Клеймо Теней (СИ)

По счастливой случайности очередная обезьяна в этот самый момент решила меня атаковать. Подобные изменения в ландшафте стали для нее сюрпризом, и она, перецепившись через корень, так удачно выросший перед ней, полетела прямо на меня. Выдумывать что-то зубодробительное не было времени, поэтому я просто направил волну силы в свою пострадавшую руку, на ходу преобразовывая магию в волну сильнейшего жара. Схватив тварь за морду, я сжег ей мозги, оставив обоженный отпечаток своей пятерни и на морде. В нос мне тут же ударил отвратительной запах горелой плоти вперемежку с шерстью, а по ушам резанул оглушительный визг, полный боли и страданий. Слава богам, продолжался он недолго, иначе мои барабанные перепонки могли не выдержать подобной нагрузки.

Раскаленные спицы боли, с новой силой вонзившиеся в мою и без того многострадальную руку, вызвали радужные пятна перед глазами, и сознание уже собиралось помахать мне ручкой на прощание. В данной ситуации это означало гарантированную смерть, причем не только для меня, но и для моих спутников, поэтому мне пришлось сжать всю имевшуюся силу воли в кулак, скрипнуть зубами и продолжать сражаться.

- Рано радуетесь, помойные выкормыши! Одна рука у меня все еще осталась, - прорычал я в сторону приближающихся ко мне обезьян.

Не знаю, поняли они меня или нет, но после моих слов обезьяны бросились в мою сторону с удвоенной прытью. Одна из тварей особенно преуспела, и до меня ей оставалось всего лишь несколько шагов. Разум, сильно затуманенный болью, исходившей от поломанной руки, отказывался рисовать какие бы то ни было дееспособные образы, поэтому я, по наитию, обернул здоровую руку толстым корнем, который находился как раз рядом со мной. Немного видоизменив его, у меня получилось весьма устрашающего вида зазубренное деревянное копье. Не теряя даром времени, я вонзил созданное оружие в находящуюся в опасной близости от меня тварь. Тут же попытавшись отскочить, я с ужасом осознал, что копье намертво засело в брюхе обезьяны, а другой его конец плотно обвивает всю мою руку, вплоть до самого плеча. Остатки атакующих тем временем были в шаге от только что убитого товарища, и чтобы не быть измочаленным могучими кулаками, мне пришлось использовать уже ноги. Зачерпнув носком горсть рыхлой земли болотного островка, я бросил ее в приближающихся обезьян, представляя, как эти бесформенные комья грязи вытягиваются, превращаясь в каменнык сосульки огромных размеров.

Одну из наступавших тварей прошило насквозь, и она, увлеченная силой удара, отлетела на добрых пару метров, после чего рухнула наземь, с ужасным снарядом, торчащим из груди. Пока я разбирался с одной, вторая тварь успела подобраться ко мне слишком близко, и я, видя над своей головой уже занесенную для удара когтистую лапу, из остатков сил применил теневой скачок. Меня вновь охватило это странное ощущение бестелесности, и я насквозь прошил готовящуюся к атаке обезьяну. Тварь, через которую я только что просочился, рухнула замертво, с множеством кровоточащих мелких ран. Можно было подумать, что ее нашпиговали стогом иголок, причем с такой силой, что они все пролетели насквозь.

Я же, в очередной раз не рассчитав силы скачка, со всего маху врезался всем телом в так некстати подвернувшееся дерево. Этот удар стал последней каплей. Внутренности, и без того, горевшие от струящейся по ним силы, как будто взорвались. Правая рука оказалась вывернута под ужасно неестественным углом. Сознание на этот раз решило наверняка покинуть меня, и никакие уговоры с моей стороны не смогли бы его переубедить. Лежа на влажной земле, я видел, как Кир, который уже практически одолквший своего противника, упал на землю от ужасного удара когтистой лапы твари, которая пробралась к нему за спину. Убежище, которое я создал для Сеза, трещало под могучими ударами одного из монстров. А на меня во весь опор неслись две оставшиеся твари, явно не для того, чтобы предложить мне руку помощи.

"Неужели это конец? И стоило мне проходить через все те трудности, чтобы сбежать от орианцев, лишь для того, чтобы умереть в этих богами забытых болотах?"

"Было приятно познакомиться, Никто. Хотя ты и превратил мою жизнь в злую сказку, не скажу, что я слишком горюю о происшедшем".

"Запомни эти слова. А то твое нытье о том, какой я плохой, мне порядком надоело".

"Думаю, в загробном мире мне это знание не понадобится".

"Не спеши хоронить себя раньше времени. Еще ни один алтарь пустоты не умирал так бесславно. И первым ты точно не станешь, по крайней мере не сегодня".

"Алтарь чего..."

Мой внутренний диалог был бесцеремонно прерван выпрыгнувшим на поляну человеком. Одет он был в странную конструкцию, сплошь состоящую из ремней и разноцветных листьев. Без лишних проволочек человек вскинул руки ладонями к верху. На его руках были две одинаковые татуировки с изображением извивающихся змей. Чешуйчатые кольца опоясывали руки по всей длине, начинаясь у плечь и заканчиваясь ладонями, где были изображены головы. А потом эти головы раззинули нарисованные пасти и закричали. Сначала громкий звук с каждой секундой становился все тише и тише. И чем тише становилось на поляне, тем сильнее я не чувствовал своего тела. Складывалось впечатление, что каждый его кусочек постепенно превращается в камень. Пропадает боль со сломанной руки, пропадает периодически вспыхивающая боль из разбитого в кровь лица. Можно было подумать, что я просто лишился тела, и от меня остался лишь свободный разум, не обремененный оковами плоти. И вот когда крик полностью стих, у меня не было возможности даже моргнуть.

Из-за исчезнувшей боли и вообще всяческой усталости рассудок мой прояснился, и я смог нормально рассмотреть опасного визитера, благо голова моя была повернута как раз в ту сторону, где он находился. На поляне, все в той же нелепой позе стоял молодой парень примерно моего возраста. Практически каждый кусочек тела, который не был скрыт его странной одеждой, был покрыт разномастными татуировками. В основном, они изображали различных животных или же природные явления. На лопатках были искусно выбиты два крыла, чуть ниже, ровно по середине спины, красовался меч, лезвие которого рассыпалось на сотни лепестков.

Пока я рассматривал нашего гипотетического спасителя, на этом миниатюрном поле боя произошли кардинальные изменения. На подмогу к человеку с татуировками выпрыгнули еще пятеро так же странно одетых людей. Единственным отличием между ними было то, что все новоприбывшие не обладали такой внушительной коллекцией татуировок. А если точнее, то их тела были совершенно не тронуты иглой неизвестных мастеров. Не теряя даром времени, новоприбывшие достали короткие деревянные трубки, засунули в них зеленые камешки и что есть сил дунули в противоположный конец, предварительно направив дула на обезьян. Зеленый ливень забарабанил по мощным телам моих недавних врагов, становясь практически невидимым на фоне зеленой шерсти.

Как только были выплюнуты все снаряды, самый первый парень, наконец, опустил руки и уставился на монстров, которые начали постепенно приходить в себя. Вместе с обезьянами контроль над телом начал возвращаться и ко мне. Ох, лучше бы этого не происходило. Боль из многочисленых ран с новой силой вгрызалась в мое и без того измученное тело. Усталость от длительного применения времени тут же помутила рассудок, сделав видимой мною картинку донельзя расплывчатой. Но прежде чем я полностью потерял сознание, я успел увидеть, как до сих пор стоящие на ногах обезьяны стали стремительно обрастать лианами, сплошь усеянными колючими шипами, которые все сильнее и сильнее сжимали их тела. И именно в тот момент, когда чудовища взорвались кровавыми брызгами, не выдержав мертвой хватки растений, я потерял сознание.

Гирин. Наследный шаман угартов

Гирин уже целую неделю находился в карательном рейде, направленном на истребление куранчей, группа которых была замечена близ окраины его родной деревни. Под его командованием было всего лишь пятеро человек. Многим уничтожение почти полторы дюжины куранчей могло показаться форменным самоубийством, и Гирин мог бы согласиться с подобными рассуждениями, если бы не одно "но". Командир столь малочисленного отряда был сыном шамана, и к своим двадцати трем годам смог заключить договор уже с пятью тотемами. Его гордостью был контракт с тотемом горгон, астральных змей, которые своим криком могли парализовать любых недругов наследника шаманской трубки, которой сейчас владел его отец.