Остров перевертышей. Рождение Мары (СИ)

— Что это значит? — Мара нервно сглотнула: тон Билла вызывал нехорошее предчувствие.

— Вроде огнемета? — предположил Нанду.

— Похоже. Но если бы это был огнемет, повреждения были бы сильнее. И ты, скорее всего, не выжила бы. Либо, если бы ты находилась от огнемета на достаточном расстоянии, был бы шире сам ожог. Но он узкий и точный, учитывая, что ты была младенцем. На некоторых фотографиях видны подобные следы на уцелевших стенах.

— А если газовая горелка? — вмешалась Брин.

— Слишком мала. И неудобна. Тут что-то другое. Среднее.

— Есть хоть какие-то версии?! — Мара смотрела на Билла, как на последнюю надежду, потому что чем больше они искали, тем запутаннее все становилось.

Индеец немного помолчал. Тем временем Вукович вышла из ванной, уселась на свою кровать и, не обращая на детей никакого внимания, принялась втирать в руки крем.

— Не знаю, стоит ли Вам это говорить, — продолжал Билл. — Но я советовался с нашим шаманом. Он из древнего рода воронов, мудрый человек. Хоть и не приемлет науки и нововведений. Он говорит, что раньше на южных островах жили драконы.

— Кто?! — разом воскликнули Мара и Брин.

— Драконы. Перевертыши, разумеется. О них почти не осталось легенд, но это были могущественные существа. Шаман так сказал. Их истребили белые люди. Но шаман считает, что эти ожоги — следы дракона.

— Я слышал что-то о драконах, — кивнул Нанду, и Мара удивленно повернулась к нему. — Думал, это байки. Как про вампиров и эльфов. Кажется, речь шла об островах. Относительно Бразилии — северных.

— Шаман говорит, это были не те драконы, как в сказках белых. Не те огромные и крылатые, что якобы живут в пещерах на куче золота. Нет, это были большие бескрылые ящерицы, которые могли изрыгать пламя. Но дух драконов был слишком сильным и подавлял дух человека. Перевертыши либо должны были отказаться от перевоплощений, либо теряли разум. И еще шаман сказал, что тотем не давал силы драконам, как нам дает медведь или ворон. Он их отбирал, как чужие лица у зимних. И в облике тотема перевертыши не владели собой. Поэтому, как гласит легенда, когда остался на свете последний дракон, он решил не заводить потомство, чтобы больше никто не страдал. Он состарился и умер в одиночестве на маленьком острове, который вскоре поглотил океан.

Когда Билл закончил, никто не знал, что говорить.

— Но о драконах не говорится ни слова в книгах, которые я читала… — слабо попыталась возразить Брин. — А я читала все, что мама сумела достать.

— А помнишь, что говорила Дзагликашвили? — Мара прищурилась, силясь вспомнить точные слова.

— Ну конечно, ты слушаешь Дзагликашвили, только потому, что она тебя хвалит, Тамрико, — передразнила исландка.

— Не завидуй! Она ведь говорила, что именно в легендах бережно хранится наша история… И что легенды индейцев — огромный и плохо изученный пласт, — задумчиво произнесла Мара.

— И кто из вас теперь ботан?! — воскликнул Нанду.

— Я дал информацию к размышлению, — сказал Билл. — Но сам не уверен в ее правдивости. Ни один из экспертов не смог внятно объяснить странные подпалины. Либо у преступника было какое-то приспособление, либо… Либо то, что говорит шаман.

— Но это точно было убийство? — на всякий случай уточнила Мара.

— Абсолютно.

Слова Билла оставили Мару в полном смятении. Она убрала планшет, подошла к окну и раздвинула желтые прокуренные шторы. Вон люди садятся в автобус. Вдалеке поднимается в небо столп заводского дыма. И в этом мире — дракон?..

Вукович громко и выразительно хмыкнула.

— Вы же не приняли всерьез эти шаманские фантазии! — она надела очки. — Мы приехали сюда за фактами. Или я ошибаюсь?

— А что вы думаете про драконов? — Мара вернулась на свою кровать и выжидательно уставилась на опекуншу.

— Примерно то же, что про вампиров и эльфов, как выразился Торду. Чушь.

— Как тогда вы объясните, что эти легенды рассказывают и в Бразилии, и в Канаде? — поинтересовался Нанду.

— Про Золушку тоже во всем мире рассказывают. Легенды имеют свойство путешествовать по народам, разрастаясь и изменяясь. Об этом вам профессор Дзагликашвили не рассказывала? Нет, я просто не могу поверить! — снова хмыкнула хорватка. — Мы живем в двадцать первом веке! Наука шагнула далеко вперед, тайна наших ДНК почти разгадана… И тут нате! Дракон!

— То есть вас не смущает, что мы можем менять облик? Что человек может стать птицей вопреки всем законам физики? — поразилась Мара. — Когда вы мне об этом сказали, у меня чуть крыша не поехала! После такого история с драконом не кажется мне невероятной.

— А огонь? Как, по-твоему, огонь не обжигает морду самому дракону? — на щеках Вукович проступили красные пятна.

— А куда деваются мои перья при трансформации? — парировал Нанду.

— Ладно, — хорватка хлопнула себя по коленям. — Хотите верить в дракона — на здоровье. Дело раскрыто? Снимки из роддома можно удалять?

— Нет-нет, постойте! — умоляюще воскликнула Мара. — Просто версия.

— Версии у вас сильные, ничего не скажешь, — вздохнула Вукович. — Либо я убийца, либо дракон. Ладно, садитесь, посмотрим историю родов. Мара, тебе придется читать, я русский в рукописном варианте разбираю плохо.

— Во врачебном варианте его все разбирают плохо, — Мара взяла телефон. — Так. Тут понятно. Корсакова Елена Андреевна, двадцать семь лет…Поступила двадцать первого… Группа крови — первая положительная. Здесь адрес… Брак не зарегистрирован… Осложнений нет… Рост, вес… Беременность третья… Стоп! Третья?!

— Там дальше что-то должно быть, продолжай! — Вукович прикусила губу.

— Так… Где здесь… Вот. Схватки, воды, окружность живота… Выглядит натурально, похоже, на настоящие роды. Дальше — ребенок. Родилась в полчетвертого, три двести. Сердцебиение… — Мара перевернула страницу, пробежалась глазами. — Вот! Смотрите. Здоровье мужа — прочерк. Анамнез. Предыдущие беременности: декабрь девяносто восьмого. Ан-те-на-таль-ная гибель плода. То есть та фотография… И тот ребенок не выжил?..

Вукович кивнула.

— Дальше, — Мара почувствовала, как липкая холодная тошнота взбирается вверх по горлу. — Май девяносто девятого. Внематочная. Дальше не могу разобрать…

— Давая, я посмотрю, — Вукович протянула руку за телефоном и с минуту напряженно вглядывалась в фотографию.

— Ну, что там? — не выдержала Мара.

— У нее были осложнения. Не буду вдаваться в подробности, но для перевертыша это почти приговор. Завести тебя ей было непросто.

— Но… О чем это говорит?

— Ну, я почти уверена, что она тебя родила. Я мельком глянула сводки: рожениц в тот день было мало, родились одни мальчики. Была еще девочка на день позже, но недоношенная. Подмена исключена. Ты — выстраданный и желанный ребенок, поэтому она так за тебя боялась и писала Эдлунду. Завтра навестим счастливого отца и выясним, где он был все это время.

— А может все-таки?.. — начала было Мара.

— Нет, — качнула головой Вукович. — Если я сейчас не посплю, завтра от меня не будет никакого толку. Разбудите меня к ужину.

— А нам что делать? — Нанду выглядел разочарованным.

— Что хотите, только из гостиницы не выходите. И ведите себя тихо.

— И надо же было столько ехать, чтобы сидеть в отеле! — парень улегся на свою кровать и отвернулся.

— Тебя никто не звал, — мстительно прошептала Мара.

До вечера они рубились в морской бой и переписывались с Джо и Брин. Последняя высылала фотографии свежевыловленных миног. Ничего противнее в своей жизни Мара не видела: склизкие извивающиеся существа с зубастой присоской вместо рта. Еще хуже было созерцание тех же миног, зажаренных на барбекю. Нанду — и того передернуло.

— Исландцы — варвары, — еле слышно заметил он. — Так осквернять гриль, величайшее изобретение человечества? Ди-ка-ри.

После снимков Брин, собственный ужин показался Маре вполне съедобным. Хотя под громким названием «царская уха» скрывалась жиденькая и пересоленная рыбная похлебка с одиноко плавающей по тарелке веточкой петрушки.