Владыка Ядов (СИ)

— О, ты уже готов… — Сказала она, поворачиваясь и легко проводя рукой по его члену — не столько лаская, сколько дразнясь. Фарен ощутил волну мучительного наслаждения. Затем Тиэна натерла парнера маслом и увлекла на пол, в центр магического узора, который начертила еще до прихода герцога. Фарен сел, она села напротив, их ноги скрестились. Когда они стали ласкать друг друга, ему стало трудно удерживать внимание на потоках Шэ и Тэннака, на правильном выполнении дежьёна, детально регулирующего все стадии обмена энергией между любовниками, захотелось подхватить ее, отнести на кровать и там овладеть ее телом, забыв о правилах, о предписанном состоянии Шэ, Келата и Тэннака — целиком отдаться животной страсти, не думая ни о чем… Фарен сдержал порыв, сосредоточился на дыхании, заставил себя думать о происходящем только как о мистической практике, конечной целью которой была сублимация сексуальной энергии, присущей человеку, в энергию более высокого порядка. О том, что он много лет влюблен в Тиэну, следовало забыть — равно как и о том, что из-за близости родства он никогда бы не смог добиться согласия на брак ни у ее отца, ни у своего.

Опираясь на его плечи, Тиэна приподнялась и приблизилась к нему; затем, рукой направляя его член, она опустилась вниз и Фарен почувствовал, как входит в нее. Тиэна начала медленно двигаться, постепенно учащая ритм, он поддерживал ее за ягодицы, а ее небольшие груди с твердыми, набухшими сосками, скользили вверх-вниз перед его лицом, искушая схватить и сжать губами один из сосков. Фарен вновь заставил себя сконцентрироваться на обмене энергиями, на ощущении того, как потоки ее Шэ вливаются в него и наоборот. Нельзя было растворяться в страсти, следовало контролировать влечение от начала и до конца, осознавать его и управлять им. Затем их энергетические узлы, расположенные вдоль позвоночника, стали приходить в гармонию; их Шэ и Тэннак сплелись друг с другом настолько тесно, что в большей степени напоминали духовное тело одного существа, чем двух разных. Энергия, представлявшая собой в нижней части их тел безрассудное чувственное желание, поднимаясь вверх, становилась чище, ясней и прозрачнее; член Фарена оставался напряжен, но возбуждение слабело — он ощущал его так же, как ощущал бы напряженную руку или ногу, сжавшиеся мышцы которой не приносят никакого особеного удовольствия. Их тела всего лишь были устроены таким образом, чтобы соприкасаться именно так, а не иначе; центр внимания и обмена энергиями в это время поднялся на уровень их солнечного сплетения и продолжал двигаться вверх, однако и узлы, оставшиеся внизу, они не отпускали из виду — узлы вибрировали на одной ноте, вращаясь и направляя вверх потоки силы. Потом соединились их сердца, затем узлы, связанные с волей, с умом и духовным восприятием, последним был узел, выводящий человека в сферу надсознательного, связующий индивидуума с бисуритами мира и с духовными законами, установленными Изначальными и их Князьями. Фарен почти перестал ощущать собственное тело, он даже не мог бы сказать, продолжает ли двигаться Тиэна или замерла неподвижно — это не имело значения, потому что движение и покой стали одним целым также, как одним целым стали мужчина и женщина, сидящие в центре колдовского узора. Их чувства сплелись и переходили друг в друга — то, что ощущал он, чувствовала и она, и наоброт. Они испытали оргазм, но не отдельно друг от друга, а став как бы двумя полюсами расцветшего в их духовных телах сияния. Свет окружил их и поглотил все; они пребывали в этом сиянии и друг в друге неопределенное время… затем Фарен ощутил, как колебание воздуха холодит вспотевшую спину и как соски прижавшейся к нему Тиэны трутся о его грудь. Тиэна чуть отстранилась. Усталая и удовлетворенная, она взглянула ему в глаза, затем поднялась и стала одеваться. Член Фарена оставался напряжен — что часто случалось после практики дежьёна Двух Начала, во время которой семя не покидало мужчину, а испытываемый в итоге оргазм носил не столько телесную, сколько духовную природу. Фарен взял какую-то тряпицу и вытер пот. Затем начал одеваться и он. Его Шэ и Тэннак были насыщены силой, которая текла спокойно и ровно, не встречая препятствий, текла от окружающего мира к нему и возвращалась обратно.

— Слишком много посторонних эмоций, — констатировала графиня. В ее голосе отчеливо прослеживались критические нотки. — Видно отсутствие практики. Тебе надо больше тренироваться.

Фарен только вздохнул.

— Будем практиковаться каждый вечер. — Решила она. — Твоя жена здесь, в Браше?

— Да, — Фарен кивнул. — Вызвал ее из поместья вместе с детьми, когда стало ясно, что будет вторжение. Руфоринкейн слишком близок к побережью…

— Я знаю. — Она подняла руку, останавливая его излияния. — Как давно ты спал с ней?

— Неделю назад или больше. Было совершенно не до…

— В тебе слишком много семени, — она вновь прервала его речь. Теперь ее тон сделался задумчивым. — Я думаю, в этом основная причина лишних примесей во время дежьёна… Вот что. Иди к жене и избавься от того, что в тебе накопилось.

Фарен — в который уже раз за сегодня — ощутил себя слегка шокированным ее словами и действиями. За последние годы, управляя Руфоринкейном, он привык командовать, а не подчиняться; сверх того, после смерти отца и братьев на него свалилась огромная ответственность и он, фактически, уже сделался следующим брашским герцогом — на фоне всего этого та уверенность и твердость, с которой Тиэна распоряжалась его действиями, была невыносимо притягательной.

— Что, прямо сейчас? — Спросил он, издав нервный смешок.

— Да, прямо сейчас. — Твердо ответила кузина. — Завтра весь день ты будешь занят, а к вечеру ты мне снова понадобишься. Иди.

Фарен оделся и вышел. Чувство легкой нереальности происходящего не оставляло его. Он дошел до конца коридора, поднялся по лестнице… еще один коридор. Все спали, и он постучал в дверь негромко, чтобы не поднимать лишнего шума. Заспанная служанка открыла дверь и сообщила шепотом:

— Госпожа Мадлена уже спит…

Фарен сделал жест, веля служанке отойти в сторону; в комнате, у кроватки с его годовалой дочерью, дремала кормилица, девочка также спала. Фарен тихо прошел в спальню жены, закрыл за собой двери и подошел к пышной кровати с балдахином. Мадлена посапывала во сне. Он разделся и лег рядом. Стянул с нее ночную рубашку — поначалу она пыталась возражать, но быстро сдалась, так и не проснувшись окончательно. Фарен перевернул жену на спину, занял положение сверху и вошел в нее; Мадлена что-то пробормотала в полудреме, затем вновь погрузилась в сон и даже стала похрапывать. Фарен двигался в ней, к своему удивлению чувствуя, что вся эта ситуация странным образом его заводит: выполняя распоряжение властной любовницы, он овладевает телом спящей жены, отдающейся ему безропотно и беззаветно. То, что разумная часть ее души, пребывая во сне, бродит где-то далеко, было не так уж и плохо, как могло бы показаться: неразумная, животная часть души Мадлены по-прежнему была здесь; ее тело принимало Фарена и в какой-то мере отвечало ему. Не нужно было думать о том, хорош ли он как любовник или плох, осталась ли жена удовлетворенной близостью или нет, сравнивает ли она его с теми любовниками, что были у нее прежде, до замужества (а возможно, имелись и сейчас) или же целиком поглощена настоящим моментом… Все это сейчас его не беспокоило. Фарен пользовался ее телом как вещью, и в каком-то высшем смысле то, что он делал, наверное, было совершенно неправильно, но именно поэтому он ощущал жгучее желание, ведь человека всегда влечет к тому, что запретно и недолжно. Он участил ритм, кончил и, тяжело дыша, лег рядом. Мадлена перевернулась на бок. Фарен обнял ее, подумал о том, что кормчие, способные управляться с силовыми лучами Браша для третьего северного и второго северо-восточного уровней так до сих пор и не подобраны, пообещал себе заняться этим завтра же, после получения и прочтения утренних докладов, закрыл глаза и заснул.

Глава двенадцатая

В десятый раз прошептав заговор, который должен был сделать ее незаметной, Химей осторожно выглянула из-за угла. Сколопендровый демон шевелил лапками и усами и, кажется, что-то подозревал. Химей спряталась обратно и прижалась к стене. Какой же он огромный! Просто ужас. Она еще ни разу не сталкивалась с такими чудовищами. А все из-за этой Прей, которая расчистила один Сдвиг слишком тщательно и привлекла внимание демона из другого Сдвига, более глубокого. Теперь демон вылез на ближайший к замку уровень и шарился тут, ища проходы дальше. Если эта тварь выберется в мир людей — будет настоящая катастрофа! И главное, все будут винить ее, потому что Прей-то давно укатила обратно в замок Ханельта вместе со своим глупым бароном. Если демон вылезет к людям, набедокурит, а то и сьест кого-нибудь, все будут презирать ее, начнут показывать пальцами и говорить: «фуууу, эта юми ничего не умеет! вместо того, чтобы вычистить Трещину, она только сделала ее шире и привлекла зло в дом, находящийся под ее защитой! фуууу, кто только пустил в наш замок эту неумеху?!» Воображение Химей рисовало ужасные картины, подпитанные воспоминаниями о рассказах наставницы, которыми та любила припугнуть маленьких юми, если те ленились и не хотели тренироваться. Нельзя было допустить, чтобы страшные истории, которыми ее пугали в детстве, стали правдой. Она вздохнула, закрыла глаза и прошептала заговор увеличения силы: