Ведомые Духом (СИ)

— Ступай в свои носилки, — обратился к ней Горим.

— Она хочет поддержать своего благодетеля, — вступилась Двина. Черноморка несколько раз ударила купца по дряблым щекам. Вскоре Табар открыл глаза.

— Что со мной произошло? — изумился он. Девушка присела возле старика. Рядом стоял горец, выражая полное недоумение и недоверие к действиям черноморского мага.

— Ты потерял сознание и упал с лошади, — ответил Горим. — Видно, перегрелся на солнце.

— Уважаемый господин, — Двина обеспокоенно притронулась ко лбу Табара, — я вижу, что это не просто обморок. У тебя горячее лицо, а тело покрылось красными пятнами. Вероятно, это болезнь, которую надо перенести в полном спокойствии на берегу, в окружении верных слуг и ученых людей.

— Нет, у меня просто закружилась голова, — Табар попытался встать. — Я уже хорошо себя чувствую. Как там дела на барже?

— Это был первый признак болезни, — настаивала Двина. — В твоем возрасте недомогание может быть вызвано многими причинами: солнцем, ветром, едой, водой. Я настаиваю на постельном режиме.

— Со мной все в порядке, — Табар медленно направился к реке, чтобы продолжить наблюдение за разгрузкой.

— У вас еще кружится голова, — Двина последовала за ним. За подругой поспевала Лисса.

— Это скоро пройдет, — ответил Табар, но пройдя несколько шагов, он внезапно остановился и оперся о руку, вовремя подставленную черноморкой.

— Горим, носилки для господина, — громко скомандовала она.

Табар прилег в тени, а Двина пожелала внимательно осмотреть купца.

— Я маг, я изучала разные виды болезней и способы исцеления от них, — решительно произнесла жрица. — У вас, мой господин, куариус, недомогание от мелких мух, размножающихся в это время года на реке. На здоровых людей эти насекомые не оказывают особого влияния, но если человек очень чувствителен, то испарения их выделений над водой вызывают потерю сознания, красные пятна по всему телу, жуткую головную боль. Наверное, слабость, что я ощущаю, также связана с этим.

— Никогда о таком не слышал, — пробормотал Табар.

— Вы не доверяете словам мага?! — возмущенно заявила Двина. — Тогда ступайте к воде, и, упаси Уритрей, если вы не сможете от неё самостоятельно отойти. Вам надо держаться подальше от реки, по крайней мере до конца лета.

— Но раньше такого со мной не случалось?!

— Табар, вам уже не двадцать, и не сорок лет. С возрастом меняется организм, — она твердо стояла на своем. — Вы серьезно больны, мой друг.

Упрямый и недоверчивый степняк, тем не менее, попытался подойти к воде. Двина и Лисса сопровождали его на этом коротком пути. Каждый раз он заканчивался кружением головы. В конце концов, Табар приказал возвращаться на Озеро. Гориму было поручено закончить дела на берегу.

— Я ведь столько времени провел на Озере и чувствовал себя превосходно, — недоумевал Табар, устроившись в крытых носилках, прежде занимаемых тайей. Двина и Лисса на лошадях следовали за ним.

— Эти мошки живут и размножаются лишь возле рек, то есть проточной воды, — ответила черноморка. — И они развелись в большом количестве в последние дни, когда стояла невыносимая жара. Быть может, скоро они переместятся и на Озеро, поэтому задерживаться в этих местах нам также не стоит.

— А я действительно попортил ему немного здоровья, — бормотал Ланс. — Закружить голову и разукрасить тело в красный цвет не так уж и сложно, когда ты находишься поблизости. Думаю, я с радостью проделаю это ещё несколько раз, если до старика не дошло, что отказывать девушке в просьбах нехорошо. Тем более, если он намерен освободить Дугласа лишь через месяцы изнурительного пути по степи, а тебя, моя госпожа, заточить в новом доме!

На следующий день самочувствие Табара пришло в полный порядок, и он, прислушиваясь к Двине, которая всегда находилась рядом, приказал Гориму организовать отряд для следования в Тристепье верхом. К вечеру дюжина всадников и два фургона, в одном из которых теснились связанные рудокопы, выехали на юг. Они проскакали несколько лиг, пока солнце совсем не скрылось на горизонте, и бескрайние степи погрузились в сумрак.

Двина держалась в седле вблизи Табара. Она вела с ним беседы о погоде, торговле, урожае. Девушка попросила прощение за свои необдуманные поступки в прошлом и уверяла степняка, что намерена загладить свою вину перед воспитателем Менеем. Лисса восседала на невысокой спокойной лошади по другую сторону старика. Черноморка убедила купца, что тайя очень благодарна ему за освобождение от плена гарунов, хотя покамест она не знает языка и не может самой выразить признательность и восхищение его добротой.

— Девушка хочет поскорее освоиться в вашем обществе, Табар, — говорила Двина перед отъездом. — Я считаю, что ей также должно предоставить коня, чтобы она путешествовала в вашем окружении.

— Но она устанет от долгого пути верхом? — перечил купец. — Её кожа сгорит от беспощадного солнца.

— Но если вы запрете её в карете, она будет изнывать там от жары и одиночества. К тому же это создаст дополнительные затраты, и мы только удлиним во времени и так неблизкий путь.

Отряд быстро двигался вдоль реки. Табар, несмотря ни на что, не захотел далеко отходить от воды. К тому же через несколько дней их должна была настигнуть баржа, груженная новым товаром. Старик решил, что негоже отпускать судно в обратный путь порожняком. В Мидгаре, куда должен был направиться его капитан, Табар планировал все-таки поднять своих людей на борт.

— Я родился возле моря, всю жизнь провел в плавании, — говорил он Двине. — Я не переживу, если больше не смогу находиться на пляже или выходить в море.

— Вполне возможно, что ниже по течению вода в Одинокой будет почище, — отвечала девушка, — а Нопсидон никогда не откажет своему верному служителю в приюте в своих владениях. Думаю, в Мидгаре мы сможем сесть на судно.

Ночью охранники раскладывали две палатки — для хозяина и девушек. Сами они, как обычно, располагались вокруг костра. Горим наказал присматривать за рабами-рудокопами, которых на привалах выпускали на свежий воздух, но оставляли связанными по рукам, а сам непрестанно следил за Двиной и Лиссой. Девушки везде ощущали его пристальный взгляд.

— Он не доверяет вам с самого знакомства в Скалистом ущелье, — говорил Ланс. — Видно, помнит, почему Боман оставил Двину в покое. Горим не позволит вам ступить шагу в сторону.

На третью ночь Двине удалось увидеться с Дугласом. До этого Горим запретил подпускать её к рудокопам, и лишь когда сам Табар разрешил девушке переговорить с пленником, который спас ей жизнь, один из охранников подвел Дугласа к черноморке, поджидавшей недалеко от костра. Она с радостью пожала Дугласу руку и тихо рассказала о задуманном побеге:

— С Лиссой все в порядке. Табар относится к нам с уважением, хотя приказал не спускать с нас глаз. Я уговорила его выкупить тебя, так как ты спас мне жизнь, и это произошло не один раз. Но этот подлец не захотел сразу отпустить тебя. Он подарит мне тебя в Аватаре, когда я приеду туда уже полноправным магом, — голос Двины был хмурым и возбужденным. — Табар хочет, чтобы все шло, как он решил: вернуть меня домой, чтобы выполнить долг перед старым приятелем. Но он делает это исключительно в своих интересах, а не моих — заглаживает, видать, свои грешки перед Уритреем!

Дуглас с радостью и удивлением взирал на девушку, которая пыталась объяснить непонятные для него вещи. Он очень похудел за последние недели. Отросшие волосы стали завиваться на концах, лицо потемнело и осунулось, но карие глаза все также оживленно блестели.

— Дуглас, ты должен поднакопить сил, — продолжала Двина. — Как только получится, я приготовлю зелье, с помощью которого усыплю охранников, как сделала на «Великолепном». Тогда мы сможем на лошадях обогнать отряд, и первыми попасть в Мидгар. Правда, мне не удалось пока собрать ни одного целебного растения, под ногами одна лишь сухая трава. А к реке днем не подойти незамеченной, да и ночью Горим внимательно следит за нашей палаткой…