Мечи легиона

— Попутного ветра в спину, — сказал Скилицез. — Обойдемся и без них. Мы приобретем больше, чем потеряем, если эти воры уберутся отсюда.

На стенах замка Лио все еще стояли воины, но надо рвом с водой опустился подвесной мост. С внешней стороны рва уже устанавливали столы и скамьи. Суетились воины и слуги. Внутри крепости дымились костры — там жарилось мясо. Свежий ветерок доносил запах готовящихся блюд.

Ноздри Виридовикса непроизвольно расширялись, улавливая заманчивые ароматы, и кельт с довольной ухмылкой поглаживал себя по животу. Но приятные ожидания не мешали ему внимательно рассматривать ирмидо, пока он вместе с остальными гостями во главе с Аригом ехал мимо пшеничных полей. Кельт остался весьма доволен увиденным.

— Если бы они замышляли недоброе, — сказал он, привязывая лошадь к дереву, — они не стали бы смешивать нас со своими людьми. Останься мы в одном отряде, лучники со стен легко перестреляли бы нас. Это нетрудно сделать даже при таком бледном свете. А сейчас, вздумай они осыпать нас стрелами, им пришлось бы наделать дырок в головах своих вождей. Думаю, за это их никто бы не поблагодарил.

— Точно, — заметил Горгид. Грек снял пылинку со своей расшитой орнаментами туники, от души надеясь, что жирное пятно на штанах останется незамеченным. В этот вечер Горгид облачился в видессианскую одежду; меньше всего ему хотелось, чтобы ирмидо приняли его за степняка.

Килеу и Атрокло одновременно поднялись со скамьи и поклонились приблизившимся аршаумам, показывая им, где они могут сесть.

Виридовикса засунули между толстым ирмидо, который был на несколько лет старше кельта, и худощавым — тот был чуть моложе его. Один немного говорил на хаморском языке; другой не понимал ни слова. Со сдержанным любопытством воины Братства поглядывали на необычного гостя. Однако, обнаружив, что тот совершенно не понимает их языка, вернулись к своему основному занятию -выпивке.

Виридовикс поднял оловянную кружку, чтобы служанка наполнила ее вином. Когда девушка отошла, покачивая бедрами, Виридовикс невольно проводил ее глазами.

После смерти Сейрем кельт дал себе клятву не прикасаться к женщинам до конца своей жизни. Легко было соблюдать эту клятву, пока он находился в армии аршаумов. Но время неуклонно залечивало душевные раны, а тело начало выдвигать свои требования. И оказавшись в горах, он провел ночь в стогу с девушкой из племени меши. Конечно, одна ночь со служанкой не могла послужить заменой глубокому чувству, которое кельт испытывал к Сейрем.

На пиру за столом с мужчинами не сидело ни одной женщины. Не было видно ни жен, ни сестер вождей. Видимо, эрзерумцы придерживались каких-то макуранских обычаев. Привыкший к более свободным нравам степняков, Виридовикс скучал. Одним только своим присутствием женщины оживляли любое пиршество.

От Горгида также не укрылось отсутствие женщин, но грек сделал свои выводы. Слева и справа от него сидели ирмидо; один сосед Горгида носил черную куртку, прошитую серебром, другой — одежду фиолетового и желтого цвета. Ни один из соседей грека не говорил ни по-видессиански, ни на языке аршаумов. Горгид вздохнул. Похоже, ему предстоял долгий скучный вечер.

Служанка, подававшая блюда Горгиду, послала ему приглашающую улыбку. В ответ он сделал каменное лицо. Девушка отвернулась с недовольным видом.

Неожиданно один из ирмидо, сидевший напротив Горгида, заговорил на видессианском языке:

— Можно мне говорить с тобой, для тренировки? Я был тогда юноша -служил два года в Империи, наемный солдат. Потом мой брат умер здесь. Я получил его земли. Меня звать Ракио.

— Рад познакомиться, — искренне ответил Горгид и назвал свое имя.

Ракио было около тридцати лет. Он не отличался особенной красотой, и все же в его лице чувствовалось своеобразное обаяние. Когда он улыбался, становилась заметной щербинка в переднем зубе. Он довольно коротко стриг бороду, у него был крупный нос и густые, выдающиеся вперед брови. Славный парень, подумал Горгид.

Однако, когда на столе появилась еда, грек на время совершенно забыл о своем собеседнике. Год в степи не прошел для него даром. Он давно привык к баранине и козлятине — они были весьма недурны, особенно с луком и диким чесноком. Даже мясо, поджаренное наспех на костре из кизяка, Горгид находил теперь вполне вкусным.

Но горошек, шпинат, спаржа, над которой поднимался парок, были роскошью, а от нее он уже почти отвык. После плоских жестких лепешек -настоящий мягкий хлеб, еще теплый, только что вынутый из печи! Это привело Горгида в состояние, близкое к экстазу. Он слегка распустил пояс.

— Просто великолепно!

Ракио смотрел на него с улыбкой.

— Однажды я ел с хаморами, — сказал ирмидо. — В Империи. Мне понимать, что ты чувствовать.

Грек плеснул каплю вина на землю — в честь богов, и высоко поднял кружку.

— За хорошую еду! — воскликнул он и осушил ее до дна.

Смеясь, Ракио последовал его примеру. Точно так же поступил и Гуделин, сидевший неподалеку. Слух у толстого бюрократа был таким же обостренным, как и вкус.

Между столами бродил певец, аккомпанирующий себе на лютне. Неподалеку от певца подбрасывал в воздух дюжину острых ножей ловкий жонглер. Ножи сверкали, летая с невероятной быстротой. Кто-то бросил жонглеру монету. Он подхватил ее на лету, не уронив ни одного ножа.

Две девушки с факелами в руках танцевали между воткнутыми остриями вверх кинжалами.

Когда служанка, разносившая вино, проходила мимо Виридовикса, тот улучил момент и обхватил ее за талию. Девушка улыбнулась и провела пальцем по огненным усам кельта. Уже не в первый раз их цвет завораживал женщин, привыкших видеть только черные бороды и темные кудри. Виридовикс легонько куснул служанку за кончик пальца. Та засмеялась, прижавшись к нему теснее.

Килеу прогудел что-то, обращаясь к Виридовиксу. Несколько человек одобрительно загалдели. Нарба Кайс перевел кельту:

— Они просят тебя не забирать служанку, пока она не разольет гостям все вино, что осталось у нее в кувшине.

— Справедливое требование. — Виридовикс хлопнул девушку пониже спины. — Давай побыстрее, милая.

Не зная по-видессиански ни слова, она тем не менее легко поняла его.

К этому времени Ариг уже растворился в ночи, прихватив с собой грудастую служанку. Исчезли и Грашвил, и Вартанг — каждый со своей случайной подругой.

Килеу оглядывался по сторонам с довольным видом. Он не скрывал радости по поводу того, что гостям пришлись по душе и пир, и развлечения и что между хозяевами и приглашенными установились добрые отношения.

Но ни один ирмидо так и не встал из-за стола.

Девушка-прислужница повертелась возле Горгида и снова ушла ни с чем. Недоумевая, Ракио поднял брови:

— Она тебе не понравилась? Может быть — более полную? Более худую? Может, найти помоложе? Ты — наш гость. Мы не хотим — нынче ночью ты один в холодной постели. — Озабоченность Ракио выглядела вполне искренней.

— Прими мою благодарность, — отозвался грек, — но сегодня я не хочу женщины.

Ракио насмешливо пожал плечами, как бы желая сказать: уж не сошел ли ты с ума, друг?

Горгид опустил глаза, уставившись на свои руки. Он знал, чего хочет, но понятия не имел о том, как подступиться к делу. К тому же он боялся ошибиться и тем самым нанести хозяевам смертельное оскорбление. И вместе с тем порой он был уверен…

Горгид решил на время отложить трудный разговор. Служанка подала блюдо с засахаренными фруктами.

Но вот и с десертом покончено. Избегать щекотливой темы больше нельзя. Горгид почувствовал, как отчаянно колотится сердце. Похолодевшими губами он выговорил — как можно легче и непринужденнее:

— Прекрасный вечер. И так много красивых пар мужчин за столом…

Ракио уловил ударение на слове «пары». Он шевельнул бровями, будто желая предостеречь гостя от необдуманных слов:

— Чужеземцы считают нас грязными выродками за то, что у нас все не так, как у других людей… Как вы это называете? Шиворот-навыворот.