Факультет некромантии имени меня покойного (СИ)

— Воздействие. Ты правильно сделал, что ушел по выше.

— Там — я указал за спину, в сторону сада.

— Что?

— Не знаю. Но Лепс пошел проверить это лично.

Пятнышко вернулась и я выставив руку в сторону, вытащил ее из пустоты. После чего тут же отел под берет. Образы посыпались как из ведра. Сперва соседнее баронства, где ни одного моего прямого потомка нет, но минимум четверть крестьян приходятся дальними родственниками. Потом кусты, из которых улепетывал неизвестный. Лепс помог ему хорошим шаром огня и незаметно добавил пару заклинаний. Смогли ли те прицепиться я не видел. Но если смогли, то не завидую. Смерть от проказы быстрой не бывает. А вот колдовать и убивать без пальцев очень сложно.

— Я провожу Лилу к отцу.

— Лучше спусти нас вместе.

— Не доверяешь?

— Только не столь прелестную леди столь знаменитому похитителю девичьих сердец.

Лила покраснела, а Светляк открыл портал вниз.

Какой то жирный и на вид важный малявка с последних курсов как раз шел через зал, когда преградив ему путь открылся портал, и оттуда чинно вышли мы с Лиландрой. Девушка смеялась. Я улыбался. Светляк шел с другой стороны. Тоже галантный и любезный. Еще музыка как раз пропела трубами. Жирдяй аж позеленел от невнимания к его важной персоне.

Мы со светляком поклонились папе Крысы и я передал ему его дочь.

— Зайдешь ко мне потом.

— Всенепременно.

Еще пол часа ушло на раскланивание и прощания. Лепс особенно радостно прощался. Хотя и наиграно. Лиландра бросала на меня тоскливые взгляды и вздыхала. Но все же гости погрузились в большую карету и отъехали.

Конечно некрасиво прибывать на бал и не оставаться на ночь, но это все же школа, то есть заведение публичное, не просто имение. Так что ничего удивительного, что гости забежали всего то на пару часиков.

— Пятая комната, на втором этаже — шепнул Лепс. — Он там. Уже ждет тебя.

И пока вся толпа избранных пялилась на уезжающую карету, а с кареты смотрели на нас, развернулся и прошел сквозь стену, оказавшись в тайной проходе. В зале все еще шел бал. Уже для себя, не для гостей.

Пока шел наверх переоделся. И даже мантию накинул поверх одежки. В комнату тоже вышел не через дверь. Папа Крыс уже был там. Не знаю чем он пользовался, но следов телепорта не было. Оставался еще чисто темный способ, проходить через тени, но это очень отдельный дар, который есть далеко не у каждого. И далеко не каждый может его в себе развить.

— Ты быстро. — Папа крыс сел в кресло, и уставился на меня.

Поклонился, выставив пальцы когтями возле сердца. Улыбнулся, из капюшона, и соткав себе стул из теней, сел напротив, повторив позу. — Мой ответ — Нет!

— Даже за младшую дочь? — Папа крыс улыбнулся так, что у не подготовленного мага ноги похолодеют. Но куда ему до того же меня в прошлой жизни?

— Даже за стершую. Жена ревновать будет. — погладил свой меч.

Истеричка очень удивилась, явно не понимая такой страной вещи как ревность. Но все же зарычала. Воздух тут же наполнился лесными огоньками, и сиреневым туманом. Деревянная обшивка комнаты шевельнулась, распугивая тени. Но все быстро прошло. Даже живые магички ревностью страдают редко, и только в крайне тяжелых формах собственничества.

— Жаль не удалось испытать тебя в бою. Ты слишком рано почувствовал опасность. Ты мне подходишь. Вопрос решен.

— Вежливость, имеет свои границы. Вы только что их преступили. Не думайте, что хорошее отношение к вашему сыну как то вам зачтется.

В полной тишине, при слабом свете из окна мы просидели пару минут, прежде чем Папа Крыс достал Пятнышко и Печенку.

— Кажется вот эта сучка что то нашла. — Кордарий по тряс в руках моих собачек. Дальше все было быстро.

Рывок, и я на тропе теней. Рывок, и я выхожу у самого носа Кордария. Его купол идет волнами от неожиданного нарушения пространства. Тени облепляют его. Пол под ногами разлетается на стебли, тут же обвивающие сопаги.

Хватаю первое что попадается под руку — красивый клинок. Он не темный. От темного у Крысюка должно быть больше защиты.

Кинжал уперается в тонкую сферу. Удар, еще удар! — мой купол вздрагивает от сработавшего амулета, но мне все равно. Кинжал продавливает тонкую оболочку нарушенной защиты.

Левой рукой перехватываю правую руку Кордария, уже тянущуюся к амулету. Не физически, одной силой. Кожа, она тоже немного мертвая. Ногти, так почти целиком. Да и кости живые или нет всего лишь кости. Фокус не то что бы тайный, но о нем чужим наши не говорят. Оставляют на крайний случай для себя.

Крысюк бледнеет. Дергает рукой, и кривиться от боли.

Света не видно совсем. Тени плотно облепляют обоих. — Рывок — и мы вываливаемся в мир теней. Оба.

Краски тут же тускнеют. Тайный советник открывает рот, не в силах поверить. Его защиту жрут тени словно сладний хлеб.

Кинжал проскальзывает внутрь. Кордарий ловит его рукой за лезвие. Даже не хочу думать, как радостно светится моя рожа. Капли крови падают вниз, разгоняя теней волной силы. Крысюк шепчет заклинание одними губами, но рана на руке не закрывается. Кровь льется ручьем. Видимо, клинок не просто не темный, он светлы и лекарский. С заклинанием мешающим крови сворачиваться. Лучше средства от гнойной раны и живых врагов нет.

Рывок — и я вытаскиваю нас в мир живых. Купол, по которому прошлись уже два заклинания нарушающих пространства просто лопается. Истеричка веточкой из стены забирает моих собачек. Отчетливо слышу ее первое слово — наше!

Со всей не большой дури пинаю в живот. Крысюк отлетает далеко в сторону. Понимаю, что тени оплетают меня как ветви ползуна старый дом.

Светлое заклинание спутывающее моих собачек срываю как обертку, даже не думая, что Мозарин такое не должен уметь. Одеваю на голову.

Тону в потоках образов, но главный один — Нашла! Хорошая! Нашла! — Собаки не умеют пересказывать события. Баронство узнается с трудом. Запахи, звуки. Но она помнит, как люди называли это место — Кабанья голова. И пусть это не баронства, а трактир, я знаю где искать.

— Поворачиваюсь на крик. — Крысяк прижег себе кровоточащую руку шаром огня. Из глаз катятся слезы, но следующий медальон и лечение началось.

— Если ты еще можешь принести клятву короне, — голос почти один громкий шепот.

— Я и не нарушал ее. — в голове все еще шли картинки.

— Нам действительно нужен мальчик. В другом случаи, я бы не искал мелюзги. Дал время повзрослеть и попросится на службу самому. Или взял любого другого.

— Ты чуть не ответил за свою самонадеянность жизнью, советник. И ты все еще ей рискуешь. Но при этом, продолжаешь рвать кусок, который тебе не по зубам.

— Я не советник. Я лишь его тень. — Папа Крыс потек как свечка. И тут же сложился в другой образ. Передо мной был Мозарин. На коленях, держащийся за руку. И с таким взглядом, что мне стало жалко перевертыша.

— Тьфу, какая диковина.

— Это я то диковина? Ты только что проломил купол так, как я никогда не видел. И поверь, я живу уже не второе столетие. — Голос был удивительно красивым и мелодичным. И в то же время с огоньком задора и обиды.

— Видел бы ты, как я одержимой навалял! — образы в голове кончались. Место я знал. И даже не только место захоронения, но и живую родственницу, мою внучку.

Скинул мантию, жилетку, рубаху, убирая все в кошель.

— Ты куда?

Отвечать не стал. Выбил окно бытовым взрывным заклинанием, подцепил старое заклинание для уничтожения замка. Отрезал комнату от остального и напитал силой.

Перевертыш бросился ко мне, но я успел выпрыгнуть в окно. Крылья не открывал. Ушел на тропу теней и полетел там. Пусть ищут.

Но легче стало только когда выбрался обратно в мир людей. Холодный воздух тут же выдул все мысли.

Допустим, школа мне не сильно то и была нужно. Но все же, там были перспективы. С другой стороны, школ много. А я все еще выгляжу как первоклашка. Поступлю за деньги под чужим именем и проблем не будет. Это у нас, где эльфов не меньше чем людей, а бывают и смески, привыкли по лицу возраст не смотреть. Да и маги целитель свою лепту внесли. А вот где то в центральных землях, или ближе к гномам, вот там возраст по лицу судят. А можно и голодранцем в храм смерти податься. Там с силами в ученики и с улицы возьмут.