Белое солнце Пойнтера

Какие такие картинки? У меня все прилично, как по уставу положено – клановый знак против сердца да армейские номера под языком, на крестце, загривке и всех конечностях. Чтобы в случае чего собрали правильно, ничего чужого не припутав. Целители там… Или похоронная команда.

Тотема Стийорров на черепе, под волосами, и то нет – его накалывают лишь урожденным Властителям и их высокородным дивам, еще в детстве. Вон у Хирры кончики крыльев на висках проглядывают, и на затылке раздвоенный хвост торчит из-под высоко подобранных волос. Может, это и навело Музафара на мысль?

Если так, то фантазия у царедворца работает неслабо… Даже не знаю, что ему на такое ответить и отвечать ли вообще. Вопросик-то из серии: «Перестали ли вы шарить по чужим кошелькам? И если да, то у кого – только у случайных любовников?» Тут любой ответ – самооговор. Только не все понимают это с ходу.

– У моего повелителя нет порочащих его мет! – внезапно вступилась драконидка за честь новообретенного семейства.

Ей-то откуда знать? Проверить вроде случая не было. В баню вместе не ходили, во всяком случае – не до того вчера было, чтоб по всей форме знакомство устраивать. Когда кому удобнее, тогда и ополоснулись после нелегкого дня.

Или жены наболтали, с ходу за свою признав? Быстры они на доверие…

Но на опровержении вельможных домыслов наложница не остановилась, перейдя в контратаку.

– Ему нет нужды украшать себя неподобающим образом! В отличие от некоторых прежних моих хозяев… – Многозначительная пауза должна была ясно показать, чью манеру совершенствовать свой облик она считает недопустимой.

Но Музафару подобные подколки были что слону трехведерная клизма – лишь провоцировали многократно больший поток гадостей.

– Жаль, жаль, что некоторые не разделяют вкусы своих прежних хозяев… Тогда новых они встречали бы куда более соблазнительными. – Он ощерил в улыбке острые зубы, на мгновение плотоядно пока зав меж ними кончик ярко-красного языка. – У меня все еще припасена специально для тебя пара обворожительных узоров…

В ответ драконидка только зашипела совершенно по-змеиному. Еще бы!!! С ее чувствительной кожей самая мысль об игле должна быть противна, а предлагать стойкую краску той, что меняет цвета невольно, следуя переживаниям, – издевательство, понятное даже мне.

– Впрочем, ты никогда не умела ценить боль и то, что она дает разуму, – напоследок подпустил семидюймовую зазубренную шпильку утонченный царедворец. Естественно, в самую цель. Исэсс была на полном серьезе готова кинуться на Великого Визиря. Настолько, что я столь же всерьез начал прикидывать, как будет удобнее ее перехватить. В голову, правда, не шло ничего, кроме идеи швырнуть в драконидку Пемси – увесистая пышечка способна остановить и не такой бросок, если придать ей со ответствующее ускорение…

По счастью, Хирра успела потушить опасный порыв раньше и меньшими жертвами. Просто обняла наложницу за плечи, нашептывая что-то неслышно-успокаивающее, и как та ни дергалась, увела прочь, в назначенную нам ложу. Разница в росте у них почти полтора фута, так что дергайся не дергайся, шипи не шипи отрывисто – ничего не поможет. Хотя тут моя высокородная, похоже, взяла не физическим напором, а моральным. Мягким и сочувственным, но оттого не менее непреклонным.

Мне с оставшимся составом делегации тоже пора было честь знать. Запоздало испросив разрешения удалиться за всю компанию – так, кажется, именуется это в проклятом дипломатическом этикете, – мы с Келлой и ее унтер-бандершей, счастливо избежавшей судьбы кегельного шара, откланялись. Хватит с нас Музафаровых провокаций с утречка пораньше. Наслушались уже злобной дури…

Впрочем, насчет жары он оказался абсолютно прав. На набережной, вынесенной за край проецируемого светофильтра, мощь южного солнца, смягченная в Хасире заклятием, буйствовала вовсю. Пришлось прикрыть трибуны от палящих лучей по-простецки, без всякой магии.

Натянутые над ложами и рядами скамей тенты отчаянно хлопали, словно подбадривали аплодисментами духовой оркестр, силившийся перекричать свежий морской ветер. По верхушкам волн курчавились ослепительно-белые хлопья пены. Время от времени фонтаны брызг прибоя выхлестывали над парапетом радужными веерами и рассыпались мельчайшими брызгами, оставляя в воздухе отчетливый привкус соли.

По мне, в подобную погодку не морской парад проводить, а разве что летучих катранов с мола ловить. И так чуть не выше тентов виражи закладывают.

Но султану с Великим Визирем закон был явно не писан, поэтому иностранным делегациям предстояло наблюдать либо величайший конфуз хисахской армии, либо ее победу над стихией и здравым смыслом вопреки всем стараниям верховных военачальников.

На что из этого лично мне хотелось полюбоваться больше, сам не знаю. Не лежит у меня душа к парадам со времен собственного солдатства. Показуха эта хорошо если одним дурным потом дается, а то ведь, по крайней дурости усердствующих, и кровью обернуться может.

Искать отведенное нам место пришлось долгонько даже с назначенным провожатым. Тот, похоже, больше пугался возложенной на него ответственности, нежели стремился исполнить свои обязанности наилучшим образом. Если б я не цыкал на него поминутно, несчастный просто сполз бы по стеночке в тихий обморок, оставив нас в совершенном бессилии перед проблемой ориентации. Не заблудиться среди бесчисленных трибун, ярусов и навесов было бы просто чудом.

В конце концов искомая ложа обнаружилась как раз между апартаментами, отведенными представительствам Иэри и Тесайра. Желто-красно-желтые «матрасы» на флагштоках с одной стороны, пламенеющие треугольники Теса Вечного – с другой. Атинская бело-зелено-белая «фуфайка» тоже полоскалась по ветру невдалеке. Весь гадюшник, только скрежета змеиных когтей по стенкам горшков не слышно.

Наша анарисская косая «дыба» цветов Дня и Ночи реяла над этим враждебным разнообразием гордо, но исключительно одиноко. Сочтя свою роль исполненной, робкий провожатый пискнул что-то извинительное и с явным облегчением исчез.

Зато у ложи нас ожидал сюрприз. Даже ленточкой перевязанный, точнее, ярко-синим шелковым кушаком со стальными крючьями «кошачьих лап» на концах вместо кистей. Рослый бритоголовый парень очень серьезного вида, в форменных шортах хисахской армии, легких сандалиях и портупее акульей кожи, с клинком-гекконом и легким трехствольным стрелометом под длинные подводные болты-гарпуны. На плечевом ремне его амуниции красовался гербовый щиток части с золотым силуэтом касатки на синем же фоне и офицерский шеврон – одна тонкая и две толстых полоски.

– Бинбаши Джума аль-Сахисси, ваш персональный комментатор, эфенди. – Представляясь, он за неимением каблуков щелкнул задниками сандалий. – Прикомандирован от военного ведомства.

Бинбаши… На анарисский счет – суб-полковник. Это если по общеармейскому ранжиру, по рейнджерскому-то чуть-чуть не вровень с моим премьер-капитанским званием. А младше меня лет на пять…

– Штабной? – Неприязнь к любителям покупать невыслуженные звания не смогло перебороть даже собственное скоропалительное произведение в чин.

– Нет, эфенди, – понимающе, как мне показалось, полуулыбнулся тот. – Юнга-воспитанник полка Синих Драгун. С двенадцати лет в строю, участвовал в восемнадцати приграничных конфликтах. Пожалован юзбаши в день совершеннолетия. Чин бинбаши получил вне очереди три года спустя за взятие двух кораблей трэйрской береговой гвардии. При прежнем Великом Визире…

Поня-ятно… Маху я дал. У нас-то, почитай, с бунта Суганихи Кровавого юнг, воспитанников и прочих мальчиков-барабанщиков в армии не держат. Не вынесет малолетка тягот меканской топи, да и некоторые широко известные склонности Инорожденных офицеров превратили эту должность в посмешище.

Тут же подобного быть не могло никоим образом. Как по отсутствию эльфов, так и по совершенно иной причине – в хисахской армии служат без различия пола, сословного и расового происхождения. Мужчины и женщины, бедные и богатые, люди и дракониды поровну. Всеобщая воинская повинность, как в том же Тесайре, только на год, а не на пять лет, да и сборы каждый сезон, не реже. Офицеры и унтера, понятно, на постоянном контракте. Похоже, как раз из подобных воспитанников, всем обязанных армии…