Обезображенный

уткое заключалось в том, что жертвы Шакала оставались в определенном смысле живыми. Может быть, в этом и заключалась особый трагизм их участи, – они осознавали себя и свое положение, в котором им предстояло провести остаток вечности.

Холодный Затылок с содроганием вглядывался в их лица. Теперь он понимал, о каком «другом» выборе говорил ему Бог На Четырех Ногах. Сенор и сам не знал, что предпочел бы после того, как увидел галерею ледяных статуй. Даже глаза нечеловеческих тварей, покоившихся здесь, излучали адскую тоску из-за полупрозрачных ледяных зеркал…

Шакал остановился у группы исполинских и, на первый взгляд, бесформенных статуй, которые, однако, показались герцогу смутно знакомыми. Нехорошее чувство зашевелилось где-то в глубине темного омута его воспоминаний.

– Узнаешь? – спросил четвероногий Бог, повернув к нему свое лицо бритой хищной твари. Желтые глаза без зрачков казались окнами в искаженный безумием мир.

…Может быть, это действительно были Сущности, заколдованные Древним Мечом. Герцог Мертвая Кожа был потрясен одной этой возможностью и своим теперешним бессилием. Когда-то он слепо обладал могуществом, сравнимым с могуществом Шакала, а теперь оказался всего лишь его жалким рабом. Мысль об этом была нестерпима.

– …Здесь семьдесят семь Превращенных, – продолжал Шакал, указывая когтистой рукой вдоль ряда статуй. – Когда-нибудь ты доставишь мне еще одного… Я видел это в Ледяном Зеркале Пророчеств. А сейчас у меня есть для тебя нечто особенное.

Они переместились в соседний ряд и Четвероногий Бог остановился возле одной из статуй. Ледяная оболочка искажала контуры человеческой фигуры и Холодный Затылок не сразу узнал ту, которая была заключена внутри волшебной тюрьмы. Лицо, видимое сквозь темный лед, казалось лиловым, а его черты – распавшимися и совершенно незнакомыми. Сенор не раз замечал, что лица людей неуловимо меняются после смерти и их бывает особенно трудно узнать в первое, исчезающе короткое мгновение. Это лицо осталось чужим. Он узнал не его, а посмертную маску женщины по имени Истар.

Он долго рассматривал глубокие фиолетовые впадины ее глазниц, четко обрисованные черные губы, густые волосы, рассыпанные во льду тысячами трещин, кожу, казавшуюся неестественно гладкой, пока его не взяла оторопь. Подобное чувство, подобное мистическому страху, от которого слабели ноги, он испытывал нечасто – в кобарском могильнике, Доме Над Океаном и теперь здесь, в Обители Бога На Четырех Ногах. Страх подавил даже боль утраты и страх же выдавил из его души остатки ненависти. Во мраке бессознательного давным-давно был зачат плод, о существовании которого Сенор даже не подозревал. Теперь этот плод вызрел и искал дорогу вовне.

Вкрадчивость Бога заставила герцога почти забыть о жутком и необратимом преображении, которое предстояло ему самому. Однако нечто чужеродное внутри него уже действовало и от этого он ощущал себя слепцом, которого подталкивает в спину сильнейший ветер.

В этот момент он подумал о Зеркалах Короля Жезлов. Множество