Путь Святозара

— А, то, как же, вперед, — и Керк взял своего коня, быстро и легко вскочил в седло.

Около дверей дворца ярко полыхали костры, и было видно словно днем. Молчун и Керк понудили лошадей и направили их к крепостным воротам. Выехав за пределы, города Керк и Молчун подъехали к поджидавшим их ребятам. Как только они поравнялись с парнями, Стоян протянул наследнику длинную метлу со словами:

— А, теперь пора всю нечесть выгнать с улиц нашего города и из деревень. И начнем мы с нашей деревни, — да поскакал вперед, улюлюкая и махая точно такой же длинной метлой.

Всю ночь ватага парней носилась по деревням, и улицам города, стуча палками по воротам и дверям домов и изб. Они били метлами и кнутами, по углам и заборам выгоняя всю нечесть затаившуюся там от Велесовых праздников. И попеременно возвещали громкими голосами, что настал праздник Бога Коляды, а значит, всем нечистым духам положено отправляться в подземный мир — Пекло.

Керк прибыл домой уже под утро, он так устал от ночной поездки, что еле слез с коня, расстегнул кунтыш и передав коня Борщу, узнал от него, что пир еще не окончен, и что если его милость хочет… Но Керк отрицательно покачал головой, взял у Борща факел и пошел к своим покоям, пройдя мимо все еще пирующей гридницы. Керк уже подошел к лестнице, на второй этаж, уже сделал первый шаг на ступеньку, когда вдруг почувствовал движение сзади. Он обернулся и в свете горящего факела увидел Эриха, тот стоял совсем близко и смотрел на него невидящим, туманным взглядом. Керк захотел его окликнуть, и уже было открыл рот, но не успел. Он только вдруг заметил, как правая рука Эриха дернулась вперед и в ней, что-то блеснуло. Затем Керк ощутил, как в грудь воткнулось лезвие кинжала, сильная боль сдавила сердце и оно два раза стукнув, остановилось. Керк потерял равновесие, выронил факел и тихо опустился на лестницу. Уже плохо видя, он кинул последний, угасающий взгляд в прояснившиеся глаза Эриха и еле слышно прошептал:

— О, брат, что ты натворил, — он уронил голову на ступеньку, закрыл глаза и умер…

Глава двадцатая

Когда Керк открыл глаза, он увидел высокое золотое небо с белыми пушистыми облаками, плывущими по нему. Он лежал на спине в высокой зелени травы, вдыхая аромат цветов и не чувствуя боли. Сначало Керк удивился, не поняв, что с ним произошло и где он находится, но когда он поднял руку и разглядел на ее месте лишь легкое очертание в прозрачной лазури, догадался, что он умер. И так стало вдруг ему грустно и обидно, и если бы могла душа его заплакать, потекли бы по лицу Керка горючие слезы. Керк посмотрел на небо и подивился ведь в отличие от белого света — от Яви, на небесном своде не было солнца, да и сам небосвод был не голубым, а каким-то желто-оранжевым, наверно поэтому кругом было так светло и тепло. Высокие травы, в которых лежал Керк едва колыхались, теплый ветерок доносил до Керка нижнейшие запахи цветов и тончайший аромат земли. Керк приподнялся на локтях, а потом сел, и увидел впереди зеленые луга, да высокие деревья, а еще дальше в далекой дали лежали скошенные пшеничные поля и стоги сена на них. Видел Керк на тех дальних полях работающих людей, и долетела вдруг до Керка песня, которую они пели:

" Вы же все не такие…, вы имели славу иную,

И дошли до нашего Ирия, здесь цветы увидели чудные,

И деревья, а также луга.

Вы должны тут свивать снопы, на полях сих трудиться в жатву,

И ячмень полоть, и пшено собирать в закрома Сварога небесного.

Ибо то богатство иное!

На земле вы были во прахе и в болезнях все, и в страданиях,

Ныне ж будут мирные дни"***

Сначало песню было еле слышно, но постепенно слова стали яснее и громче, торжественная му-зыка уже наполнила весь небесный свод, слушая ее, Керк понимал, что эта песня звучит для него, что этой песней предки встречают и зовут его к себе. И сразу вся грусть, и обида вдруг пропала, душа наполнилась радостью и благодатью, и засветилась золотисто-лазурным светом. Керк поднялся на ноги, собираясь идти к людям, зовущим его, но внезапно ощутил сзади чье-то присутствие и оглянулся. Позади него стояла высокая, неземной красоты женщина и нежно, с любовью глядела на Керка. Женщина была белолица, с небесно-голубыми глазами, длинными до земли светлыми волосами, красиво заплетенными в нетугую косу, и в бело-золотом одеянии. Керку показалось знакомым и лицо женщины, и ее красота, а мгновение спустя пришло понимание, что пред ним сама Богиня Смерти Буря Яга Усоньша Виевна проводник усопших душ и мать Бабы Яги.

Керк низко до земли поклонился Богине, а та засветилась еще ярче и сказала:

— Здравствуй, милый отрок, Святозар. Вот ты и прибыл на границу двух миров.

— Разве — это не загробный мир, в народе прозванный Ирий-сад, — переспроси Керк.

— Он, он, Святозарушка. Только он дальше, там вот где начинаются поля. А здесь, где ты сейчас стоишь, проходит граница между Явью- белым светом, в котором живут люди и Ирий-садом, где живут души мертвых.

— Значит — это граница, — протянул Керк, — И мне надо туда, — и он махнул в сторону полей, откуда все еще звучала призывная песня.

— Все, кто приходит сюда, — продолжала Буря Яга, — Идут туда, вперед, там ждут их предки. Отцы, матери, деды и бабки. Они встречают своих потомков этой песнью, лобызают и обнимают их. Но ты… — Богиня Смерти замолчала, не договорив, и, с такой нежностью посмотрела на Керка, что душа его затрепетала, — Ты, можешь выбрать, куда тебе идти. Туда вперед к своим предкам, или назад.

И она повернулась и показала Керку то, что находилось позади нее. Вначале Керк увидел лишь темно-черную стену, затем по ней побежали небольшие волны, стена пришла в движение, по-крылась рябью и показала Керку Явь: темную заснеженную землю, огромный утопающий в огнях дворец, гридницу наполненную теплом, смехом и весельем, в которой все еще пировал отец со своей верной дружиной.

Керк перевел взгляд на Бурю Ягу и спросил:

— Значит выбор за мной?

— Да, Святозар, выбор за тобой, — не громко ответила Богиня и бросила на него пронзительный взгляд, своих, небесно-голубых глаз.

— Но, почему, ты даешь мне право сделать выбор? — удивленно переспросил Керк.

— Почему, даю тебе право выбора? Что, ж — очень тихо сказала Буря Яга и посмотрела на него с какой-то нежностью и даже любовью, а затем чуть громче добавила, — На, это есть несколько причин. Во-первых, потому, что за тебя попросила, моя дочь Дарена, а она никогда ничего не просила у меня и я не могу отказать ей в ее просьбе. Во-вторых, — и Богиня Смерти вновь замолчала, она повернула голову к далеким и скошенным полям и уже более громко сказала, — Потому, что совсем недавно на испытании ты подвергал опасности свою жизнь, чтобы вывести брата, и, увидев это ДажьБог, просил меня за тебя. И, в- третьих, — и тогда Буря Яга вновь посмотрела на Керка, словно пытаясь этим взглядом что-то ему напомнить, и почти шепотом заметила, — А, в-третьих, ты и сам все скоро поймешь.

Буря Яга замолчала, и отвела взгляд от Керка, устремив его на золотой небосвод, красота ее словно озаряемая изнутри вдруг заполыхала золотистой лазурью. А Керк посмотрел на ее прекрасные волосы, чистое белое лицо с нежно очерченными алыми губами и вновь затрепетал весь, как будто видел, что-то давно забытое, но дорогое, он перевел взгляд на великолепные поля, откуда все еще вытекала, словно долгая река, музыка и ответил:

— Я хочу вернуться обратно, в Явь.

— Что ж, — встрепенулась от долгого затишья Богиня Смерти, — Твой выбор, но я должна прежде тебя предупредить. Так как на кинжал твоего брата был наложен черный заговор, то зло до конца не сможет выйти из твоего раненого сердца.

— И, что… — дрожащим от волнения голосом спросил Керк.

— А, то, что ты не выздоровишь до конца.

— Я, что буду больным? И нет никакой надежды на выздоровление?

— Надежда всегда есть. Но, чтобы ты выздоровел, тебе прийдется применить все свои знания и силы, чтобы найти лекарство, — очень мягко ответила Буря Яга.