Эртэ

Может поэтому он не любил, и не любит до сих пор спиртное, а в особенности шампанское, которое напоминает ему о смерти матери, и о тех полных жуткой боли и страха ночах, в которых ему снился сметающий всё на своём пути бешеный поток алой крови… несущий кровавый тромб.

Мужчина, которого он когда-то назвал отцом, появился на кладбище в последний момент. Потрепав Серёжу по вихрастой голове, тихо пробормотал:

— Прости, я не хотел её смерти, сын…!

Сергей Викторович помнит, как ему хотелось отбросить холодную руку этого названного отца. Бросить бы ему в лицо хоть какие-то обвинения, но кругом были люди, и он не посмел ничего сказать. А ещё он хотел, что-бы этот мужчина не называл его сыном. Неужели странный холод его руки породил желание убежать, скрыться от всех, а особенно от той женщины, что стояла вдали, у кладбищенской стены, скрываясь в тени огромного дерева. Химера? Да, это была она. Её глаза светились странным желто-зелёным светом. А ещё в них сияло торжество и злоба, которую ни с чем нельзя было спутать…

— Чур меня, чур! — прошептал тогда Сережа, вспомнив слова сторожихи. — Тьфу, тьфу, тьфу, не моя зараза…

— Что? — рука мужчины замерла, и вдруг больно вцепилась в волосы Сережи. — Что ты сделал?

Но едва ли эту боль сразу ощутил маленький мальчик, внимательно наблюдавший за женщиной, что стояла вдали у стены. Это только потом он сообразил, что его голову пронзила сильная боль, а потом боль отпустила так-же быстро и резко, как только мужчина отстранился от него и быстро, почти бегом направился к той, что ждала его, там у стены, скромно потупив в землю свой потухший равнодушный взор…

Больше Серёжа никогда не видел Химеру, а также своего приемного отца. Они исчезли из поселка, словно их никогда и не было в его жизни. Серёжа тоже постарался забыть о них. Но только почему иногда, толи во сне, толи наяву ему чудится тяжесть этой мужской руки, и тихие слова, что он не может забыть до сих пор:

— Прости, я не хотел её смерти…

Так может говорить человек, который более чем уверен, что его действия могли повлечь за собой чужую смерть.

Тромб в виде пробки из бутылки с шампанским! Загадка! Для маленького глупого мальчика она закончилась бы неврастенией, если бы после побега не помогли преодолевать детские страхи хорошие воспитатели в детском доме, и не его стремление разгадать причину смерти матери. Он хотел выучиться и стать врачом. Для этого надо было стать отличником в школе. Он им стал, а после школы поступил в медицинский институт. А потом он получил право в один из ясных летних дней найти в архивах больницы старую пожелтевшую историю болезни своей матери и узнать в ней то, о чем стал подозревать ещё студентом в институте.

Рак крови! Острый лейкоз! Страшное и малоизученное заболевание. Непонятное и загадочное, связанное с изменением состава крови, где всё взаимосвязано: молекулы ДНК, РНК, белые тельца, красные…

— …тасуя молекулы крови как карты, раскладывая как пасьянс, мы получаем новую молекулу ДНК, а иначе — Химеру… — эхом звучат в его мозгу тихие угасающие слова.

— Ал-л-ле-е-о! Вы, кажется, заснули мой дорогой? — квакающее существо вдруг заколыхалось перед глазами доктора, как какой-то дурной сон.

Сергей Викторович потряс головой. Не иначе он спит. Спит и видит не только картинки из детских снов, но и это странное чудо, чем-то неуловимо похожее на биологичку Химеру из своего далёкого-далёкого детства. Но нет, эти страхи наивны и глупы, детство давно прошло…

— Кстати, сразу довожу до вашего сведения! Существо я благородное, с хорошими манерами, с неограниченной тягой ко всему любопытному. А вы, кстати, непонятный экземпляр! Но это дело поправимое, изучим, разложим, запишем в мой тайм-аут, и сделаем кой-какие выводы… — тараторило существо, колыхаясь, подпрыгивая, подскакивая на одном месте, то забегая влево, то вправо, то поднимая руку изумлённому Сергею Викторовичу, и рассматривая её на свет, то пробуя на зубок его арбалет…

— Э-э, позвольте! — наконец доктор отнял арбалет у существа и прижал оружие к груди.

В его глазах рябило. Мечущаяся фигура существа оставляла после себя неясные очертания справа, а само оно уже вовсю вихлялось слева, и от этого мельтешения голова доктора стала уже немного побаливать. Едва ли он был в растерянности, но и страха совсем не было. Наоборот, энергичные подскоки существа, его ужимки уже вызывали истерический смех…

— Я- Химера номер один! Позвольте представиться! Самое умное, благородное, чудесное, красивое…э-э-э, что с вами? Дикий приступ смеха? И я с вами посмеюсь, хи-хи-хи за компанию, ха-ха-ха. Я даже умею гоготать! Ого-го-го! Классно, да? Знаете ли, люблю повеселиться и покуролесить. Я вообще весёлый малый. День и ночь хихикаю, хи-хи-хи-хи! Кстати…это не вам машут с того берега? Ну и рожи? Не обхохочешься за неделю! Вот у нас у химер, рожи покрасивше будут. А это что? Ни рожи, ни кожи, да ещё и яйцо на голове…

— Это не яйцо, это его шапка… — почти простонал сквозь смех доктор, не в силах переносить спокойно забавную рожицу Химеры номер один, которое, подпрыгивая на одном месте, корчило забавные рожицы самому Великому Магу.

Тот в бешенстве потрясал кулаком и что-то вопил визгливым голосом, но что, доктор не мог разобрать из-за скачущей вокруг него и вопящей что-то в ответ Химеры. Наконец Великий Маг вскочил на своего даКона и галопом поскакал прочь, а за ним, поднимая сизую пыль помчалась вся его многочисленная свита. Химера упала на песок и дрыгая длинными ногами завопило — захихикало, заохало от смеха, словно от изнеможения. Так что доктор в свою очередь удивленно уставился на извивающееся в приступе смеха существо.

— Эй, Химера! Может, пора остановиться? Твой смех нездоров…

Но ему ещё пришлось ждать, пока, существо успокоиться. Отсмеявшись и даже

всхлипнув напоследок, Химера дрыгнула длинной ногой, и, промолвив:

— Ох, славно мы повеселились! — замолчало, опершись на песок локтями и высоко закинув длинные голенастые ноги одна на другую, но затем, словно о чем-то вспомнив, с нескрываемым любопытством уставилось на доктора, который в свою очередь с тревогой вглядывался в серое небо над головой. Видимо Химере было противопоказано долго о чем-то думать или размышлять. Через секунду, утратив интерес к доктору, Химера уже с усердием болтало ногами в воздухе и напевало противным квакающим голосом какую-то мелодию.

— Да, я совсем забыл… — пробормотал доктор, и, обратившись к вальяжно развалившейся на песке Химере, спросил: — Почему здесь никогда не видно солнца. Такое ощущение, что серая мгла окутала землю… В такой серости меня не покидает чувство потери времени…

— Насчет потери времени вы немного загнули доктор, а на счёт другого, всё верно!

Серость кругом. А во всем виноват Маг, как всегда! Вот не любит он яркие цвета, хоть ты как их подай ему! Хоть под соусом, хоть без соуса! Говорят, это болезнь неизличима!

— Главное, что это болезнь незаразная! — отозвался доктор.

— Ну как посмотреть! Он, конечно, скрывает свой недуг, но всё равно это проявляется.

Вот и рядится он все больше в черные цвета. Невелик набор, но что поделать Такой он с детства. Одним словом ущербный… — тараторило существо, деловито покачивая огромной лапой.

— Но на бал все красавицы одеваются в яркие платья, и, кажется, в тот вечер у Мага преобладали…

— Красные и бордовые цвета? — бесцеремонно перебивает доктора существо. — Знаю, я всё знаю, но я повторяю, он ущербный… И не обижайтесь доктор, но я вас уверю, он различает цвета на запах…

Но доктор не обижается, а с недоумением смотрит на Химеру, отчего тот начинает ерзать, и ещё больше раскачивать огромной лапой…словно волнуясь.

— Но на красавицах было множество рубинов…

— Цвет крови! Его любимый цвет! Как у кого-то вкус и запах. А этот цвет просто необходим Магу, ну вот просто позарез ему необходим для продолжения рода… — рассуждает Химера, всё сильнее раскачивая огромной лапой.

— Стой! — хватает доктор существо за его огромную ступню, отчего тот подскакивает и испуганно смотрит на доктора.