Колдовской мир-4. На крыльях магии

В пути Ярет искал и осматривал места, где ночевали Дженис и ее похитители.

— Все очень ясно. Было пятеро мужчин, — убедился он, осматривая отпечатки следов в одном из лагерей. — Одна женщина и шесть маленьких девочек. Точно как сказала тебе Эйдин. И они как будто не торопились.

Эйран почувствовала надежду, у нее перехватило горло.

— Ты думаешь, мы догоним их до того, как они попадут в Эс?

Ярет покачал головой.

— Нет. Следы почти недельной давности. Они уже приехали. Но я успею остановить их, прежде чем они что-нибудь сделают с моей дочерью.

— С нашей дочерью, — автоматически поправила Эйран. — Мы до них доберемся. — Но муж словно не слышал ее слов. Она вздохнула.

Хотя Ярет, хорошо читавший следы, заключил, что дети провели в дороге не менее пяти дней, сами они с Эйран ехали гораздо быстрее и прибыли всего лишь через три дня после них. Эйран откровенно глазела на башни из серо-зеленого камня. Они словно выросли из земли, в которой скрываются их глубокие корни. По мере приближения к городу поверхность дороги улучшалась, вместо утрамбованной земли теперь она была каменной. Сгущались сумерки и копыта Рангина и Дорни гулко стучали по камню, когда они подъехали к пугающе строгим воротам города Эс. Главная улица вела непосредственно к замку. Здесь они остановились перед огромным караульным помещением.

Их словно поджидали. Вышел стражник и принял их лошадей, обещав напоить и покормить их. Другой стражник, фальконер по внешности, набросил на Смельчака чехол.

— Я отнесу его в клетку, брат, — предупредил он. — Нашим птицам не разрешается залетать внутрь. Таков закон волшебниц.

— Спасибо, брат, — поблагодарил Ярет. — Его зовут Смельчак. Хорошо заботься о нем.

— Клянусь жизнью.

Еще один стражник провел их через нарядный вход во внутренний двор замка и оставил одних. Казалось, никакого входа в замок нет: не видно ни окон, ни дверей. Замок Эс поворачивался каменным лицом к тем, кто не знал его тайн. Тем не менее Ярет решительно пошел вперед, а Эйран остановила одетую в серое женщину, которая проходила мимо по какому-то делу.

— Госпожа, не поможешь ли нам? — обратилась она.

— Какое у вас дело? — Она говорила с Эйран достаточно сердечно, но на Ярета посматривала подозрительно.

— Я пришел вырвать свою дочь из когтей хранительницы, — отрезал Ярет.

Женщина холодно посмотрела на него.

— Ага. Понятно, — произнесла она наконец. — Идите сюда.

Она сделала жест рукой, и в стене, где только что ничего не было, появился вход. Эйран поняла, что была захвачена иллюзией, когда видела сплошную, без разрывов стену. Вероятно, она же скрывала и окна.

Они вошли внутрь. Женщина в сером провела их через лабиринт коридоров, пока они не оказались перед закрытой дверью.

— Ждите здесь, — проговорила она. — Я узнаю, примет ли вас хранительница.

Ярет сделал попытку пойти за ней, но Эйран удержала его.

— Нет, — запретила она шепотом. — Это дом хранительницы, и она здесь хозяйка. Но, — громко, чтобы ее услышала их проводница, добавила она, — если она не примет нас сегодня, мы вернемся завтра, и послезавтра, и еще на следующий день, пока она с нами не встретится.

Судя по тому, как подняла женщина голову, Эйран поняла, что та ее хорошо слышала. Женщина исчезла за дверью, и Эйран показалось, что они с Яретом ждали больше часа ее возвращения.

— Хранительница согласилась принять вас немедленно, — объявила женщина, вернувшись. — Это большая честь, и вы должны это понять.

Ярет сразу прошел мимо нее и вошел в комнату, а Эйран на мгновение задержалась в коридоре.

— Спасибо, — поблагодарила она. — Спасибо за помощь.

Волшебница только пожала плечами и ушла, очевидно, вернувшись к делу, которым ей помешали заняться. Эйран перевела дыхание и заторопилась вслед за мужем.

Помещение оказалась небольшим. Вероятно, это была личная комната хранительницы. Эйран не могла себе представить, чтобы такое значительное лицо занималось делами в такой маленькой комнатке. Помещение ярко освещено шарами в креплениях на стенах. Глава Совета волшебниц Эсткарпа стояла перед стулом с высокой спинкой. Покрытый бумагами стол свидетельствовал, что она работала, когда волшебница отвлекла ее своим сообщением об Эйран и Ярете.

— Мне сказали, что вас двое, — заметила хранительница. В ее голосе звучала легкая укоризна, и Эйран пожалела, что задержалась в коридоре. Нарушение этикета, пусть и незначительное, не поможет их делу. Эйран сразу инстинктивно поняла, что Ярету нужно говорить с этой грозной женщиной, не повышая голоса.

Но он был не в настроении миндальничать.

— Ты украла мою дочь, — сразу выпалил он. — Я пришел, чтобы увезти ее домой.

— Твою дочь? — Хранительница слегка приподняла брови. — У тебя есть дочь?

— Есть, — процедил Ярет. — А ты ее украла. Верни ее мне.

— Не понимаю, о ком ты говоришь, — удивилась хранительница.

— Она где-то здесь. Если понадобится, я разнесу этот замок камень за камнем…

— Ты? — Хранительнице стало весело, и она позволила себе показать это. — В одиночку? Ты смелый человек, фальконер. Я не знала, что вы воспитываете сыновей, не говоря уже о дочерях.

— Есть много такого, чего ты не знаешь. Не будем говорить об этом. Повторяю. Я требую, чтобы мне вернули дочь.

— Я могу вызвать десяток стражников, и тебя выбросят на улицу, — усмехнулась волшебница. — Могу сделать и по-другому… — Она положила руку на серо-голубой камень у себя на груди.

— Можешь угрожать, сколько хочешь, но я верну свою дочь.

— Достаточно. Ты меня утомил. Больше говорить не о чем. — Хранительница отвернулась и села. С каменным лицом она взяла стопку бумаг. Неторопливо принялась развязывать серебряную ленту, которой они были связаны.

Эйран поняла, что прием окончен. Но у нее оставалась слабая надежда. Ведь хранительница все-таки женщина. Может, мольба другой женщины тронет ее сердце? Эйран сделала шаг вперед, но Ярет остановил ее, положив тяжелую руку на плечо.

— Нет, — резко проговорил он. — Здесь мы не получим ни помощи, ни сочувствия. Не встретим и милосердия. — Последнее слово он произнес с тяжелой иронией. — Придется поискать в другом месте.

— Я должна попытаться. — Эйран стряхнула его руку и подошла ближе. Вопреки своим усилиям, она заплакала. К собственному ужасу, она почувствовала знакомое ощущение внутри и поняла, что сейчас начнет икать, как всегда, когда она расстроена.

— О, госпожа, — умоляюще сказала она. — Пожалуйста — ик! — пожалуйста, не прогоняй нас. Дженис — наш единственный ребенок. Не думаю, чтобы у нас были еще дети. Мы — ик! — должны знать, что с ней!

Она опустилась на колени, а потом без стыда распростерлась у ног хранительницы. На мгновение в комнате слышался только плач Эйран и ее икание. Потом со слабым шорохом платья хранительница наклонилась в своем кресле и коснулась Эйран.

— Встань, — велела она. — Перестань плакать. Твой фальконер стыдится тебя. Я вижу это у него на лице.

— Мне все равно, все равно, — жалобно плакала Эйран. — И к! Мне нужно только вернуть Дженис. — Она снова встала на колени и стиснула руки. — Ты можешь это понять? Мое дитя. Это все, что мне нужно.

Хранительница перевела взгляд с залитого слезами лица Эйран на строгое лицо Ярета.

— Я вижу: вы оба глубоко любите дочь, хотя и по-разному. Жаль.

— Что это значит, леди? — Эйран показалось, что голос Ярета звучит чуть менее враждебно.

Хранительница посмотрела на него.

— Слишком поздно, — уточнила она.

Она встала и отошла от стола к ближайшему окну, там отодвинула занавес и стояла, глядя наружу. Ярет помог Эйран встать и обнял ее.

— Ты хочешь сказать… — Голос его дрогнул, фальконер прочистил горло. — Ты хочешь сказать, что она мертва?

— По-своему, — ответила хранительница. Она повернулась к расстроенным родителям. — Вам, возможно, будет легче так о ней думать, потому что для вас она действительно мертва. Мы все умираем для внешнего мира, когда приходим сюда. Все, что связывает нас с семьей, с друзьями, со всем остальным, разрывается, когда мы становимся волшебницами. Да, фальконер, и ты также, жена фальконера. Ваша дочь мертва.