Время вспомнить (СИ)

  ― Помнишь сага Флова из Предгорья? ― спросил Берф.

  Мейри покачала головой.

  ― Три года назад я приезжал в Четыре Села с женщиной, искавшей свою дочь, ― напомнил Флов, крупный красноносый мужчина, говоривший с северным акцентом.

  ― Поясок, ― вспомнила Мейри, вопросительно вскинула глаза - саг отвел взгляд - помрачнела.

  Так она и думала. Ничем хорошим та история закончиться не могла. Но если бы можно было помочь всем скорбящим от деяний бесовиков.

  ― Как все улягутся, приходи ко мне в комнату, надо потолковать втроем, ― попросил Берф ученицу.

  Флов заперся с Берфом, Мейри, прихватив накидку, пришла как раз, когда саг Четырех Сел, растревоженный новостями, мерял комнату шагами.

  ― Расскажи ей, ― бросил Берф другу.

  ― Стоит ли? ― мягко спросил Флов.

  ― Говори, говори. Это девочка хоть и глупая, как сорока, кое в чем тебя и меня переплюнет.

  Мейри подкатила глаза к потолку.

  Саг прокашлялся и заговорил низким, чуть гудящим голосом. Рассказал в подробностях о смерти королевы в Пятихрамье Тай-Брела, о трех годах нарастающего напряжения, тревогах и приезде бесовиков, печальной судьбе трех из пяти королевских воспитанниц, одна из которых, якобы покончила с собой, другая бесследно исчезла, а третья, тело которой так и не нашли, была застигнута лавиной в горах, когда пыталась спастись в доме своей подруги.

  ― Все эти бабские слухи, ― горячился Флов. ― Королевская кровь! Надо ж такое выдумать. Мой отец много лет был наставником Магреты, Лукавый не мог стерпеть влияния жены при дворе и ее святости и терпения, из-за которых она была любима народом. Королеву отправили в монастырь. Отца моего изгнали. Семья наша переехала на запад, но после коронации Магрета забрала отца в столицу, часто нас навещала, пока вблизи ее резиденции не нашли место для Пятихрамия. Годы, пока она была молода, прошли у нас перед глазами. Не было в ее жизни ни мужчины, ни святого брака, такого она от нас не утаила бы; даже когда Сесана прочила малолетнего Терлея, прижитого ею от какого-то придворного, на королевский трон, мой отец толковал добытый шпионами волос мальчика - во всем был ей советником! Не было ничего! Магрета была, как открытая книга - читай, вопрошай! Слухи, слухи!

  ― Из-за этих слухов бесовики погубили трех невинных девушек...― с заметным усилием продолжил Флов.

  ― Нет, ― бросила Мейри. ― Одну. Еще одна была мертва, потом жива. Странно. А где же ваши толкователи? Отчего у них не спросите?

  ― Осталась одна старая Бриона, сагиня из Медебра. Она толкует плохо, мне вообще толковать отказалась.

  ― Две девы на Этой Стороне, я чувствую дрожание нитей их жизни, связанных с землей ваших мест.

  Флов посмотрел на ученицу, потом перевел вопросительный взгляд на Берфа, тот пожал плечами.

  ― Они у вас в памяти, ― терпеливо пояснила Мейри. ― Где память, там - эфир, эфир хранит память лучше других стихий. Хотя, если желаете, спрошу еще раз.

  Саг желал. Берф зажег свечу, принес глиняную чашу с водой, бросил туда горсть земли, поставил на подоконник открытого окна, склонил голову в поклоне, и ветерок легким порывом пустил рябь по поверхности чаши. Саг жестом пригласил Мейри и Флова подойти. Те опустили в воду кончики пальцев. Флов прикрыл глаза и воззвал к стихиям и образам. Мейри смотрела в сад, где по поверхности пруда еще плавали плошки с огоньками.

  ― Одна, ― повторила Мейри, вынимая руки из воды. ― Уже давно на Той Стороне. Зеленое платье.

  Флов недоуменно посмотрел на друга. Тот привык разгадывать иносказательное и подсказал:

  ― Ты говорил, одна из них собиралась замуж?

  ― Верно, ― Флов задумался. ― Невеста. Несчастная Латия. А остальные?

  Мейри со вздохом сунула пальцы в чашу.

  ― Сказала же, живы ваши принцессы, живы и здоровы, нити их жизней расплелись и переплелись с другими,― Мейри вдруг запнулась, но саги не обратили на это внимания, ― одна, правда, отмечена Той Стороной - и сейчас по краю ходит, вторая крепкая, как тетива, третья в безопасности, наслаждается материнством, муж ее как твердыня стоит над ней.

  Флов вытер мокрые руки, устало сел в кресло, прикрыв рукой глаза.

  ― Почему про четвертую не спрашиваете?

  Саг посмотрел из-под ладони:

  ― Дейдра? Говорят, из-за нее поползли слухи.

  ― Жива.

  ― Я плохо ее знал. Извини, что отнял у тебя время. Ценный дар, береги себя.

  ― Расскажите дальше, ― вдруг попросила Мейри. ― Вернулись ли вы в Храм?

  ― Нет, ― саг с минуту молчал, щурясь на свечу. ― Храм мертв. Мы с женой обосновались в деревне, тем более что в ученики я давно никого не беру, а те, кто был, стали уже сами сагами и толкователями. Зимой мы были, какое-то время, в безопасности, но с наступлением весны опять ждем татуированных гостей. Владетель Тай-Брела и окрестных земель советует нам уходить на север.

  ― Послушай его совета, ― встрял Берф. ― Теперь они от вас не отстанут.

  ― Теперь? ― переспросила Мейри.

  ― Прах королевы опять в Тай-Бреле, ― пояснил Берф наперед друга.

  ― Четыре храма!

  Саг Флов рассказал. В ночь отъезда бесовиков, он путешествовал с владетелем Армеером в поместье Род. Они подъехали к переправе через Большой Барох ( в сильный дождь со снегом и неожиданную в это время года грозу) и увидели, что та закрыта из-за непогоды. Всадники направились было к постоялому двору, но прямо перед ними в дерево рядом с корчмой ударила молния.

  ― Оно, как факел, упало на дом, и тот вспыхнул, словно в жару, ― вспоминал саг. ― Оказалось, что на постое гостей было мало, а те чиновники, что везли гроб Магреты из Тай-Брела, спали на втором этаже, ожидая погоды. Младший порубил ножом ставни и выпрыгнул в окно, старший сгинул в огне, помощник и не пытался его спасти. Беднота, спавшая в большом зале, высыпала во двор, причитая, корчмарь кричал, что боги наслали наказание на его дом, в котором его угораздило приютить бесовское племя. А я думаю, что Магрета устроила себе знатный погребальный костер, так, как всегда и хотела. Гроб ее, оказывается, стоял в конюшне, помощник корчмаря еле успел выпустить немногих лошадей - стойла с сеном и деревянная крыша уже горели. Оставшийся в живых бесовик просто стоял и смотрел, как рушатся горящие доски, потом вскочил в седло и поскакал на восток, видно, хотел проехать на другой берег по старому мосту. Больше мы его не видели, пусть скажу греховное, но хотел я в тот момент, чтобы и он, и его конь сорвались в Барох с обледенелых досок. Однако же, он остался жив, потому как вскоре из столицы прибыл кликун с бумагой, обвиняющей всех нас в заговоре и покушении на убийство. Когда пожар утих, мы залили двор водой, Армеер нашел в уцелевших комнатах сундучок и пересыпал в него то, что осталось от тела королевы. Мы закопали прах Магреты на том же месте, люди уверовали в ее святость и стремление покоиться в земле Тай-Брела, чтобы защищать его жителей. Нынешней весной мы нашли в горах еще одно татуированное тело, плохое уже, угораздило ему лежать по теплу на самом припеке с разбитой головой, видно, поскользнулся и ударился о камень еще в начале зимы. Чего он там рыскал, только его тхуты знают.

  ― Уходите, ― повторил Берф, вновь принимаясь ходить взад-вперед по комнате. ― На севере вас примут. И ближе туда вам. Мы, если нужно будет, через всю страну пойдем в Медебр.

  ― Куда? ― Мейри чуть не подавилась сухой яблочной долькой, которую стащила из вазы с фруктами на столе сага. ― Это ж тхуты знают как далеко!

  ― В Медебр, ― сурово повторил саг. ― Рот тебе щелоком выполощу, чтоб не бранилась.

  'Ага, вам всем можно, а мне нельзя', ― подумала Мейри.

  ― В Медебре я вырос, там я знаю каждую пядь. Мои друзья нас укроют. И если сунется туда Лоджир, уплывем на запад. А пока еще есть надежда, наведаюсь-ка я в столицу, как советовал мой приятель, отец Кром.

  Мейри вытаращилась на сага, как на дивное диво. Воистину, это был вечер сюрпризов. Сначала в будущем замаячила печаль бросать все и бежать за тысячу столбов в неизвестную землю, потом саг вдруг объявил о желании ехать в Патчал, да еще и по совету святого отца из храма Единого, что в десяти столбах за мостом через Богут (все знали, что отец Кром был человеком покладистым и добрым, проклятиями, так любимыми единобожцами, не сыпал, открыл при храме вдовий приют-монастырь, а при монастыре - госпиталь, в коем врачевали, и неплохо, святые сестры, вел с сагом Берфом теологические споры за чаем с обожаемым им айвовым вареньем ораты Лелеи, и многие селяне делили семиднев на Пятихрамье и службу отца Крома).