Новейшая оптография и призрак Ухокусай

— А все их пересказывать не имеет смысла, — перебил призрака Сватов. — Теперь понимаете, Непеняй Зазеркальевич, что с такими показаниями в суде ему делать особенно нечего? Между прочим, он еще три раза пытался продать бритву, благодаря чему его, впрочем, и удалось выследить господину Копеечкину, потому что в остальное время наш беглец был чрезвычайно осторожен и искусно маскировался.

— Я пытался изменить свою внешность, чтобы демон меня не нашел! — горячо возразил Свинтудоев.

— Да, история скверная, — проговорил Сударый, пристально глядя ему в глаза. — Скажите, Барберий Флиттович, а как вам удалось избавиться от этого демона?

— Это история еще более скверная, господин оптограф, — вздохнул фантом. — От меня потребовалось все мое мужество и, не побоюсь сказать, самопожертвование.

Он откинул свои длинные призрачные волосы — надо полагать, за все время бегства он ни разу не стригся, так что отрастил солидную гриву, — и стало видно, что у него нет левого уха.

— Вы хотите сказать, что сделали это сами?

— Натурально. Впрочем, если вы думаете, будто это самое скверное, то глубоко ошибаетесь. Дело в том, что я обрел свободу, подвергнув опасности другого разумного. Между прочим, вашего коллегу. Это было так. После очередной попытки продать бритву у меня оказалась на руках неплохая сумма денег. Кстати, если бы не бегство, ее как раз хватило бы, чтобы достичь предела моей полузабытой уже мечты. Не помню, в каком городе это было… ах, позвольте, да в Спросонске же! — вы ведь оттуда? Ну да, конечно, в Спросонске. Я купил себе приличный костюм и отправился обедать в какое-то кафе, кажется, оно называлось «Обливион». Заказал себе бифштекс, для разнообразия попросил газету и стал читать, хотя прежде никогда не читал за трапезой. Оказалось, напрасно — привычка небесполезная. Мне на глаза попалась заметка о старинных суевериях. И тут что-то толкнулось в голове. Я сообразил, что мой демон неуловим, потому что очень стар — за многие века он не только научился избегать внимания священников, но и обманывать ученых магов. Но что, если против него окажется действенным какой-нибудь старинный, давно отринутый наукой способ? Мне вспомнились школьные уроки по истории магии, и я понял, что нужно делать. Следовало не просто изменить свой облик, но создать образ, на который демон бы перескочил. Не доев бифштекс, я выскочил на улицу, остановил случайного прохожего и спросил, можно ли найти в городе хорошего оптографа. «А как же! — воскликнул тот. — Вам нужно на Оранжерейную, там находится известное ателье Кривьена де Косье, спиритографа старой закалки. Его весь город знает». Я выслушал указания насчет дороги и вскоре отыскал ателье. Оно выглядело богатым и преуспевающим. Витрины пестрели образцами снимков, они же были и на щитах, которые стояли на тротуаре. Ну да вы, наверное, видели этот салон, раз уж сами из Спросонска?

— Да, видел, — коротко кивнул Сударый. — Рассказывайте дальше, пожалуйста.

— Дальше я вошел внутрь и заказал свой портрет. Господин де Косье оказался очень вежливым человеком внушительной комплекции. Он сказал, что примет меня завтра, в три часа пополудни. Я, однако, не хотел ждать и настоял, чтобы снимок был сделан немедленно, для этого пришлось предложить тройную цену. Господин де Косье согласился. Правда, я все равно прождал около получаса, не понимаю зачем… Вы случайно не знаете?

— Господин де Косье готовил пластину для снимка, — пояснил Сударый. — Пластины следует использовать в течение нескольких часов после того, как на них нанесена эмаль и прочитаны заклинания, поэтому сеансы обычно проходят по предварительной записи.

— Вот как? Не знал. Простите, а вы сами не у господина Косье работаете? Припоминаю, что у него там был какой-то молодой человек, очень похожий на вас… Правда, ростом пониже и блондин. Это не вы?

— Нет, не я. Однако продолжайте, пожалуйста. Итак, вы сделали снимок. Что было потом?

— Это хорошо, что вы не у него работаете, а то мне было бы совсем уж стыдно… Так вот, господин де Косье сказал, что забрать портрет я смогу вечером, часов в пять. Я отправился бродить по городу. Город мне не понравился — какая-то пародия на Дремск. Впрочем, не важно. Я догадывался, что будет много шума, поэтому потратил часть времени на то, чтобы отыскать неподалеку от ателье укромный уголок, где можно пересидеть суматоху. Я оставил там купленный в аптеке бинт, а с собой взял приобретенный там же кровозапирающий амулет. С трудом дождавшись указанного часа, я вернулся в спиритографическое ателье. Господин де Косье вручил мне снимок. Я взял его, положил на стол, быстро вынул бритву, отсек себе ухо, положил поверх снимка, а рядом — бритву, и быстро убежал, зажимая рану платком. Вот так это было. Ужасно, не правда ли?

— Не то слово.

— Когда я сообразил, что подбросил другому человеку демона, радость моя сменилась жгучим стыдом. Я снова бежал, но тут мне пришло в голову, что уж теперь-то меня точно станут искать, а значит, на всех станциях и полустанках будут высматривать человека с моими приметами. Поэтому я решил остановиться в первом же попавшемся городе, каковым оказался Храпов, добравшись до него, как уже привык, пешком. По счастью, тут отыскался полузаброшенный дом, который сдавали за бесценок… Тут я оставался уже не помню сколько времени, почти не выходя… пока не умер.

— Понятно… — протянул Сударый в задумчивости. — И демон оставил вас в покое?

— Конечно! Жестокий обряд из варварского средневековья помог там, где оказалась бессильна современная магия. Мой образ, моя кровь, моя плоть и предмет, в котором обитает демон, остались у спиритографа. Разумеется, у него же остался и сам демон!

— Так-так-так… Не представляю, как де Косье справился, но многое сходится.

— Смилуйтесь, Непеняй Зазеркальевич, что же тут может сойтись? — воскликнул Сватов.

— А ты бы что сказал, Переплет? — спросил оптограф у своего домового.

— Чего уж гадать? Вы ведь про Варганов карандашик вспомнили?

— Да, и про него тоже, хотя сомневаюсь, что тут можно проводить прямую аналогию. Однако я вспомнил также и твою книгу, и Вередину сережку… а на Персефония, помнится, свалилась швабра?

— Верно, — кивнул Переплет, глядя на Сударого, как студент на профессора.

— И булавка у госпожи Заховаловой… Да, пожалуй, в этом есть смысл! Теперь мне начинает казаться, что я читал о чем-то подобном…

— Да бог с вами, Непеняй Зазеркальевич! — обеспокоился городовой. — Неужто и вы теперь на демона охотиться станете?

— Нет, не на демона. Если догадка верна, это существо представляет собой крайне редкую разновидность… ну, скажем, все-таки призрака, хотя Кофегущин наверняка поднял бы меня на смех за столь вольное обращение с классификацией… Вот что! — сказал Сударый, вставая. — Барберий Флиттович, вы заинтересованы в том, чтобы истинный виновник ваших несчастий был обнаружен?

— Демон-то? — уточнил бывший парикмахер. — Да как же…

— Полагаю, средство найдется. Мне необходимо сделать несколько оптографических снимков. Только снимать я буду не дом и не место вашей смерти, а вас.

— Зачем? — насторожился призрак. — Не в газетах печатать?

— Нет, мои снимки меньше всего будут годиться для газет. Мне нужны ваши изображения в разных планах бытия… В общем, очень нужно! Идемте наверх.

Призрак было заупрямился, но молчавший все это время Лапотоп уговорил его:

— Ты что же, так и собираешься до скончания веков в маниаках числиться? Или понравилось, что про тебя в газетах писали?

Подействовало.

В комнате Сударый первым делом прильнул к видоискателю и заставил призрака встать напротив стены, у которой обнаружил наиболее спокойный фон.

— У вас какая плотность? — спросил он.

— А вам зачем?

— Нужно для поимки Ухокусая.

— А-мн… Не помню.

— Двадцать пять процентов, если мне не изменяет память, — подсказал городовой. — Во всяком случае, так записали при освидетельствовании.

— Сейчас плотность явно больше, на глаз я оценил бы процентов в сорок. Значит — Переплет, запиши, пожалуйста, — смещение приблизительно в пятнадцать процентов за два года. Солидно… и очень выгодно для нас, потому что дает очень четкий контур. Итак, приступим!