Солнечный змей (СИ)

- Ярраканса, – еле слышно хмыкнул Речник, тронув Кессу за плечо. – В непогоду часто тут греются. Поэтому в доме Вигота всегда тихо. И тебе шуметь не советую. Иди вон в ту комнату, она невелика – тебе будет уютно. Хагван поможет донести мешок. А я пойду заплачу за постой. Два дня можешь ни о чём не думать, а там либо я вернусь из замка, либо тебя в замок приведут. Збигнев рад был бы увидеть Чёрную Речницу в своём доме, но пока что обойдётся мной одним.

…К вечеру дождь усилился, водяная пыль сменилась мелкими, но частыми каплями. Ярраканса на крыльце недовольно ворчали, надевая поверх плащей берестяные накидки, больше похожие на походные шатры, и неторопливо прощались с хозяйкой. Кесса смотрела на них сквозь приоткрытые ставни. В комнате, маленькой и тесной, как пещерка, было темно и пахло сосновой смолой. Большая миска с густой рыбной похлёбкой давно опустела, и Койя вылизала её дочиста и сейчас догрызала рыбий хвост, сидя на высоком столе. Стол этот, на взгляд Речницы, был слишком велик для такой тесной комнатёнки – хватило бы и пары циновок на полу, а так – между столом и ложем, накрытым шкурой раулии, протиснуться можно было только боком. Кесса сидела на краю постели и смотрела, как медленно ползёт по улицам мрак, и всё меньше силуэтов мелькает за плетнём. На крыльце с шелестом опустилась тяжёлая зимняя завеса, тихо стукнул засов. Кто-то остановился на миг у дверей Кессы и молча прошёл мимо. В доме напротив закрыли ставни, но свет ещё сочился из-под створок. Речница осторожно прикрыла окно и опустилась на пол, вытаскивая из-под кровати тяжёлый мешок.

- Яцеку не до пустяков, – прошептала она, переглядываясь с кошкой. – У него важные переговоры. Это я наобещала сарматам всякого – мне и выполнять. Ты пойдёшь со мной, Койя? На улице холодно…

Кошка посветила в ответ настороженными ушами.

Вирка вывалилась из мешка – нелепая махина из коры и глины с бестолково вывернутыми лапами. С одной стороны половины конечностей не хватало.

- Тем, кто не бывал живым, – прошептала Речница, опуская мерцающую ладонь на брюхо вирки, – смерть – не более, чем дым. А когда пройдёшь насквозь – дерево заменит кость. Нежить ты или не-жизнь – поднимайся, не лежи… Квайат фелор!

Койя наклонила голову и шевельнула ухом. Кесса смущённо покосилась на неё. «Боги знают, как людям удаётся сочинять складные стихи… Ну, у меня других нет!» – криво усмехнулась она и прикрыла глаза. Ледяное зелёное пламя хлынуло по обнажённым рукам, от локтей – к пальцам, окутывая их мертвенным свечением и с тихим шелестом впитываясь в деревянный панцирь вирки. Речница стиснула зубы – ей казалось, что кости обугливаются изнутри.

- Квайат фелор! – выдохнула она, отдёргивая руки и прижимая онемевшие ладони к груди. Свечение быстро гасло. Что-то неловко ворочалось во мраке, пощёлкивая суставчатыми ножками. Кесса подхватила вирку под ребристый бок и перевернула на брюхо. Нежить, пошатываясь, поднялась на лапы. Многих не хватало, но осталось ещё немало – и вирка, переваливаясь с боку на бок, развернулась вокруг своего куцего хвоста и уставилась десятком глаз на Речницу. В узких прорезях горел холодный зелёный огонь.

- Ух ты, – прошептала Кесса, недоверчиво глядя на ожившую вирку. – Замри!

Голем щёлкнул полуоторванным хвостом и оцепенел на месте – только мерцающие зрачки следили за Кессой, пока она пробиралась к окну. Ставни распахнулись, впустив холодный ветер. Ночной сумрак пропах смолой, мокрой шерстью и солёной рыбой. Никого не было на тёмной улице, опустел и двор, обнесённый плетнём.

- Иди к хозяину, мёртвый убийца, – прошептала Кесса. – Ищи того, кто тебя создал.

Хвост голема качнулся из стороны в сторону. Вирка медленно развернулась к окну, задрожала и выпрямилась на самой последней паре лап, закидывая на подоконник передние. Кесса подхватила её под хвост и вытолкнула за окно – и сама, запахнув куртку, прыгнула следом.

Снаружи было зябко, от реки тянуло холодом. Мельничные колёса, поднятые на ночь над потоком, лениво шлёпали лопатками по слишком высоким волнам. В тишине далеко разносился перестук колотушек – ночные стражи сообщали друг другу, что в городе спокойно. Вирка уверенно ползла по улице, покачивая приподнятыми над спиной лапами-ветками. Койя бежала поодаль, стараясь не попадать в свет, льющийся из прикрытых окон. Кесса пробиралась мимо заборов и бревенчатых стен, оглядываясь на каждый шорох.

«Направо у пустого горшка, а потом прямо до большой лужи… Не забыть бы, когда пойду обратно!» – Речница поёжилась и засунула руки поглубже в карманы. Здесь, в Куо, весна приходила в свой срок, и никакой Тзангол не смел её подгонять…

Мохнатый силуэт вывернул из переулка в десяти шагах от Речницы, но её уже не увидел – летучая мышь взвилась над мостовой и прилипла к ближайшей стене. Вирка ползла своей дорогой, пока не уткнулась в сапоги ночного стражника.

- Э-э! Иди сюда! – страж ударил колотушкой по стене, прижимая вирку к мостовой и озираясь в поисках второго обходчика. Тот вышел из-за дома, ткнул голема носком сапога и пожал плечами.

- Чья-то вирка домой ползёт. Гляди, как поломалась. Э-э! Чей хлам?!

Эхо метнулось по кривым улочкам и затихло в отдалении. Над крышей ухнула сова, и Кесса переползла повыше, под прикрытие козырька.

- Тут никого не было? – один стражник посмотрел на другого.

- Нет, только эта вирка. На кого её записывать? Ползает без присмотра.

- Брось её, идём дальше, – отмахнулся первый. – Вирка как вирка.

Второй постучал в стену и побрёл дальше, переваливаясь с ноги на ногу, как невыспавшийся медведь. Первый потопал за ним.

«Вот незадача…» – Кесса, отлепившись от стены и приняв прежний облик, растерянно вертела головой. Вирка сгинула в одном из переулков, Речница заглянула во все – нигде не мерцали зелёные глаза-прорези. Кесса тихонько свистнула, подзывая кошку – но и сегон пропал, зато на свист отозвался недалеко ушедший обходчик. Речница съёжилась и прильнула к стене, готовясь ещё раз сменить облик, но воин Ярраканса не появился… как и сегон.

«Может, спряталась неподалёку? Пойду по середине улицы, не я её увижу – так она меня,» – вздохнула Кесса и побрела по переулку, мучительно вспоминая приметы обратного пути. «Вон там лужа, и до неё я шла мимо кривого плетня. Дальше должен висеть пустой горшок с дырой в боку. Это он? Нет, тут дыры нет… Боги великие! Немудрено, что я вирку упустила. Тут самой бы не потеряться…»

Через десяток поворотов в ночной мгле замаячил прикрытый жердиной проход в аккуратном плетне, за ним – дворик с высокой поленницей и крыльцо под берестяным навесом. Речница с облегчённым вздохом протиснулась под перекладиной и на цыпочках взошла по ступеням. Капля ледяной воды с навеса упала ей за шиворот и обожгла холодом.

«А-а, я же через окно выбиралась…» – Речница покачала головой и развернулась, занося ногу над ступенькой. Доска с оглушительным треском подломилась, и Кесса рухнула во мрак, растягиваясь на спине и ошарашенно мигая на чадящий факел над головой. По бокам от факела из стены торчали ветвистые рога.

- Хийва, Чёрная Речница, – кто-то издал негромкий смешок. – Вот ты и нашла дорогу в дом Хирвенконту. Спасибо, что вернула моё создание почти неповреждённым.

Кесса извернулась и вскочила на ноги, растерянно моргая. Подвески на Зеркале Призраков отчаянно зазвенели. За спиной Речницы тихо застучали засовы, и кто-то шумно сглотнул. Она оглянулась через плечо – здоровенная вирка с раульими рогами сидела там, вывесив тонкий змеиный язык, и молча таращилась на пришелицу немигающими красными глазами.

- Встречи нашей я ждал, признаться, с тех пор, как моя птица увидела твой прекрасный корабль у Лиуоксы, – размеренно говорил, не ожидая ответа, тот, кто сидел за столом напротив двери. По краям стола горели, медленно оплывая, толстые свечи. На столе распласталась разделённая надвое вирка-стрелок. Её лапы уже не дёргались, зелёные огни в глазницах погасли. Тот, кто сидел за столом, зачерпнул из миски немного воды и вылил на замазанный грязью корпус, расчищая заделанные отверстия. Меховые хвосты, свисающие с высокой шапки, ниспадали по его плечам, закрывая волосы и отчасти лицо, белые полосы небрежной раскраски тянулись по впалым щекам, как шрамы. Выбелены были и аккуратно подстриженные усы, и короткая бородка.