Сказки о сотворении мира (СИ)

— Что за ведьма?

— Вагафа, объясняю тебе. Самая сильная ведьма на свете. Она принимает редко. Очереди стоят — семь раз опоясать экватор… В форт к нам привадилась.

— Она знакома с «автором»?

— Откуда я знаю? Когда был прием, нас с Густавом в море послали, разбирать паруса. Они у «Рафы» нестандартные. Густав пробовал ставить и так, и так… все равно ход паршивый. На парусниках, которые он знал, паруса другие. Ходили вокруг форта до ночи, потому что на причале мест не было. В жизни не видел такого столпения лодок у форта.

— Столпотворения, — поправил Оскар. — Дядя Натан велел делать тебе замечания, но я уже не могу. Можешь нормально говорить по-русски — возьми себя в руки и говори.

— Так я и говорю. Зачем ты убежал от меня в Америку? Я столько интересного мог тебе рассказать! Вместо этого попался в аэропорту полицейским. Не смог стащить чемодан с «карусели». Сил не хватило. Как она называется по-русски?

— «Карусель»? Не знаю.

— И я не знаю. Я всегда, когда сброшу возраст, тупею.

— А девиц куда подевал?

— Девиц? — удивился Эрнест. — Никуда не девал.

— Они отправились в крепость на «Рафинаде»?

— Не знаю. Мне было не до девиц. Спроси Даниеля. Вдруг они опять в шкафу?

— Погоди, ты меня заболтал. Допустим, случился спонтанный сброс возраста над Бермудами. Предположим, ты забыл все к чертовой матери, верю! Но как ты оказался у Мирославы, будь любезен, вспомни. Расскажи мне, крошка, кто ты такой, чтобы я помогал тебе присвоить чужой дольмен?

— Честно?

— Честно! Выкладывай!

— Гнусная история…

— Нет, это очень интересная история. И я хочу ее знать. Кто твои родители? Как ты оказался в форте? Почему Мирка взялась тебя опекать?

— Маленький был, не помню.

— Иди своей дорогой! Знать тебя не хочу, — рассердился Оскар и направился к маяку.

— Нет, Оскар, так дело не пойдет!

— Тогда рассказывай.

— В детстве такая паршивая память, честно.

— Ничего, детали мы восстановим. Суть излагай. Что помнишь, то и рассказывай. С самых первых воспоминаний.

— С первых? Хорошо, расскажу. Первым воспоминанием жизни была черешня. Сижу я на перилах, ноги свесив, ем черешню, которую Мирка купила у моряков. Ем, плююсь косточками в рыцаря, который стережет дракона. Мне нравилось, как косточки отскакивали от его башки, а рыцарю надоело. Он поднялся, взял меня за шиворот и говорит, что отведет к палачу, если я не перестану плеваться, и палач меня выпорет мочеными розгами. Тогда я удрал, спрятался в подвале, где мясо лежит в бочках со льдом, и так замерз, что еще бы немного и помер. Мирка меня нашла и рассердилась на рыцаря. «Ты, говорящая железяка! — сказала она. — Этот малыш — мой наследник. Если он хочет плеваться косточками в твою башку, значит, будет плеваться! А тот, кто посмеет тронуть ребенка, будет сдан в металлолом оптом». Мирка всем объяснила, что будет, если кто-то обидит меня, а мне сказала так: «Никого не бойся, малыш. Ты — потомок необыкновенного рода. И миссия твоя на Земле так значима, что можешь оплевать хоть все человечество. А я убью каждого, кто будет мешать плеваться». Так я впервые узнал, кто я такой. Хотя, честно говоря, мне было гораздо интереснее, что такое «металлолом оптом».

— Так я и думал… — согласился Оскар. — Так я и знал, что у ее сиятельства потрясающие способности к педагогике.

— Я — ее подарок человечеству, вот, кто я.

— Неблагодарный, самовлюбленный оболтус! Ты должен быть сейчас в форте, с ней, а не с дядей Натаном решать задачки по математике.

— Натасик без меня бы сдох. Леда Кац уморила бы его ивритом. Я — его спасение и смысл жизни. Я — спасение всего человечества от скуки. А Мирка сама меня выгнала. Сказала, что я достал… Сказала, что есть дольмен, который не опекают Привратники, чтобы я его взял себе и перестал ей мотать нервы.

— Мирка хотела, чтобы ты учился, а не охотился за чужим имуществом.

— Делай, что хочешь, но дольмен мне отдай.

— Ну, пойдем.

— Куда? — не понял Эрнест.

— Открою дольмен, чтобы дядя Натан тебя выпорол. Или хочешь еще раз влететь в воздушный портал?

Всю дорогу Эрнест обдумывал тактику своего поведения на трибунах центрального корта и не досаждал товарищу болтовней. Шаг за шагом, чиркая на ходу зажигалкой, Оскар сделал расчет и понял, что огонек зажигалки Деева указывает на Солнце с незначительным отклонением. Чтобы записать идею, он остановился посреди пляжа, поставил сумку на железную тумбу и стал искать в ней блокнот, который Натан Валерьянович велел ему носить при себе со студенческих лет. Оскар носил, но редко им пользовался. Если в голову приходила удачная мысль, запомнить ее было проще, чем доверить бумаге, а потом обыскаться. Оскар вывернул сумку и нашел статью о шаровых молниях, которую Фред месяц назад выдрал из журнала и подсунул ему на чердак.

— Оскар! — крикнул Эрнест.

Молодой человек в чужих штанах дошел до воды и потерял товарища. Поодаль резвились две молодые девицы. Собирались лезть в море и пугали своим визгом чаек.

— Погоди, — сказал Оскар и поднял сумку с железной тумбы. — Что это?

Из песка торчала крышка чернильницы, размером с канализационный люк. Оскар закрыл глаза и открыл снова. Сооружение напоминало емкость, глубоко утопленную в земле. Жерло емкости один к одному походило на старую швейцарскую склянку, подаренную Фредом вместе с таким же старым набором перьев, которыми пользовался его дед. К склянке прилагались рецепты чернил, только Оскару ни один из них не помог. Каждый раз он экспериментировал в надежде, что краска схватится за бумагу Книги Эккура, но каждый раз она подлым образом выцветала. — Подожди, — повторил Оскар и откинул крышку. Резкий запах ударил в нос. В емкости плескалась темная жижа.

— Оскар!

— Я сказал, погоди! — он макнул в жидкость кусок журнальной статьи и понюхал. Жирная капля шлепнулась с уголка. Оскар не понял юмора.

— Как это понимать? — спросил он подошедшего графа. — Сто раз я проходил мимо этого места, ничего похожего не торчало. Откуда здесь чернильница размером с цистерну?

— У нас в форте это называли «хинея», — ответил Эрнест. — Идем. Все равно никогда не узнаешь, откуда она берется.

Оскар пошел за крошкой, но несколько раз обернулся по дороге. Девицы у моря продолжали визжать, пытаясь зайти в ледяную воду. По шоссе мимо пляжа носились машины, но объект под названием «хинея» все равно продолжал торчать за его спиной. Не обязательно было оборачиваться, чтобы убедиться в этом. Оскар чувствовал затылком его флюиды.

— Что? Впервые увидел? Хочешь, еще покажу? Я тебе, если желаешь, их покажу сразу несколько штук. Вон, белый дом на горе, из которого антенны торчат. Что это? Откуда? — Оскар заметил объект кубической формы, на крыше которого частоколом торчали штыри. — Домишки без окон и дверей, стоят везде, но никто их не видит. — Вон… — он указал на визжащих девиц. — Ничего странного не замечаешь?

— Что с ними не так?

— Посмотри внимательно на их ноги. Как они пришли сюда босиком? Ты где-нибудь видишь обувь?

— Я знаю одного мосье, который босиком пробежал через все Монако. И что?

— Да брось, эти две дуры — русалки. Не веришь? Пришли к людям, чтобы украсть красивые платья. А сейчас дурачатся. Не хотят возвращаться, потому что им влетит от отца.

Оскар опешил.

— Разыгрываешь меня?

— Нет, показываю жизнь, которую ты не видишь.

— А ты?

— Я вижу, только Натасик за это ругается. Идем, а то он действительно выпорет.

— Идем, — согласился физик.

Он вынул из сумки Греаль, зачерпнул немного морской воды и осветил для графа контур портала, в глубине которого на склоне горы ютилась мраморная будка.

Девицы уже забрались в море по пояс и продолжали визжать от холода. Оскар, как привороженный, смотрел на них. Эрнест снял джинсы Артура, скинул на песок куртку и поежился от холода.

— Дай хоть газеткой прикрыться! — попросил он. — Эй, Оскар… — граф потряс за плечо задумчивого физика, и свет Греаля задрожал на склоне, мраморная будка задергалась в неустойчивом поле, но скоро встала на место. — Не переживай. Многие видят хинею. Сначала противно, потом привыкаешь. Что передать от тебя Натану? Что ты все деньги отдал барбосу и завтра тебе нечего жрать?