Собачий принц

Уже спустились сумерки, когда они услышали крики снаружи. Анна оставила маленькую Хелен Гельвидиусу и вслед за Матиасом выскочила на улицу. Они побежали на шум. Добравшись до кожевенных мастерских, они увидели на дороге большое скопление людей: богато одетые всадники, среди которых было несколько женщин, в окружении многочисленных воинов. Молодые лорды болтали и смеялись. Казалось, они не замечали высыпавших на дорогу оборванцев.

Возле распахнутых ворот в освещении факелов стояли госпожа Гизела и мэр Гента.

— Откуда вы? — крикнул Матиас. Один из воинов ответил:

— Из Остербурга, от герцогини Ротрудис. Услышав новость, Гельвидиус засветился от радости.

— Это кто-нибудь из родственников герцогини, — уверенно заявил он. — Конечно, им нужен будет поэт на пиру, а где пир, там всегда что-нибудь перепадет!

Анна поднялась на заре вместе с Матиасом и, как обычно, принялась за работу. Пальцы немели от холода, однако то, что она увидела, вернувшись домой, заставило ее забыть о телесных страданиях.

Гельвидиуса и Хелен не было. Отсутствовали также трость поэта вместе с его табуреткой. Нигде не было видно и ее драгоценной кожаной сумки с сушеными травами, луковицами, несколькими репками и остатками желудей. Пока она, сунув голову внутрь, пыталась понять, что еще прихватил старый разбойник, снаружи послышался грубый голос, велевший ей выйти наружу, и она ощутила удар чем-то твердым по спине ниже пояса.

— Я думал, мы уже всех выгнали, — сказал один из солдат, с неудовольствием глядя на Анну. — Все эти дети грязны, как крысы, — Иди, иди, девочка, или ты мальчик?

— Куда идти? Мы готовим место для лагеря. Вы пойдете на восток, где для вас найдут дома. Давай уходи, забирай вещи или оставь их здесь.

— Но мой брат…

Он снова несильно ударил ее тупым концом копья.

— Забирай что хочешь, но только то, что сможешь унести. Путь далекий.

— Куда?

— Шевелись! — Второй солдат пошел проверять остальные лачуги беженцев, но в них уже никого не было. Теперь она заметила, что лагерь совершенно опустел. Со стороны юго-восточной дороги доносился гул голосов.

Хотя под одеждой у нее было спрятано пять ножей, сопротивляться не имело смысла. Девочка залезла под навес, собрала оставшуюся посуду, завернув ее в одеяла и завязав получившийся сверток кожаным шнуром, затем начала снимать брезент.

— Да ты что, оставь!

— Как же я это оставлю? А если дождь? Надо же где-то укрыться.

Воин задумался:

— Нам сказано, что по пути вы будете останавливаться при монастырях. Но вас так много. Может, ты и права. Наверное, лучше иметь на всякий случай что-то свое, чтобы укрываться от непогоды.

— Всех выгоняют? — спросила девочка.

Но он не стал отвечать и Анна поняла, что времени осталось совсем мало. Свернутый брезент был столь тяжел, вместе с одеялами и посудой она едва смогла его поднять.

При виде беженцев ее охватил ужас. В основном это были дети; взрослых всего несколько человек. Солдаты, которые с мрачными лицами следили, чтобы никто не сбежал. Отовсюду слышались плач и крики. Дети чудом спаслись из Гента, и вот теперь они были вынуждены снова отправиться в путь. Их охватил страх.

Анна заметила опиравшегося на палку Гельвидиуса. Маленькая Хелен сидела рядом с ним на табуретке, держа на коленях драгоценный мешок с продуктами. Она тихо плакала, шмыгая носом. Лицо старого поэта просветлело, когда он увидел Анну.

— Где Матиас? — спросила она, подходя ближе.

— Не знаю, — ответил старик. — Я пытался сказать им, что я великий поэт, что молодой лорд их накажет, когда узнает, что они отослали меня прочь, но они даже не стали слушать. Наверное, они собираются отправить этих детей в дальние провинции. Там всегда нужна рабочая сила.

— Но ведь здесь не все.

— Нет. Только те, кто вовсе бесполезен. Балласт. Когда мы прошлой весной пришли сюда из Гента, около трети детей разобрали фермеры с запада: сильный ребенок нужен в хозяйстве. Остаются и те, кто работает на госпожу Гизелу. Кузнецы, например. И несколько семей, которые надеются скоро попасть обратно в Гент. А мы пойдем в Остербург, а потом на восток, за реку Одер, в дальние провинции.

— Но сколько туда идти?

Хелен громко заплакала, и Анна взяла ее не руки.

— Месяц, два, а может быть, и три. Владычица над нами, как эти дети туда дойдут, о чем эти там думают? И чем они собираются кормить их в дороге?

Три месяца. Анна не представляла, как они смогут выдержать такой путь, да еще зимой.

— Я никуда не хочу идти. — Она почти плакала. — Лучше остаться здесь, ведь так?

На дороге толклось стадо овец. Малыши плакали на руках у своих братьев и сестер, в глазах которых тоже стояли слезы. Нагруженная пожитками молоденькая девушка с выдающимся вперед животом держала за руки двух детишек, к спинам которых тоже была привязана поклажа. Какая-то девочка обматывала тряпками ноги другого ребенка. Маленький рыжий пацан, всхлипывая, сидел на дороге.

— Мы чудом спаслись, — бормотал маэстро Гельвидиус. — А что с нами станет теперь?

Молодой лорд в окружении свиты издали наблюдал за происходящим на дороге, следя за тем, чтобы никто не попытался сбежать. Рядом с лордами стояла госпожа Гизела. Анне показалось, что вид у нее был довольный: беженцы доставляли ей слишком много хлопот, и она радовалась, что большинство пришлых покидает Стелесхейм. Гельвидиус прав: Гизела позволит остаться лишь тем, кого сочтет полезным.

О боже, где же Матиас?

— Я попытаюсь найти Матиаса, — шепнула Анна Гельвидиусу. — Посмотри за ней. — Она ссадила Хелен с рук, та заорала.

— Не покидай нас, — побледнев, взмолился старик.

— Да никуда я не денусь, — заверила его Анна.

— Анна!

К ним бежал Матиас, следом за ним с трудом поспевал один из мастеров-кожевников. Они подошли к сержанту, тот отшатнулся от отвратительного запаха, исходящего от их одежды. Матиас что-то сказал ему, махнув рукой в сторону Анны, Гельвидиуса и Хелен. Их подозвали.

— Да, это мой дедушка и две сестры.

— Хорошо, пусть остаются, — разрешил сержант и отвернулся, чтобы отдать распоряжения. Беженцев начали сгонять в колонну, с обеих сторон которой выстроилось по нескольку солдат.

— Идем, парень, — сказал кожевник, бросив хмурый взгляд на толпу детей. — Надо дело делать. — Он зашагал прочь.

Анна направилась за ним. Ей хотелось поскорей уйти.

— Анна! — задержал ее Матиас. — Нам дадут жилье. Отдай брезент этим беднягам, отдай им горшок, да и еду тоже. Здесь остается так мало людей, голод нам уже не грозит, а в дороге им все пригодится.

Первой двинулась повозка, за ней потянулись остальные. Воздух наполнился плачем и воплями.

— Не могу, — всхлипнула Анна. — Как тут выбрать кому. — Она отвернулась, бросив пожитки на землю. — Отдай сам, пожалуйста.

Она схватила Хелен и что было сил припустила к кожевенной мастерской. Девочка с ужасом подумала о том, что ждет этих детей в пути. Чем они будут питаться? Где они спрячутся от непогоды? Что будет, если их застигнет пурга? Кто из них выживет?

Однако Анна понимала, что невозможно прокормить здесь столько людей, а о возвращении в Гент нечего было и думать: отряда, присланного герцогиней Ротрудис, явно не хватало, чтобы освободить город.

Хелен перестала плакать и крепче прижалась к Анне. Сотни детей уже медленно двигались по дороге. Малыши ковыляли за старшими, неуверенно переступая посиневшими от холода ногами. Каждый тащил на себе тюк со скарбом, для многих ноша была непосильной, а ведь им предстоял долгий путь.

Глаза Анны наполнились слезами. В этот миг на центральную часть колонны упали солнечные лучи, и девочка заметила среди беженцев высокую женщину в белом одеянии, по рукам которой струилась кровь. Видение исчезло. Анна перевела взгляд на молодого лорда, бесстрастно наблюдавшего за уходящими людьми.

Подошел Гельвидиус. Переживания настолько сильно подействовали на старика, что он с трудом держался на ногах. Пришлось помочь ему добраться до дубилен. Крошка Хелен шла рядом, что-то мурлыча на ей одной понятном языке. Устроив Гельвидиуса и Хелен в сарае, Матиас вернулся в кожевенную мастерскую, а Анна пошла на реку за водой. На дороге уже никого не было.