Глаз цапли

, отец Льва. Но, конечно, все это было давным-давно, до того как вы родились. Итак, он женился, а я продолжала работать в той области, которая меня интересовала, причем интересовала всегда. Вот только мужчины, который бы меня заинтересовал так же, как Саша, что-то больше не встретилось. Но даже если бы я и вышла замуж, то неужели должна была бы просидеть в задней комнатке — с детьми или без детей — всю свою жизнь? Понимаешь, если мы так и будем сидеть в дальней комнатке и все остальное в мире оставлять на усмотрение мужчин, тогда они, разумеется, станут делать все что угодно и полностью заберут власть в свои руки. А с какой стати? Они ведь составляют только половину человеческой расы. Это несправедливо — оставлять им все интересные дела, которые нужно еще переделать. Несправедливо как по отношению к ним, так и к нам. А потом, — улыбка Веры стала шире, — хотя я очень люблю мужчин, но порой… они бывают удивительно глупыми! Они ведь до ушей напичканы разными теориями… Пойдут по одной прямой и не желают остановиться. Нет, это просто опасно — предоставлять мужчинам вершить все на свете. Кстати, вот одна из причин того, что мне очень хочется вернуться домой. Хотя бы на время. Нужно узнать, какие там планы строят Илия со своими бесконечными теориями и мой дорогой Лев со своими высокими идеалами. Я давно опасаюсь, что они могут начать торопиться, изберут слишком прямой путь и в итоге заведут нас всех в ловушку. По-моему, ты должна понимать: самое опасное в мужчинах, самая их большая слабость — это мужское тщеславие. Женщине всегда присущи центростремительные силы, она сама является центром в семье. А вот у мужчины нет ощущения центра, он подвержен центробежным влияниям. Ну и достигает того, к чему стремится — там, вовне, жадно все хватая, складывая вокруг себя в кучи и утверждая: ах, какой я молодец, какой умный, какой храбрый! Это все я сделал, и я еще докажу, что я это я! И, пытаясь доказать это, мужчина может испортить множество вещей. Вот это-то я и хотела сказать, когда ты спросила меня об отце. Если бы твой отец оставался только Луисом Фалько, этого было бы вполне достаточно. Но нет, он должен быть Хозяином, Боссом, Советником, Отцом народа и так далее. Какая жалость! И Лев тоже… Он ведь тоже страшно тщеславен; может быть, в этом они с твоим отцом даже похожи. Великое сердце, но совсем не представляющее, где золотая середина. О, как бы мне хотелось сейчас поговорить с ним — хотя бы минут десять — и убедиться… — Вера давно уже забыла о шелковой нити; она печально качала головой и смотрела на лежавший у нее на коленях клубок невидящими глазами.

— Ну так идите, — тихонько проговорила Люс.

Вера озадаченно посмотрела на нее.

— Возвращайтесь в Шанти. Прямо сегодня вечером. Я вас выпущу. А завтра скажу отцу, что отпустила вас. Я тоже могу кое-что сделать — не только сидеть здесь, как последняя дура, вышивать, ругаться про себя и слушать этого осла Макмиллана!

Гибкая, крепкая, решительная, Люс вскочила на ноги и теперь возвышалась над Верой, которая