Драйв Астарты

– Я прочел книгу, о которой вы мне говорили. Джой Прест. «Страны четвертого мира: Стратегия прогрессивно-постиндустриальных военных диктатур». Полезная книга. Только, к сожалению, в ней нет главного.

– По ходу, главного нигде нет, – заметила Флер, – Ни в книгах, ни в жизни.

– У нас разные идеологические установки, – удрученно сказал кхмер, – Мне трудно привыкнуть, что для вас социальные цели выглядят совсем по-другому.

– Давай не будем спорить об идеологии, – предложил Оскэ, – Давай будем объективно смотреть на вещи. Чего объективно-конкретного не хватает в книге Прест?

– Там не сказано, что дальше, – ответил Ним Гок.

Оскэ недоуменно пошевелил пальцами.

– Дальше, чем что?

– Допустим, – произнес комбриг, – мы победили внешних агрессоров, ликвидировали бандитизм, справились с голодом и нищетой, наладили медицину и образование. Мы создали эффективное аграрное и промышленное производство и науку. А дальше?

– Люди сами решат, кому что нужно дальше, – ответила Флер, – Как учат в школе по экоистории, функция централизованного правительства только в том, чтобы решить общие проблемы. Примерно те, которые ты назвал. Остальное – личное дело людей.

– Многие будут лежать во дворе под пальмой и деградировать, – возразил Ним Гок.

– С чего это вдруг? – спросила она.

– Многим больше ничего не надо, – ответил кхмер, – Есть еда, и не стреляют.

– По ходу, он в чем-то прав, – вмешался Оскэ, – Если ты не провела культуроцид, то большинство, и правда, уляжется под пальмой. Откуда у них другие потребности?

– Так мы же смотрим по книге Джой Прест, – напомнила Флер, – Там целая глава про культуроцид. Там написано, как убедиться, что он достаточно полный, чтобы люди начали разносторонне потреблять окружающую реальность.

Ним Гок несколько раз кивнул в знак своего полного согласия.

– Мао называл это «Великой Пролетарской Культурной Революцией». Понятно, что следует уничтожить интеллигенцию, прямо или косвенно агитирующую за старые буржуазные ценности. Но этого мало. Надо ещё агитировать за новые ценности.

– Какие? – лаконично поинтересовался Оскэ.

– Преданность делу коммунизма, – сказал Ним Гок, – Добросовестный труд на благо общества, сознание общественного долга, коллективизм и братство, нетерпимость к тунеядству и к культу обогащения, нравственная чистота, простота и скромность,

– Ясно, – перебила Флер, – а что получает тот субъект, который больше преуспел в следовании этим ценностям?

– Общественное признание, – ни секунды не колеблясь, ответил комбриг.

– И никак иначе субъект не может получить общественное признание, верно?

– При коммунизме не может.

– Тогда, – спокойно сказала она, – это просто римейк банальных буржуазных денег. Универсальный эквивалент стоимости человека. Субъект зарабатывает и копит эти ценности, чтобы купить на них материальные блага и должностной статус.

– Это демагогия! – возмутился кхмер.

– Нет. Это номенклатурная система. Она фиксируется ещё у правящей касты жрецов древнего Египта. Потом её воспроизводят все монотеистические оффи-религии и все монокультурные идеологии. У нас это проходят в школе на экоистории.

Оскэ протянул руку и мягко тронул Ним Гока за плечо.

– Ты не напрягайся. Мы, по ходу, все за марксизм, только опираться надо не на что попало, а на научные источники. У тебя Маркс, «Критика готской программы» есть?

– Да.

– Вот! Давай, мы не будем обижать эту кружку, а почитаем, что там про коммунизм.

Комбриг негромко выдохнул, разжал руку, и алюминиевая кружка упала на циновку. Потом он встал и молча вышел. Оскэ подобрал кружку, на которой были ясно видны вмятины от пальцев, и покачал головой.

– Вот это я понимаю: человек физкультурой занимается, не то, что мы.

– Вы его не очень сильно обидели? – осторожно спросила Элвира.

– Нет, – ответил Оскэ, доставая сигареты, – У нас чисто научный диспут. Все ОК.

Флер потянулась к кофейнику со словами:

– Я налью себе ещё, ага? А то мы в Фак-Факе толком не поспали, а вчера мы летели с Восточных Каролин, с Понпеи. Я там собирала материал для диплома: «Инженерные решения при постройке искусственного мини-архипелага Нан-Мадол, XIII век». Типа, история технологии… Короче, никакого режима дня. А кофе, кстати, хороший.

– Он тоже исторический, – сказала Элвира, – Этот сорт кофе выращивают у нас с XVIII века. Когда-то его считали одним из лучших в мире, а потом из-за всяких событий его почти перестали выращивать. Сейчас политбюро решило восстановить плантации. Не знаю, получится ли. Кофе – это очень чувствительное растение. Почти как человек…

– Может, поговорить про это с дядей Микки? – спросил Оскэ.

– Слушай, Ежик, давай дадим моим предкам немного от нас всех отдохнуть, а?

– Но, я же не имел в виду звонить ему прямо сейчас. Это потом, при случае…

– А давай сначала разберемся с бальсой? – перебила она.

– С бальсой? – переспросила Элвира.

– Да, – Флер кивнула, – Это такая тема… А ты не в курсе, парень по имени Алибаба сегодня прилетает?

– Да. И вся интербригада. Они вылетели с Чагос на двух «Этажерках», на рассвете.

– Значит, будут здесь на закате или около того, – заключил Оскэ.

Вернулся Ним Гок, уселся на свое место, положил рядом книжку и коротко сказал.

– Ты права, Флер.

– Это не я, а Маркс. Вернее, материалистическая социология.

– Да, – он кивнул, – Любые универсальные нематериальные ценности, это буржуазный идеализм. Их следует уничтожить. Об этом говорил Пол Пот, но его не поняли. Даже хуже: его неправильно поняли, и стали расстреливать всех, кто умеет читать и писать.

– Я не знаю, что на самом деле говорил Пол Пот, – заметил Оскэ, – Но точно знаю, что объяснял он неправильно. Не только он, а практически все, кто получил гуманитарное образование в Европе, не умели нормально объяснять. Они усложняли простые вещи, вместо того, чтобы упрощать сложные, как делается в научной систематике.

– Кроме того, – добавила Флер, – Он заразился от гнилых европейских интеллигентов аскетизмом, а аскет никогда не придет к взаимопониманию с обычным человеком.

– Может быть, – отозвался комбриг, – Сегодня я понял одну очень важную вещь. И я должен донести её до наших бойцов.

Оскэ прикурил сигарету и покатал по циновке смятую кружку.

– Слушай, Ним Гок, ты мог бы подарить мне эту штуку? Типа, как сувенир?

– Пожалуйста, забирай, – несколько удивленно ответил комбриг.

– Мерси, – сказал Оскэ, и поставил кружку рядом с собой.

– Вещь! – одобрила Флер, – Только, чур, она будет наша с тобой общая!

– Я рад, что поддержал здоровый коллективизм, – прокомментировал Ним Гок.

– Опять ты об идеологии, – вздохнула Элвира, – Лучше покажи нашим друзьям ту странную бумагу из Парижа, может, они что-то об этом знают.

– Очень разумная мысль, – одобрил он, снова поднялся с циновки, вышел на четверть минуты, вернулся и протянул Оскэ конверт с отметкой «DHL», – Это пришло одному парню, Эсао Дарэ, он внучатый племянник дядюшки Жосе, у которого здесь рядом таверна для рыбаков и туристов.

Оскэ выложил содержимое конверта на стол. Там оказалась яркая брошюра и письмо, украшенное ярким гербом. Флер вытащила из пачки сигарету и прикурила, в полном изумлении глядя на текст.

---------------------

Дорогой сеньор Эсао Дарэ. Мэрия города Париж, Университет Сорбонна и Папская Академия Наук, приглашают вас принять участие в интернациональном фестивале «Католические студенты за прогресс и взаимопонимание». Фестиваль откроется в Париже, 20 июня, и будет проходить до 25 июня в городах-спутниках Парижа. В прилагаемой программе есть вся необходимая информация. Оргкомитет фестиваля оплатит вам дорогу, размещение в студенческом кампусе и трансферы во Франции.