Пламя Луны (СИ)

Гарруны подходили к границе, но и силл"ины не оставляли Хранительницу незащищенной. Люди приняли нейтралитет. И все их технологии были бессильны в открытом противостоянии стихий. Они выберут потом, отдавая предпочтение сильнейшему.

Иллия сидела на подушке, упираясь спиной в холодную каменную стену стрельчатого проема окна, и держала в руках кружку миссила. Девушка старалась отрешиться от всего. Не думать, и просто получать удовольствие от этой, каждой конкретной секунды и минуты жизни.

Она не хотела вспоминать, что впервые поругалась с Даниилом, проклиная его смирение и готовность подчиниться.

Никогда она так не делала, не в счет были эти десять лет. Это нельзя было называть скандалом, не так ли? Он боролся и был вместе с ней все то время.

Не в счет была та ночь в восточной башне, сегодня в ее криках не было обиды - только боль и мольба и не сдаваться…

Мужчина ничего не сказал ей в ответ, развернувшись и выйдя из комнаты. Ни единым словом не ответив на надрывный крик.

И теперь, Хранительница не знала, как вернуть хрупкий мир и радость в душу, которая так ненадолго расцвела там после всех этих лет. Да и с чего ей было бы радоваться?

Конклав, как обычно, грубо вытоптал все, что могло доставить удовольствие Наследнице. И она уже не жалела кусочка в своем сердце для лютой ненависти к ним.

Но, по бушующему пламени в камине, она знала, что и Даниил не спокоен. Ярость не сопутствует смирению, не так ли? Наследница не верила, что он готов отказаться от борьбы. Не хотела это признавать. И, не собиралась опускать руки. Ведь и он не опустил их однажды…

Сделав глоток горячего напитка, Хранительница прикрыла глаза, вглядываясь в разноцветные штрихи и точки под веками.

Когда Мальком будет готов, он начнет свой собственный ритуал. Она должна будет ответить. Дочь должна будет успеть раньше. И ее ритуал, должен был быть стремительным и кровавым. Иначе, Иллия умрет. Как и вся надежда народа Луны.

Потеря последней Хранительницы не то, что позволит чувствовать себя победителем силл"инам, не правда ли?

Они определили ей жертву. Избрали того, в ком бурлила сила, с избытком отмерив эту мощь. И ее объем, должен был определить исход ритуала в ее сторону.

Но, была небольшая заминка - Дочь не желала приносить эту жертву.

И у нее был запасной вариант. Не только Даниил был столь силен, в конце концов.

Они оба выиграли от того обряда.

Иллия никогда не просила о своей доле, не смирялась и не принимала своей судьбы.

Она сопротивлялась. Она отрицала. Не хотела признавать. Но, теперь ее сущность была тем единственным, что могло изменить предначертанный им путь.

Сидя на подушках, укрывающих холодный и твердый камень, девушка так крепко сжимала кружку, что, не будь сосуд из металла, давно бы треснул в побелевших от напряжения пальцах.

Все свою жизнь они боролись за право идти по своему пути. Они бились об каменную кладку, ограждающие дорогу, по которой, традиции и обычаи их народа вели несогласных влюбленных.

Но, разбивая руки в кровь, и щедро орошая ею каждую пядь ненавистной дороги, им так и не удалось свернуть в сторону.

Должно ли было это заставить Иллию поверить в невозможность самоопределения своего пути? Возможно.

Но, Дочь увидела и другой вариант. И она не собиралась упускать, пусть и призрачную, но возможность. Не было у нее иного выбора, но и два варианта, лучше одного. А уж этот выбор ей нравился гораздо больше…

Селена смеялась, наслаждаясь свободой.

Дочь Луны так давно не отпускала свою силу. Но теперь, она бушевала подле нее, сметая все вокруг. Ветер сбивал стоящих рядом, заставлял преклоняться перед мощью Матери, воплощенной в Дочери.

Мальком начал свой ритуал, но Селена была готова. Иллия ушла, отступила, почти исчезла, покоряясь этой силе, отдаваясь ей. Даже конечная цель не имела значения.

Победа.

Вот все, что играло роль. Средства - уже не были важны.

Стихии бушевали, взрываясь разрядами молний. Искры кололи ей кожу, сбегая каплями плавленого серебра по белым линиям узора. Сила жгла ее, опаляя собою. Но, Селена только смеялась, чувствуя, как развеваются ее волосы и молнии вплетаются в них.

Им нужна была жертва? Она даст им ее!

И ни что не будет более важно для Хранительницы!

Кому какая разница, что будет после?!

Безразлично, как будет Наследница жить!

И сможет ли, вообще, дышать после этого…

Ни что не имело значения. Ничто. Только победа.

Он знал, понял, какое решение она приняла. Селена видела это в зеленых глазах кашима.

И, когда Даниил сделала к ней первый шаг - сила взорвалась, вспарывая кожу Оберегающего, стирая шрамы, рисуя новые, которым уже никогда не будет суждено покрыться рубцами…

Дочь смеялась, чтобы не потерять себя… Но, терпела в этом поражение.

Она вскидывала руки к Матери, и та отвечала ей, усиливая Хранительницу.

Гарруны не имели шанса. Не тогда, когда в жертву приносят столь многое.

Кровь. Ей казалось, что ее окружают красные потоки.

Боль. Она ощущала ее горький и острый вкус.

Крик. Кто мог бы определить его источник в этом хаосе?

Селена кричала…, но не только ее голос смешивался со стихией.

И сила текла по вскрытым венам, пропитывая плоть. Она капала на землю, освещенная светом Луны.

Ее ручейки стекались, образуя линии, вычерчивая новый, столь важный узор, к которому вела вся ее,… вся их жизнь…

Наследница шла по пути, который они выбрали для нее. Она перестала бороться.

Селена просто шла, ведомая Матерью. Отбросив себя, и не думая о том, что будет с Хранительницей после…

И Луна помогала ей, поддерживая все, что творилось во славу Ее. Холодной родительнице нет дела до мук и боли своих Дочерей.

Кожа уже не рвалась, нечему было, более, рваться.

Но сила требовала выхода, терзая обнаженную плоть. Круша кости, размалывая внутренности. Взрывая сердца.

Любое место было пригодно для узора. Любое место могло быть вехой ее обряда, этапом ритуала. И Селена вершила его.

Слабость накатывала на Хранительницу, грозя нарушить обряд.

Нет!

Это было столь не к месту. Так не вовремя. Это могло испортить все. Поломать то, ради чего Селена пожертвовала собою.

Наследница отказывалась сдаваться…

Но сила начала утекать, просачиваться сквозь пальцы.

Она не могла допустить этого. Но слабость охватывала ее. И не откуда было взять поддержку. Ей было отказано в ней…

Безвольные руки почти упали, придавливаемые тем, что содеяли, сокрушенные тем, что не в силах довести до конца…

Но, им не дали поникнуть…

Сила… в последнее мгновение ей вернули ее…, давая закончить то, что Селена вершила…

И Дочь упала на землю, пропитанную кровью. Она не ощущала ее. Селена рыдала, закрыв глаза, теряясь в темноте…

Тьма…, тишина…, покой… Ей так хотелось остаться в этом. Забыть о том, что она сотворила своими руками. Не вспоминать никогда.

Иллия хотела бы сделать вдох, но легкие жгло, от надрывного крика, и сердце сбивалось, в осознании жертв. Ей не хватало воздуха, но не было сил набрать его, не было возможности совершить этот простой механических акт. Как можно после такого дышать?

Но, Конклаву же подобное не мешало дышать и жить так долго, не так ли? Так почему должно мешать ей?

Слабый всхлип сорвался с ее потрескавшихся губ. Всхлип, перерастающий в истерику.

И Хранительница начала рыдать, оплакивая себя, то, что она сделала.

Теплые руки обхватили ее щеки, и губы прижались к устам. Пальцы пробежались по волосам, даря покой и исцеление.

- Дыши, малыш.

Родной голос - и больше ничего не имело значения. Иллия прижалась к его груди, не раскрывая глаз, зная, что все на земле стоит этого.