и где был бассейн, наполненный кристально чистой, текущей из–под земли водой. Бэйр, как был, в одежде и обуви, не раздумывая, с радостным криком бросился в воду.

Они разбили лагерь, перестирали всю одежду и развесили ее сушиться. После обеда Бэйр вдруг объявил:

— Мне понятно, что ты имеешь в виду, говоря о богатстве этого места. — Юноша повел глазами вокруг себя. — Что–то ужасное, должно быть,, произошло здесь, после чего люди стали его избегать.

Араван кивнул и добавил:

— То, что случилось, было ужасно, но много воды утекло с тех пор.

— Я хотел бы посмотреть на обелиск, на котором написано, что это место проклято.

Араван бросил Бэйру рубашку и штаны со словами:

— Тебе придется идти босиком, потому что твои сапоги совершенно мокрые.

Они направились к упавшему и наполовину погребенному под слоем песка обелиску. Это была скромная стела, по понятиям Бэйра. Высотой примерно два шага и шириной каждой плоскости примерно шесть ладоней. Араван расчистил песок, после чего на поверхности камня появилась легко различимая вязь, напоминающая орнамент.

— Хм–м, — удивился Бэйр, всматриваясь в поверхность камня. — А что это за язык?

— Древнекхемский, — ответил Араван.

— Здесь, в Кару? А разве Кхем не далеко отсюда, на востоке?

— Да, — подтвердил Араван, — это так. Но тем не менее это кхемский язык.

— А может быть, — предположил Бэйр, — кто–то притащил этот огромный камень оттуда сюда, и если это так, то тогда это джадо — я имею в виду проклятие — сокрыто в глубине той земли.

Араван развел руками:

— Может, элар, это и так, но как объяснить, что оазис покинут?

Бэйр наморщил лоб. Сосредоточенно разглядывая обелиск, он смел песок, закрывающий часть, близкую к основанию.

— А что это? — Он показал на черный каменный диск, врезанный в обелиск на несколько ладоней ниже надписи,— Похоже, он сделан из черного гранита.

Араван внимательно осмотрел диск и провел острием кинжала по тонкой линии стыка.

— Тот, кто вделал этот камень в стелу, полагал, что это надолго. — С этими словами он вложил кинжал в ножны. :

— И что это означает, дядя?

Араван пожал плечами:

— Этого я сказать не могу. Полагаю, что этот знак сообщает о чем–то весьма мрачном.

— А что, если он извещает о затмении солнца или луны?

— Возможно. Он с такой же вероятностью может символизировать чуму или еще какое–нибудь бедствие.

— Да–а–а, — разочарованно протянул Бэйр, но затем вдруг лицо его просияло. — А может, есть и другие знаки на этом камне, ну хоть что–то, что поможет раскрыть эту тайну.— И он начал копать песок с боковых сторон. Однако там ничего не оказалось, а сторона, которой обелиск лежал на земле, осталась скрытой, поскольку, несмотря на скромные размеры, камень был настолько тяжелым, что они не смогли его перевернуть.

Возвращаясь к месту привала, они обследовали руины жилых прежде зданий, но ничего важного не обнаружили, как не нашли и никаких объяснений тому, почему оазис был покинут.

Наконец они расположились на отдых в тени; солнце катилось по небу на запад, приближался вечер.

Когда наступили сумерки, одежда и сапоги Бэйра окончательно высохли. Они оделись и обулись, готовясь к наступлению холодной ночи. Араван снял с шеи свой голубой камень на шнурке и протянул его Бэйру:

— Здесь, в этом оазисе, я хочу, чтобы во время твоего дежурства он был с тобой. Сегодняшняя ночь будет безлунной, а амулет предупредит тебя — станет холодным — еще до того, как ты увидишь опасность.

Бэйр насторожился, как только взял в руку камешек:

— Дядя, мне кажется, он сейчас холодный.

Араван взял амулет и прижал его к груди… Затем, нахмурившись, произнес:

— Отдаленная или нарастающая опасность.

Эльф сделал большой круг, чтобы посмотреть, будет ли камешек холодеть или нет.

— Кажется, он становится более холодным в юго–восточной четверти круга. :

Он снова надел нитку с амулетом на шею, взял в руки копье и жестом велел Бэйру приготовить оружие. Вооружившись, они медленно пошли в южном направлении; Араван крепко прижимал к себе голубой амулет и, отклоняясь в разные стороны, пытался точно определить направление, откуда исходит опасность.

А сумерки между тем сгущались, и ночной мрак окутывал все вокруг. На небе начали загораться яркие звезды.

— Кажется, опасность исходит от этой отвесной скалы, — наконец сказал Араван, — Смотри, Бэйр, видишь? Ты видишь? На поверхности высечены колонны. — Звезды над их головами засияли ярче. — Амулет становится все холоднее.

— Дядя, видишь дверь между этими колоннами?

— Вижу.

Они медленно пошли вперед, держа оружие наготове. Вдруг Бэйр остановился и сказал:

— На двери та же самая орнаментная надпись и черный символ.

Араван не ответил, и они в молчании прошли последние несколько шагов к неглубокому проему в скале, где виднелись неясные очертания темной двери — каменной плиты высотой примерно восемь футов и шириной четыре. В дверь было вделано массивное железное кольцо, а на каменной вставке в центре плиты была орнаментная надпись, а чуть ниже был укреплен черный диск. Широкие ступени, пробитые между вырубленными в камне колоннами, вели к двери. Слева, на расстоянии примерно двадцати футов от дверного проема, возвышалась широкая плита, на которой было высечено множество надписей.